Еще поворот, неподалеку от «летной школы». Вижу Настю с курсантами на поле, у красно-белого «фоксбэта», они там как раз к полетам готовятся. Посмотрели на меня, Настя рукой махнула, и даже я в ответ помахал, рискнул, так сказать. А вообще пока страшновато немного… но пройдет, все проходит, буду птицей летать. Лето уже в разгаре, солнце печет так, что даже коленями в кабине его ощущаю. В прошлые выходные на пляж выбрались вдвоем, отъехав на лодке на противоположную сторону озера. С пикником, то есть прихватив с собой переносной холодильник с едой и напитками, и так целый день провели, с утра до вечера. Купались, загорали, болтали. Просто болтали, разве что всего один раз на что-то серьезное сбились, когда забрались обратно в лодку и уселись за столиком пообедать. – Получается, что мы с тобой тоже «странники»? – спросила Настя, разворачивая пакет с сэндвичем. – Не знаю, – пожал я плечами. – Лысый так именовал себя – того, что эти проходы проделывает сам, как я понял. Убивает людей и идет дальше. Таким «странником» хотел быть Паша, пожалуй. Или Милославский. – Паша с Милославским просто обратно пытались пробраться, – возразила она. Из пакета появился сэндвич – белый хлеб, еще более белый майонез и красный копченый лосось. Ярко так получилось. – Они пытались построить проход. Жить там, где ты почти вечен, и ходить туда, откуда можно тащить нужное, не более. Сугубо деловой подход. А со слов… этого… я понял так, что он просто идет из одного мира в другой. И по пути прихватывает попутчиков. – Тогда мы точно ни при чем, мы никого не трогаем. – Если его самого не считать, – усмехнулся я. – И Милославского. – Это не мы, это они сами. – Настя сказала это совершенно спокойно, к моему удивлению. Ну а так да, я с ней согласен. Если вор лезет в чей-то дом и нарывается на заряд картечи, который отправляет его к новым воплощениям, то это не его убили, это он сам убился, самоубийца, считай. Потому что думать об этом надо было тогда, когда ты решил, что можно полезть и украсть. В некоторых штатах Америки вообще такой закон действовал: если ты с дружком, например, пошел кого-то грабить, а там в вас начали стрелять и дружка твоего убили, а сам ты уцелел, то обвинят в убийстве кого? А все равно тебя. Потому что это ваши бестолковые тыквы придумали пойти грабить, и когда они придумали – тогда все и случилось. А владелец магазина, например, который в вас пальнул, – он как стена, о которую вы разбились. Он-то как раз в своем полном праве. Так и с упомянутыми людьми получилось. Я Милославского не убивал, он меня хотел убить, и когда я это понял – у него не получилось. И он умер сам. Сам – в смысле самостоятельно, не суть, что я выстрелил ему в голову из глушеного «вальтера». Потому что если ты решаешь убить человека, чтобы поиметь с этого какую-то выгоду, – учитывай вероятность, что человек может тебя просчитать. Как и вышло у нас тогда. – И кого он мог сюда привести? – Не знаю, – я тоже потянулся за пакетом с сэндвичем, только куриным. – Кого-то, кто хочет жить долго. Кого-то, кому не за что цепляться в том мире. – Теренс? – Почему? – вскинул я брови. – Он там умирал. К нему кто-то пришел и сказал: пошли со мной, там у тебя не будет рака, и ты проживешь еще века. – Может быть, – кивнул я, – хоть именно в это я не верю. Слишком он… чистый, что ли, человек. И слишком для других живет, для себя почти ничего не оставляет. Какой смысл так гробиться? – Компенсация, например. – Настя так и продолжала держать сэндвич с лососем в руках, так пока и не откусив от него. – Сил умереть от болезни не хватило, а теперь он пытается компенсировать то, что случилось. Он знает, что для прохода убили человека. Как минимум. – Может… – согласился я, – хоть и притянуто за уши. Теренса, насколько я понимаю, легко проследить, он пришел оттуда, откуда «удачно провалившийся» не придет. Где появился лысый? Вот там же появились и те, кто пришел с ним. – Ну да, согласна. Она все же впилась своими белыми зубами в мягкий хлеб. – Другое дело, – добавил я, – что я понятия не имею, где он провалился. И не думаю, что я у него что-то допытался бы. А может, и надо было попробовать, черт его знает, поторопился я его убить. Но очень хотелось. – Правильно сделал, мерзавцев и психов здесь и без него хватает. Кстати, а тот проход еще действует? Возле которого ты его убил? – Наверное. – Я задумался. – Но его надо активировать, так? А ты сама знаешь, что эти проходы активирует. Это не по нашей части. – Не по нашей, – согласилась она. – Но интересно, куда он ведет? – Туда, откуда он пришел, – усмехнулся я. – И пришли те, кого он привел. Или тот. Или та, черт его знает. – Ты же повезешь Теренса и остальных раковых к Тьме, так? – Повезу. – Присмотрись к ним. Просто присмотрись. – Думаешь, кто-то из них? – Думаю, что исключать ничего нельзя. – Нельзя, согласен. Но мне кажется, что это не они. – Почему? – Потому что иначе они бы уже знали все и давно скатались бы туда сами. А так уповают на меня, случайного человека. Она помолчала немножко, потом сказала: – Тоже верно. Ладно, пока будем просто жить, так? – Так. Пока у нас есть это все – озеро, лес, сама жизнь, мы друг у друга. Что еще надо? Мне – ничего. – И мне ничего, просто… – Она чуть нахмурилась, задумавшись, затем сказала: – Мне кажется, что у нас еще все впереди здесь. И хорошее, и плохое – все. – Мне так не кажется, я это знаю, – осталось добавить мне. – Но прорвемся. Как-то прорвемся, мы всегда прорываемся. Так вот и поговорили. Пока будем ждать развития событий, надеяться на лучшее и готовиться, уже по привычке, к худшему. Жаль, что такая привычка выработалась, но никуда от нее не денешься – жизнь не позволяет. Действительно, все впереди еще. Когда на озеро вот-вот должны были начать опускаться поздние летние сумерки, мы собрали вещи, загрузились обратно в лодку и отправились домой пить чай все с тем же шоколадным печеньем на просторной кухне и смотреть старые шоу по единственному телевизионному каналу. Так, вспоминая и размышляя, я облетел весь аэродром по тому маршруту, что установил мне Рауль, и аккуратно опустил «робинсон» на место его стоянки – недавно намалеванную на бетоне «Н» в круге, куда было ввинчено стальное кольцо – якорь на случай сильного ветра. Птичка легкая, может и просто унести. Мотор замолк, лопасти замедлили свой бег, а затем и вовсе замерли. Все, на сегодня занятия окончены, а вот работы еще невпроворот. Как-то так получилось, что я теперь всем кругом нужен и без меня никак. Это и хорошо, пожалуй. Это важно – быть нужным. * * * notes Сноски 1 В оригинале – forward operational base. – Здесь и далее примеч. авт. 2 Nasty (Нэсти) – отвратительный, омерзительный (англ.). 3 Ride – в данном случае употреблено в смысле «подвезти», «оказия». 4