– Ты выходишь – и мы говорим. – И что помешает тебе просто пристрелить меня? Странный вопрос, но логичный. Попробуем дать на него прямой и честный ответ. – Ничего, кроме любопытства. Мы поговорим, я обещаю. – Какие-то другие варианты? Ну такой наивности-то не надо. – Нет, мне никакие другие не нравятся. Тебе решать. Мне все равно, я и здесь прижился. У меня еще свето-шумовая граната есть – если не выйдет, то попробовать войти? Нет, это я совсем фигню придумал, так самому можно нарваться, лучше я его здесь в осаде подержу. Я ведь не соврал: ему отсюда не уйти. Даже в проход. И до леса не добежать – успею подстрелить, я уже отдышался, стрелять буду с упора, не промахнусь, я вообще хорошо стреляю. А меня здесь точно скоро найдут, это без вариантов – дело получаса, не больше, я думаю. Нет у лысого вообще никаких козырей сейчас, но он об этом не знает. И будь на моем месте не я, а просто чужой, который вот так залез к себе в подвал, а вышел из него в этом почти мертвом мире, – шанс у него все же есть. Вот так, чуть левее за штабелем, так я даже окно немножко вижу… и тепло за этим окном. Стрельнуть через стену? Нет, угол плохой, пуля через панель такой толщины или совсем не пройдет, или уйдет непредсказуемо в сторону. У меня не пятидесятый калибр, которому все по барабану. Жаль, подствольника нет… прямо в раму можно попасть, рванет – и ему кранты. Хотя граната из него на такой дистанции и взвестись не успеет, опять без толку было бы. В общем, пока беседуем. Он, правда, может попробовать на крышу подняться, но небо светлое, я его силуэт сразу увижу. Кстати, совсем светлеет уже, утро наступило, север все же. Хорошие здесь утра в это время, я как в окно на озеро гляжу – душа радуется. – Хорошо, я выйду. Не стреляй. – Не буду. Просто руки держи подальше от оружия, и все. Можешь даже его не бросать пока. – Выхожу. Неужели и вправду выйдет? А что ему остается? Нет, не дали бы мы ему убежать, это точно. Выйдет, это все же шанс… как он думает. Дверь – дешевая алюминиевая конструкция – брякнула, когда открывалась. Затем он вышел. Тот самый, теперь сомнений нет – лысая голова на крепкой шее, уши как у борца, сломанный кривоватый нос, маленькие глаза, мощные плечи. Одет в какой-то камуфляж, но не стандартный канадский – из магазина что-то, наверное. Автомат на плече стволом вниз, пистолет в кобуре на разгрузке. Руки в зеленых перчатках, уже стандартных военных – на мне сейчас такие же, – сложены на груди. Выглядит спокойным. Похоже, что в первую секунду ждал все же выстрела, но я не стрелял, и он расслабился. – Просто держи руки так, как сейчас, если решишь ими замахать – я тебя убью, – изложил я требуемую диспозицию. – Договорились, – очень спокойно кивнул он. – Что тебе рассказать? – Откуда ты сюда попал? – Много откуда. – Я видел, как он усмехнулся. – Я – странник, можно сказать. Слово придумал сам, так что прими как есть. Миров много, и по ним можно идти. – Идти из мира в мир и жечь автобусы с людьми? – Нет, не для этого, – он не возмутился и не смутился, а отреагировал так, словно я заметил у него непорядок в одежде. – Автобусы для другого, но они тоже важны. Одно без другого не бывает. Это понятно. Ты хочешь сказать, что пробиваешь этими жертвами проходы дальше. Или закрепляешь те, что уже есть. Ты понял всю эту механику. Сам или тебе кто-то рассказал – но ты понял. – И зачем тебе эти миры? – Есть причина, – опять усмешка. – Ты бы сильно удивился, если бы узнал. В живых мирах жить хорошо… таким, как ты, чистеньким, а в таких, как этот… я тебе так скажу: мне всегда удается найти в живом мире того, кто с радостью бежит со мной в мир… мертвый. Такой, как этот, – он немного запнулся на подборе терминов. – А может, мне отсюда не уходить тогда? Я что-то теряю? – Ты? Нет, ты не теряешь, ты не жжешь автобусов, – усмешка получилась чуть неестественной, он понял, что болтанул лишнего. Тому, кого уговариваешь шагнуть в проход, вовсе не надо рассказывать о том, что он проживет здесь, если никто не убьет, в десять раз дольше. Тогда тот может и передумать. И союзников ты ищешь в других мирах именно за счет этого, кто бы сомневался. А интересно, сколько тебе лет на самом деле? Как-то я над этим задумался, не знаю почему. Просто если есть те, кто идет из мира в мир, они могут это делать давно и долго, так? – А зачем тебе много миров? – Не знаю, – пожал он плечами. – Мне