Через две минуты Стас проводил Ирину до двери такси и помог сесть в машину. Он уже хотел закрыть дверь, но Ирина придержала ее рукой. – Связь по электронной почте, – напомнила она. – Номер телефона не даю. О решении Макса сообщу письменно. Не забудьте проверять почту, вряд ли он будет долго думать. И самое главное: сначала деньги, а потом результат. – Запомнил. Правда, все это мне уже не понадобится. – Передумали? – усмехнулась Ирина. – Да. Забудьте обо всем, что я наговорил. Но нам определенно стоило встретиться. Теперь мозги встали на место. Я отменяю заказ. – Подождите, пожалуйста, – обратилась Ирина к водителю и выбралась из машины. Она встала перед Стасом и насмешливо смотрела на него снизу вверх. – Почему вы передумали? Крячко спрятал руки глубоко в карманах куртки и повел плечами. – Вы не такая, Ирина. Вы лучше. А я просто дурак безмозглый. – Пожалели меня? Не надо. Не ведитесь. – Жалость тут ни при чем. Просто подумал, что стоит лично поговорить с Долецким о своем друге. Попробую еще раз. И еще раз, если понадобится. Думаю, что если бы мы затеяли против него аферу, то каждый сильно мог бы потом пожалеть. – Может, вы и правы. До свидания, Стас. – Вы все объясните Максиму? – попросил Крячко. – Объясню, – пообещала Дубинина. – Скажу, что стороны не пришли к соглашению. Но если передумаете, то можно обсудить детали. Стас помог ей забраться в автомобиль и захлопнул дверь. Такси тронулось с места и медленно исчезло за углом. Стас пошел следом по уже знакомому переулку. Дошел до угла, увидел такси с номерами, указанными в приложении. Нырнув в салон, хлопнул водителя по плечу. – Прости за задержку, дорогой. Поехали домой. Такси тронулось с места и вскоре вырулило на Тверскую. Стас позвонил Гойде. – Игорь Федорович, ну я закончил. Вы еще на работе? Понял. Домой поеду. Ладно, в двух словах. Голенко не появился, я беседовал только с Дубининой. В ночь нападения на Долецкую и исчезновения ее ребенка оба подозреваемых находились на другом конце Москвы. У Дубининой тяжело болен сын, ему в ту ночь вызывали «Скорую». У них алиби. И вообще мне показалось, что между ними близкие отношения. А?.. Да, конечно, проверю, был ли вызов «Скорой». Запрос сделаешь ты или я? Давай ты, согласен. Слышишь меня, Игорь Федорович? Не Голенко напал на Александру. И не его любовница. Это был кто-то другой. Лев Иванович вернулся домой в половине первого ночи. Маша не вышла к нему навстречу, но ее голос из спальни раздался еще до того, как Гуров стянул пальто. – Поужинаем? – спросила жена и появилась на пороге. – А что на ужин? – Макароны и вино. – Годится. К макаронам были поданы сосиски, а к вину сыр, купленный в сетевом супермаркете. Гуров разлил вино по бокалам, поставил тарелки в мойку и устроился возле окна. Закурил. – Так много курить стал, – заметила Маша. – Прости, – Гуров пошире приоткрыл форточку. – Все сложно, да? Лев Иванович иногда рассказывал Маше страшные истории о том, как им со Стасом приходится распутывать чужие тайны, разгребая вагоны лжи. Он делился с женой мыслями, если испытывал желание поделиться, и никогда не заводил разговор о своей работе сам. Но – советовался с женой, если это было необходимо. Как в этот вечер, например. – Ты же многих знаешь в своих кругах? – начал Гуров. – Интересуют те, кто не добился успеха, но все равно считает себя активным гражданином. – А можно конкретнее? – попросила Маша. – Конечно. Есть человек, который оставил кино и подмостки, но бродит по различным съемочным площадкам и переносит сплетни, светя своим лицом. То есть ничем хорошим он не занимается. – Поняла тебя, – ответила Маша. – Есть такие. Много их, Лева. Режиссеры, которые сняли один провальный фильм, но не смогли отказаться от соблазна покрутиться на кинофестивале с бокалом шампанского в руке. Актеры, которых еще больше. Здесь порой талант не нужен, здесь фамилия мужа или жены является главным критерием успеха. Все эти люди просто не хотят покидать теплое место. Это раз. Ну и не хотят, чтобы их забыли, потому и мелькают то тут, то там. Это два. Гуров шагнул к жене и поцеловал ее в макушку. – Спасибо, Маша, именно