– А как здесь течет время? – ответил я вопросом на вопрос. – Пока никто не заметил, насколько я понимаю. Если как там, – я мотнул головой, подразумевая место, откуда мы провалились, – то лет… пятьсот? Больше? – Думаешь, что здесь тоже так? – Она замерла с ложкой в руке, которой насыпала молотый кофе в железный фильтр. – Странно… вроде уже давно можно было понять и привыкнуть, но я даже саму мысль не способна усвоить о том, что время может почти не двигаться. Дни идут, ночь за днем, день за ночью, – а время стоит. Как так? – Потому что смена дня и ночи – это всего лишь движение светил, – вспомнил я как-то выданное мне объяснение. – А время – это время, оно существует само по себе. Смена дня и ночи за двадцать четыре часа – просто совпадение, а время может растягиваться, сжиматься, стоять и даже двигаться задом наперед. Ты ведь помнишь, что было у границ Тьмы? – Помню, все я помню. Просто не получается уложить это все в мозгу. – А и не надо укладывать, – пожал я плечами. – Просто оно есть так, как есть, совсем не обязательно пытаться все осмыслить. Я вот в детстве никак не мог вообразить понятия «бесконечность». Вселенная бесконечна… Я пытался представить, как ты летишь, летишь, летишь – и этот полет не закончится никогда. Так получалось. А потом пытался представить «вообще», как карту, схему, картинку, – и ничего из этого не выходило. Потому что в нашей жизни все конечно, а бесконечность из другого понятийного аппарата. – Я слышала или где-то читала, что фараоны строили пирамиды потому, что населенная часть Египта была плоской как стол. Пирамиды, поднимающиеся над этой плоскостью, поражали воображение простых людей, подавляли. И когда первые египтяне, отправившиеся в путешествие, увидели горы, знания их сделали запретными, потому что ничто не могло быть выше пирамид. – Ну вот и мы примерно в таком же положении, – хохотнул я. – Но вообще не знаю, как тут. Я бы пока делать выводы не стал, все же здесь все по-другому. В Отстойнике не было местных, только чужие, попаданцы, так сказать, а здесь и те, и другие. И Тьма проявляется по-другому… – Кстати, все хотела тебя спросить, – вдруг вспомнила она. – Как ты думаешь: где Тьма настоящая – здесь или там? Ну в смысле… – Она замолчала, явно подбирая слова. – …Вот где-то мы ее видим такой, какая она на самом деле, а где-то она словно воплощается во что-то. Или она везде разная? Я ведь просто чувствую, что то, что мы видели там, и что встретили здесь, – одно и то же. И все же оно разное. Мысль она выразила сумбурно и путано, но я ее понял. И ответил сразу, потому что думал об этом сам, и не раз: – Там. Там мир… изнанка мира уже оторвалась от основы, и там Тьма такая, какая она есть, она там Левиафан, она стена до неба и воплощенный ужас. И там ей не надо что-то из себя изображать. Этот мир еще цел. Он… разваливается, расслаивается, но все же не разделился. И Тьма сюда прокрадывается, проползает через прорехи, но она пока вынуждена принимать формы, вроде как маскироваться. Не поручусь, разумеется, но мне так думается. – Может, и так. – Настя пожала плечами. – И что ждет нас впереди? – Не знаю. Не имею никакого представления. И это было правдой. 4 Наутро я узнал, какой механик будет заниматься моим самолетом. Им оказался тот самый парень, что примкнул к нам для поездки в Коди. Звали его Дуг, был он невысоким, тощим, шустрым, с узким хитроватым лицом и чем-то напоминал Федьку – моего друга-товарища по Отстойнику. Трудно сказать чем, но что-то общее между ними явно было. Еще в Коди он доказал, что при наличии инструкций и руководств способен разобраться с любым механизмом, так что именно Настя назначила его обслуживать «лайку» как самый простой из имеющихся самолетов, вроде как для практики. Я прокомментировал это восточной