– Так что вы хотели узнать? – Долецкая поступила в отделение по «Скорой». Вы работали в ночную смену, не ошибаюсь? – Да, я принимал ее, – подтвердил Виктор. – Могла ли она нанести себе эти травмы сама? Виктор хмыкнул. – По сути, да, – задумчиво пробормотал он. – Но я бы не был уверен на сто процентов. – А какие еще у нее повреждения? Виктор сложил руки на груди и пожевал губами. – Да никаких. – То есть нет гематом на спине, например? – Нет, – покачал головой Виктор. – У нее же ребенка похитили. Получается, она сама это подстроила? Так, что ли? Вы ведь к этому ведете? Она сама могла разбить себе голову и оцарапать лицо, но поставить синяк на своей спине было бы довольно затруднительно. – А у нее синяк на спине? – Нет. – Просто проверяю версию, – объяснил Лев Иванович. – А синяк на собственной спине можно поставить легко, если подойти к делу вдумчиво. Тут ведь важен характер нанесения травмы. Если вы сами ударите себя кулаком по спине, это будет одно, а вот если кто-то, то совершенно другое. Сила удара, угол нанесения, след… Да вы и сами все знаете. – Знаю, но подзабыл, – признался врач. – Запишите на всякий случай номер моего телефона, – попросил Гуров. Виктор послушно исполнил просьбу. – Уверен, малыш найдется, – заключил он. – А что касается пациентки, надеюсь, что она выдержит испытания, выпавшие на ее долю. – Я тоже на это надеюсь. Лев Иванович подошел к «Мерседесу», остановился и закурил. Стас, сидевший за рулем, тут же вышел на воздух. – И что будем делать? – поинтересовался он. – Гойда молчит. Значит, не нашли, – тихо произнес Гуров. – Но я бы пока снял подозрения с матери и отца. – Согласен, – проговорил Стас. – А куда наша помощница делась? – Насчет помощницы… Не нравится мне ее подход к решению некоторых вопросов. – Но ты же повелся. – Дураком был. Больше никаких психологических приемов, слышишь? – А зачем ты мне-то это говоришь? – рассмеялся Стас. – На всякий случай, если вдруг тебе придет в голову нечто подобное. Гуров курил, глядя на дорогу, по другую сторону которой плотной стеной стояли вековые деревья. Неподалеку от больницы располагался Филевский парк, обнимавший одной своей стороной Москву-реку, и Лев Иванович даже несколько раз бывал на набережной, гуляя с любимой супругой и познавая прекрасное. Маша любила это место. Впрочем, другие не менее живописные уголки столицы она тоже уважала, но Филевский парк привлекал ее больше других. Когда-то здесь, неподалеку от главного входа, продавали лучший в городе шашлык, и, отстояв километровую очередь, можно было сесть на деревянную скамью за деревянный же стол и, выпив пива, отведать великолепно прожаренного мяса, а потом углубиться по тонкой тропинке в самые дебри или, преодолев подъем, спуститься к воде. Кстати, о дебрях. Каждый раз, оказываясь слишком далеко от главной аллеи, Лев Иванович осознавал, насколько опасной может быть красота. Из-за любого дерева мог выскочить какой-нибудь придурок, ткнуть в тебя заточкой, вырвать сумку и раствориться меж кривых стволов в высокой траве. И тебя найдут не скоро, и его уже будет не догнать. Глава 3 – Смотри, Лев Иваныч, – позвал Гурова напарник, указывая на двери КПП, и Гуров увидел Алексея Долецкого. Тот быстрым шагом двигался в их направлении, и было видно, что он очень спешит. – Вы еще тут, – выдохнул он, оказавшись рядом. – Чудом успели, – ответил Стас. – Точно, – подтвердил Алексей. – Я вспомнил. – Что именно? – Вы спрашивали о конфликтах, – быстро заговорил Долецкий. – Я ответил, что у меня нет врагов. А теперь вспомнил. Это и не враг в том смысле, в котором принято понимать. Но была стычка, и довольно серьезная. Так вот, мне угрожали. – Как вы могли об