так нравится. Новый мир – новая жизнь, новое все. Я так живу. – Ты один? Похоже, что тут он немного озадачился. Даже задумался и, кажется, ответил на этот раз честно, потому что не видел смысла скрывать правду: – Не думаю. Не может быть. Миров бесконечно много, кто-то еще должен знать об этом и как по ним идти. Или ты про тех, кто здесь? Если да, то тут есть несколько человек, которых я привел. Кто-то знал обо всем, кто-то думает, что попал случайно, но есть. Я обратил внимание на то, как звучит его голос, как он произносит слова, – с лицом бойца-рукопашника ассоциируется плохо. Закрой глаза – и представится интеллигентная физиономия в очках. Это интеллектуал одичал или… или он просто нахватался? Нахватался, потому что… живет долго, нет? Может быть так? Что-то неправильное в нем, ненатуральное. – И те, кто пришел с тобой сюда, они… знают цену прохода? – А ты ее знаешь? – Он вроде бы вновь усмехнулся, но на самом деле заметно насторожился. – Я догадываюсь, – ответил я. – Это ведь нетрудно. Я наблюдал за тобой, кстати, когда ты резал башку своему снайперу, – ловко получилось, быстро. – Даже так? Согласись, он это заслужил. Считай, что я отплатил за твоего товарища, это же он его убил. – Отплатил, согласен. А за автобус с людьми как платить будем? – Проходом. Ты идешь домой. Я выдержал небольшую паузу, дав ему возможность помучиться ожиданием ответа, а затем сказал: – Нет, не пойдет. И трижды выстрелил ему в живот. Выстрелы прозвучали как треск сломавшихся веток, главарь дернулся, свернулся пополам и осел на землю. – Ты подыхай, я подожду, – сказал я, поднимаясь из-за труб и не отводя прицела от раненого. – Добивать не буду. Интересно только – как ты собирался завалить меня в том месте, где темно? Что-то там спрятал, как я когда-то? Мы встретились взглядами, и сквозь боль и муку я прочитал в его глазах удивление. – Да, да, не ты один. Я глянул на часы. Скоро все же должны меня найти. А может, я просто пойду к шоссе, после того как главарь, который сейчас корчится на земле, пытаясь зажать руками рану, из которой ручьем хлещет кровь, и роет каблуками грязь, все же умрет. Как ему и подобает. Эпилог – И просто повторяешь контуры разметки, – послышался в наушниках голос Рауля. – Высота три фута, скорость не набираешь, не больше десяти узлов, и так облетаешь все по плану, сажаешь птичку здесь же, откуда поднял. Как понял? – Все понял, спасибо. А что тут не понять? Небольшой двухместный «Robinson R22», похожий на стеклянный пузырь, к которому сзади приделали балку хвоста, повинуясь движению моей левой руки, удерживающей «коллектив» – рычаг, примостившийся сбоку от сиденья, – легко оторвался от бетона, чуть качнулся из стороны в сторону, а затем совсем легкое движение руки правой, удерживающей «сайклик», похожий на коромысло, послало его вперед, медленно и плавно – как по столу катится. Так, держимся желтой линии на бетоне, по ней надо облететь всю базу, разве что не приближаясь слишком уж к другой технике, во избежание инцидентов, я пока еще курсант и к тому же не просто учусь, а уже и переучиваюсь, с «фиксированного крыла» на «вращающееся крыло», как здесь официально принято разделять самолеты и вертолеты по названиям. Немножко странные ощущения, висеть так низко и видеть бетон почти что под самыми подошвами ботинок, стоящих на туговатых педалях контроля «энти-торг» – кабина в этом небольшом вертолете и вправду пузырем. А так нормально, двигаемся по линии как привязанные, будто по рельсам. Еще чуть-чуть – и можно лететь в первый самостоятельный, уже с подъемом на такую высоту, с какой падать не следует. Это сейчас мы так… максимум испугаюсь, птичку даже перевернуть не получится, если очень не постараться. Вон ангар с техникой слева от меня, отсюда вижу ряд зеленых и темно-синих броневиков, которые мы на прошлой неделе пригнали из Торонто, с завода «Инкас». Восемь темно-синих полицейских, с мигалками и стробоскопами, вмещающих восемь человек, одиннадцать защитно-зеленых с пулеметными турелями, пятиместных, напоминающих джипы-переростки весом под десять тонн. Это не все, потому что забрали еще и пару больших бронефургонов для перевозки полицейских спецподразделений, с отвалами для откидывания заграждений и баррикад, притащили несколько бронированных внедорожников. Пока все сложили в кучу, и я знаю, что сам могу претендовать только на «военные», но