пословицей: «Ученик цирюльника учится на голове сироты», – но Насти уже здесь не было, она улетела еще вчера с раненым на борту, так что мой мелкий выпад ушел в пустоту. Пока самолет готовили к вылету, я сделал две вещи – проверил сектора обзора с постов на крыше, чтобы убедиться в том, что вчера оценил их правильно, затем понаблюдал за ближними к терминалу домами, потом за краем пологого склона, ведущего к городу, где проще всего было устроиться стрелкам, но никакой активности в них не заметил, а затем приказал сидевшему за «полтинником» бородатому пузану по фамилии Ла-Руш, которого по имени никто не звал, пристрелять каждую точку на этих домах, а на мешки нанести метки, для того чтобы можно было вести огонь без предварительной пристрелки. – Особое внимание пространствам под подоконниками и между окон, – добавил я. – И корректировщик тебе нужен. И наблюдать постоянно, потому что, будь я снайпером, я бы тебя снял запросто. Склон этот беспокоил. Мало того что это самое близкое к Базе укрытие для возможного противника, так туда еще и скрытный подход наблюдателю или снайперу в любое время суток обеспечен. Скрываясь за склоном, можно было выбрать позицию для наблюдения, например. А наблюдение даст систему охраны, график движения, график смены патрулей. Хорошо, что у нас хотя бы рации военные, с кодированием переговоров. Потом по этой самой рации с кодированием вызвал Хэнка и сообщил, что он полетит со мной наблюдателем. Я уже дважды обнаруживал с воздуха бандитские базы, так что очень возможно, что обнаружу и в третий, если бандиты здесь и им что-то нужно. Монтана штат пустынный, в смысле что людей здесь очень мало жило раньше, так что вокруг Грейт-Фоллза нет практически никакого жилья. Я еще половину ночи над картой просидел, пытаясь понять, где бы я, на месте бандитов, основал временную базу, и в общем пришел к выводу, что выбор не так уж и богат. Так что вероятность их обнаружить есть, и она высока. – Не думаю, что их много, – объяснял я Хэнку после того, как «лайка» оторвалась от земли и начала набирать высоту. – Было бы их много – мы бы такое присутствие уже ощутили. Думаю, что в город приехала разведка, несколько человек, пара-тройка машин, у них есть связь с основными силами. Поэтому устраиваться они должны там, где хорошо просматриваются подступы, то есть не в самом городе. И желательно там, где можно укрыть машины, потому что у нас все же аэродром, и если они не совсем тупые, то поймут, что здесь могут летать и искать их с воздуха. – И как же мы их будем искать? – По сопутствующим… – я затруднился подобрать перевод к слову «разведпризнак» и упростил термин, – по следам. Следы остаются часто. В общем, ты наблюдай. – Понял, – кивнул Хэнк, поерзал в кресле у меня за спиной и сказал: – Как на стуле лечу, что-то совсем маленький самолет. – А больше и не надо. Облетать окраины и на этих самых окраинах искать всякие промзоны с ангарами, в которые можно закатить машины. Причем окраины такие, к каким сам город подходит не вплотную. База ВВС Малмстром, которую я полагаю наиболее перспективным местом для поиска: и разведке легко спрятаться, и если подтянутся основные силы банды, там и укрепиться не проблема. А подтянутся? Им точно от нас чего-то надо? Теренс вчера сказал, что почти точно. Сказал даже, что уверен – банды появятся. – Они все же психи, ненормальные, у них совсем измененная психика, – объяснял он. – Убийства ради убийств, другой смысл не нужен, это уже стало самим смыслом жизни. Плюс сниженный инстинкт самосохранения, это тоже все заметили – подчас они совершают совсем безумные вещи. А здесь еще и добыча, здесь есть женщины, еда, запасы всего – наверняка сунутся. – Шансы? – Четыре из пяти, я думаю. Если они здесь, то наверняка нападут. – Он