этом забыть? – растерялся Гуров. – После того инцидента сразу выбросил произошедшее из головы, – ответил Долецкий. – Посчитал, что просто неприятный момент, вот и все. Тем более что дальше угроз дело не зашло. – А теперь подробно. В каком виде вам угрожали? Когда? Какова причина конфликта? – принялся перечислять Гуров. – Угрожал Максим Голенко. Не мне, но как бы через меня. – А кому он угрожал, если не вам? Кто такой этот Голенко? Алексей вдруг замялся. Засунул руки в карманы, уставился куда-то вдаль, словно увидел на горизонте что-то невозможно важное для него, словно пытался тщательно отфильтровать информацию. – Я не могу вам всего рассказать, – наконец объявил он. – Ты совсем рехнулся, мужик? – обалдел от услышанного Крячко. – У тебя сына украли! Жену твою любимую чуть не убили! Ты, мать твою, в метре от больнички стоишь, а вон там, если прямо, а потом налево, будет морг. Красное кирпичное здание в пару этажей высотой. Мог бы и там стоять, только тебе пока что крупно повезло. Чего там творится в твоей больной башке? Объясни, а то я глупый, не понимаю. Гуров тронул Стаса за плечо. Нужно было остановить поток ругательств, иначе можно было испортить все дело. Ему и самому захотелось взять Алексея за грудки и встряхнуть с такой силой, чтобы он из своего пальто выпал, но не успел – Стас эмоционально опередил его. В глубине души Гуров был благодарен ему за этот выплеск, но кто-то из них должен был оставаться спокойным. – Алексей, этой ночью мы спали всего несколько часов, – напомнил Лев Иванович. – Причина вам известна. И после этого вы заявляете, что не можете всего рассказать?.. Долецкий взглянул Гурову прямо в глаза. – Вы просто всего не знаете, – произнес он. – Я в машине подожду, – бросил Крячко. Гуров промолчал. Пусть уходит. Так будет лучше для всех. Тем более что Алексей при Стасе, скорее всего, ничего не станет говорить. Долецкий заговорил первым: – Была одна история. Со мной никак напрямую не связана. – Поиграем в угадайку? – предложил Гуров. – О чем я сейчас думаю? Долецкий посмотрел на него удивленно. Гуров вздохнул. – Вот и я о том же, – удовлетворенно заметил он. – Вы выглядите сейчас странным. Зачем вы сообщили об угрозах, если не желаете обрисовать ситуацию в целом? Для чего это было? Для очистки совести? Мой коллега не так уж и не прав, вы, кажется, не понимаете, что произошло с вашей семьей. Тому есть две причины. Я не уверен, конечно, но другое в голову не приходит. Вы что-то знаете о том, что случилось, либо не осознаете серьезности ситуации. Мимо них пронеслась, набирая скорость, грязная маршрутка. Гуров и Долецкий посмотрели ей вслед. Машина притормозила на повороте, но ненадолго. Выскочила на дорогу и понеслась по своим делам. – Вы меня за конченого идиота считаете, – предположил Долецкий. – Ну что вы. Как можно? – Гуров выпустил струю сигаретного дыма. – Угрозы поступали моему отцу. Мы скрываем это, стараемся, чтобы никто не узнал. Никто, нигде, никогда. И я с трудом представляю, как вам может помочь эта информация. – Не нам, – напомнил Гуров. – И потом, не просто же так вы сопоставили одно с другим. Нужно проверить все версии. – Я ради сына сделаю все, что угодно, – продолжил Алексей. – И ради Сашки, – он указал подбородком на больничный забор, за которым возвышался корпус, из которого он недавно вышел. – Я же не просто так говорю, что все запутано. – То есть вы хотите, чтобы мы пробили какую-то версию, не используя протоколы? – Именно так. И очень надеюсь на то, что мои предположения не подтвердятся. Гуров прицелился и щелчком отправил окурок в ближайшую кучу мокрых листьев, собранных дворниками. Алексей проследил за траекторией его полета.