и остальное никто без моего участия не отдает, это моей группы добыча и трофей, так что я рассчитываю с этого поиметь много всяких преференций как для группы, так и для себя любимого. Бронемашины сейчас куда как в цене, тут главное не продешевить. Вон механики, новые, как раз приданные к моему таск-форсу, устанавливают тело крупнокалиберного М2 в башню одного из зеленых броневиков, готовят. Мы все готовим, скоро надо будет к основному своему делу приступать: бороться с бандами. Нам и людей уже подкинули, пусть пока и недостаточно, и броня у нас уже есть, на нее и смотрю, и даже своя авиация – точно такой же «робинсон», например. Даром что маленький, но летит он с допбаками на триста с лишним километров, и висеть в воздухе с баками способен три с половиной, если сильно не гонять, а скромно болтаться на пятидесяти узлах. На него уже установили хорошую камеру в прозрачной сфере, подвесив прямо на подножку снизу. Пусть ночной и тепловой ФЛИР она и не заменит, но веса в ней со всем прочим килограмма три, а картинку с нее можно днем получать отличную. Ну и один желтый «белл» нам отдали, так что можем и десанты теперь высаживать – то, чего нам до сих пор так не хватало. Пилота на него из тех, что вернулись из Вайоминга, тоже дали. Просил что-то с ФЛИРом, но нет, мало, сказали, что сперва доберись до склада в Баффало, а там вновь будем обсуждать. Или хотя бы в Бондэри-Бэй слетай, забери имущество оттуда. Ну справедливо, что скажешь. После Форт-Мак-Мюррея моя репутация здесь укрепилась, так что прислушиваться стали больше, да и просто уважать. Как ни странно, больше повлияла не сама операция по уничтожению банды, а моя одиночная погоня за главарем – Голливуд самый настоящий, ковбойство. Всех подробностей и содержания нашей с ним единственной и последней беседы я, понятное дело, никому, кроме Насти, не рассказал, но в остальном все уложилось в рамки жанра – преследовал, стрелял, догнал и лично покарал. Так что вроде местного героя теперь. Мне бы теперь суметь эту репутацию опять же с толком использовать, для дела. В чем там героям отказывать нельзя? Вот в этом и не отказывайте, верно. Вон белый пикап едет – это Теренс, он опять в Колд-Лэйке. Надо будет договориться с ним уже конкретно, с ним и другими тремя людьми с раком. Договоримся – и поедем в Форт-Мак-Мюррей, к новому большому мутному пятну, появившемуся на месте сгоревшего автобуса с людьми. Если я прав, а я думаю, что прав, то время там уже закрутилось в обратную сторону. Несколько таких поездок – и рак Теренса просто исчезнет. Хотелось бы, хорошо бы мне не ошибиться в этом. Возьмем пару новых броневиков – в одном «жить будем», второй для прикрытия – и поедем. Теренс этот выезд сам с командованием согласовал. А я с собой возьму Роба и Бобби Джо, у меня именно с ними как-то лучше всего отношения сложились после последних событий. Ну и Дэннис будет. И посмотрим, сколько мы возле этого «зародыша Тьмы» выдержим. Вот желтая линия подо мной, до этого тянувшаяся прямо как стрела, начала плавно загибаться направо. А я чуть сосредоточился на том, чтобы удержать машину прямо над ней, самому себе доказать, что уже могу с такой вот точностью рулить. Не то чтобы совсем получилось, но далеко не отклонился, повторил поворот, хотя Рауль сказал, что достаточно просто действовать педалями и двигаться «параллельно-перпендикулярно». Но я вот так, просто нравится мне это дело, я этот маленький вертолет буквально задницей чувствую, понимаю, что еще чуть-чуть – и сумею сделать так, что он продолжением тела станет. Что и требуется. – Неплохо, – прокомментировал маневр Рауль. – Спасибо. Опять по прямой, можно чуть-чуть расслабиться. Жужжит ротор над головой, слышна работа двигателя за спиной. Самое главное – не суетиться, руками двигать плавно и нежно, запястье правой на бедре лежит, «сайклик» двигаешь одной кистью, указательный палец на тангенте связи. Вверху внутренняя связь, нижняя часть клавиши – «наружная», именно по ней я сейчас с Раулем и разговариваю. Еще этот вертолет такой маленький, что его можно возить с собой на прицепе. И прицеп имеется, так что именно поэтому ему по нашим задачам просто цены нет: куда поедем, туда и его с собой потащим. Ротор у него двухлопастной, так что закрепи его вдоль – и он даже мешать не будет. Кстати, завтра начну практиковаться в посадке на прицеп, как мне Рауль сообщил.