погладил свою кудрявую бородку длинными темными тощими пальцами. – Не знаю как именно – попытаются захватить Базу или просто поймать кого-то в засаду и захватить, – но что-то предпримут. Если нет, то я готов публично съесть свой носок. Мне почему-то подумалось, что Теренсу носок есть точно не придется. Просто потому, что судьба с бандитами «нового типа» меня уже несколько раз сводила, и к выводам я пришел примерно таким же. Если они здесь, то жди проблем. Или беды. Самолет облетал город по часовой стрелке, мотор гудел ровно и мягко, видимость была отличной до самого горизонта – утро ясное, на небе ни единого облачка. Что нам за землей наблюдать, что с земли за нами – просто идеальные условия. Другое дело, что никакой заметной активности на земле мы так и не обнаружили. Зато в одном месте, где какая-то башня, похожая на силосную, соседствовала с тремя большими ангарами, обнаружили свежий след колес. Одинарный, местами, на поворотах, слегка раздваивающийся – то есть след мотоцикла, не перепутаешь. Похоже было, что мотоцикл то ли уезжал от ангаров, то ли ехал к ним, и водитель решил немного срезать путь, съехав с грязного асфальта на землю. Почему? У меня есть теория на этот счет: на «дёрт-байке» ездить надо уметь. Кто умеет – любит выезжать на нем на тот самый «дёрт», то есть на грязь, грунт. И мотоциклист, на слишком задумываясь, решил получить удовольствие от преодоления препятствия – неглубокого кювета. Влетел в него и выскочил на газу – развлекся, в общем. Сколько этим следам? Даже с высоты в шестьсот футов видно, что они довольно четкие, с выраженными краями, именно поэтому я сумел их заметить – природа недолго держит такие четкие линии. Пусть даже вокруг строения и всякое рукотворное, но где-то на уровне подсознания у наблюдательного человека всегда работают фильтры: четкий контур крыши сарая – норма, пропускаем, но между этими сараями в опустевшем месте ничего четкого быть не должно. И тогда в мозгу включается красная лампочка «внимание». – Там даже отпечаток покрышки виден! – азартно крикнул сзади Хэнк, смотревший в бинокль. – Понял. Сделай пометку. Самолет летел дальше, промзона постепенно осталась сзади. – Давай еще круг, посмотрим внимательно, – предложил «летнаб». – Не-а, не будем мы этого делать. – Я отрицательно покачал головой. – Не надо им знать, что мы кого-то ищем и кого-то заметили. Если они в этих ангарах, то пусть так и сидят там, а то сменят базу, и придется искать их заново. – Тогда что, вернемся обратно и поедем на машинах? – Хэнку явно хотелось действовать, а не сидеть сзади в самолетике. – Закончим облет: мало ли что увидим? Кстати, ты же минометчик, верно? А миномет у тебя здесь есть? – Миномета нет, – сознался он. – Не знаю даже, есть ли они где-то вообще или все уничтожить успели. В Канаде мало что уцелело на военных складах, кроме обычных машин и легкого оружия с патронами. Этого много, а вот что-то серьезней – уже нет. Мин точно не будет, там все склады взорваны. Ну да, не новость, об этом я слышал не раз, и не только про Канаду. Эпидемия заставила людей сжиматься в границах тех анклавов, которые они были способны контролировать. Вывезти все оружие в новые места не было ни сил, ни средств, ни возможностей, поэтому все тяжелое вооружение, которое могло попасть в руки тех, кому оно не полагалось, уничтожалось на месте, взрывами, до полной непригодности к ремонту. А вот что полегче – часто оставалось нетронутым. Очень легко взорвать склад снарядов или авиабомб, и куда труднее проделать то же самое со складом патронов. Они не детонируют друг от друга, их уничтожать долго и трудоемко. Так же и с автоматами, винтовками и прочим. И на них просто махнули рукой: все равно это не угроза силам федералов. Организованные же людские анклавы вроде Вайоминга вооружались за счет складов национальных гвардий. Губернаторы штатов зачастую отказывались «федерализироваться» во время введенного военного положения, предпочитая защищать свою территорию самостоятельно, а сил у Вашингтона, или где там в то время находилось правительство, на принуждение уже не хватало. Да и не до этого было. Затем подобные анклавы подгребали под себя военное имущество в соседних штатах, и уже совсем остатки доставались бандитам. Недаром банды были вооружены так разношерстно, все больше коммерческим, а не военным оружием. В Канаде было примерно так же, разве что правительство пыталось уничтожить все военные запасы, эвакуируясь на американскую территорию. Канада превращалась в землю без людей, условно говоря. Люди остались, разумеется, и не так чтобы совсем уж мало, но большинство перебралось на юг, к теплу, безопасности, под защиту федеральной власти. Сил на эвакуацию всего опять же не хватило, так что удалось лишь уничтожить тяжелое вооружение. Банд в тех краях было меньше, и организовавшимся чужим удалось захватить довольно много всякого стреляющего и ездящего железа, часто даже бронированного вроде тех «джи-вагенов», что стояли на Базе. Может, даже легкую технику не уничтожали умышленно. – Жаль, что миномета нет, – сказал я. – Есть два «марк-девятнадцатых»[20], – сказал Хэнк. – Стоят на «гантраках», видел? У нас один «гантрак» с «полтинником» за основное оружие и два с гранатометами. – Видел. Но это все же немного не то. Дальности не те и мощности. – Не буду спорить. Вызвал Базу на связь, сказал, что иду на большой круг. Программу вылета надо закончить, никакой особой спешки пока нет, у бандитов если кто здесь и есть, то только разведка. Как я думаю. Летали еще часа два, нарезая все расширяющиеся круги, но больше ничего подозрительного не увидели. Вернувшись на аэродром, подрулили к ангару, обнаружили, что «оттер» готовится к вылету. Ну и Настя стояла возле машины, разговаривала о чем-то с Теренсом. Ветер, дувший с поля, развевал собранные в хвост волосы, норовя закрыть ими лицо, и она время от времени откидывала их рукой. Этот жест вызвал во мне какую-то долгую и сложную цепочку ассоциаций, которая в очередной раз вывела меня на мысль о том, что я ее очень, очень люблю. Поэтому, подойдя, я притянул ее к себе и поцеловал в висок. – Что это вдруг? – засмеялась она. – Да так, вообще, – пожал я плечами. – Люблю – и знак внимания как бы. Теренс усмехнулся и отвернулся в сторону. – А куда это ты засобиралась? – На сегодня перенесли вылет, из-за Рона. Вообще она завтра должна была лететь в Колд-Лэйк, и даже звала меня с собой, так что сегодняшний вылет был сюрпризом. – Ему хуже? – Нет, но там еще кое-что наложилось, – пояснил Теренс. – Что-то обнаружили? – Что-то обнаружили, – кивнул я. – Расскажу. По радио я на Базу ничего не сообщал – не хотел демонстрировать никакой явной активности, на случай если там действительно враг и этот враг слушает эфир. Даже минимальных совпадений не нужно вроде «самолет сверху пролетел, и сразу по радио активность прорезалась». Пролетел и пролетел, никто ничего такого не заметил. Возле здания терминала кран выкладывал в ряды очередные мешки с землей, было суетно и шумно – рабочий день в разгаре. Разговор с Теренсом затянулся на пару минут, потому что новостей было немного, а на вопрос о том, что я собираюсь предпринять, я ответил: – Подумаю. – Ну… думай, – кивнул он. – Надо дать распоряжение строителям… ну, тем, у кого есть экскаватор и бульдозер, – остановил я его. – Это не совсем в моей компетенции. – Что надо сделать? – задержался он. – Надо вырыть укрытия для заправщиков. Стоят они правильно, с северной стороны терминала, но все равно их можно достать. – Надо закопать? – уточнил он. – Именно.