о них я и говорил. Скажи, дружочек, а фамилия Голенко тебе ни о чем не говорит? Зовут Макс, раньше активно снимался в кино, в театре играл, но со временем съехал на дно. – Голенко я знаю лично. – Да ты что? – Мы вместе играли у Шахназарова. У Макса был проходной персонаж, которого убивают через пятнадцать минут после начала фильма. Нальешь мне еще? Гуров долил в бокал вина. – И каким он тебе показался? – спросил он. Маша покрутила пальцами в воздухе. – Никаким. Симпатичный, фактурный. Но когда узнаешь его ближе, то все положительное куда-то девается. На съемках он себя вел как-то странно. – А точнее? – Сцен с ним было немного. Обычно если актер задействован частично, то он может покинуть съемочную площадку. Если режиссеру он понадобится, то его вызывают снова. Сцены с Голенко были отсняты, но он никуда не делся. Он остался и постоянно присутствовал на съемках. Торчал возле режиссера, тусил с осветителями, с ассистентами, но не работал. Шлялся без дела. Я тогда еще подумала, что, наверное, он все-таки зачем-то нужен, раз находится на съемках, но потом поняла, что его привлекать не собираются. Просто светился. Там у нас большая массовка была, местные жители в основном снимались. Однажды я увидела, что Макс раздает им автографы. Причем сам предлагает расписаться или сделать с ним селфи. Удивительное дело. А еще у нас в то время случилась одна неприятная история, но я не уверена в том, что все поняла правильно. – Рассказывай как есть, – попросил Гуров. – Ладно. На съемках был один актер, который если не работал, то крепко выпивал. Власов его фамилия. Он вообще любил это дело, – Маша выразительно указала на свой бокал, – но к работе относился серьезно. Роль у него была небольшая, но заметная и шла пунктиром в течение всего сюжета. Я заметила, что в какой-то момент Макс спелся с ним. Ну дружат и дружат, мне-то что. Очередной съемочный день, все собрались, ждем Власова, а его все нет. То есть чтобы ты понимал: все наготове, включая погоду, которая как по заказу. А Власова нет. Появляется Макс и сообщает, что Власов напился и не придет. Девчонки-гримеры побежали к нему в гостиницу, а он и правда храпит, а на полу пустая бутылка из-под водки. У нас закон на съемках был: если завтра ты снимаешься, то накануне никакого спиртного, никаких гулянок, потому что сроки сжатые, а погода может подвести в любой момент. – Это когда было, что-то я забыл? – Давно, Лева. Осенью, лет шесть назад. – Не вспомню. – И не надо. Так вот, картина маслом. Съемки практически сорваны. И тут выступает вперед Макс. Дайте, говорит, эту роль мне, а то ваш алкаш так и будет вас подводить. Вроде бы в шутку сказал, но всем неловко стало. На его слова и внимания не обратили. Пока суть да дело, пока нашли Власову дублера, пока заново выставили свет, пока искали ракурс, чтобы со спины снять… Ой, как вспомню. Отсняли, ладно. Стали собираться, уже дождь начался. И тут Власов идет и сразу к режиссеру. Глаза испуганные, весь трясется, ничего не понимает. Помнит только, что прошлым вечером пил вместе с Максом. Тот сам к нему в номер пришел и уговорил пару рюмок накатить. Притащил что-то закусить, задушевные разговоры стал заводить. Власов сказал, что ему вдруг резко стало плохо и он уснул и, как убитый, проспал до вечера следующего дня. Как уходил Макс, он не помнил. Власов еще добавил, что никогда так быстро от водки его не рубило. Будто снотворного подсыпали. Ты знаешь, ему не поверили, и я в том числе. Мы все жалели его, нормальный ведь мужик, но рано или поздно он бы из-за пьянства наверняка испортил бы съемку фильма. Власова тут же сняли с роли. И в этот момент у меня внутри что-то словно щелкнуло. – А что Макс? – спросил Лев Иванович. – Он-то как себя повел? – Я тебе не рассказывала, кажется. Я поговорила с Власовым, пока он не уехал. Конечно, пришлось постараться, он ведь был в шоке от случившегося. В конце концов вся эта история показалась мне неправильной, нечестной. Скажи, ты ведь тоже почувствовал это? – Конечно. – И я, как жена мента, решила разобраться. Гуров едва сдержал смех. – И что ты сделала? – Осмотрела бутылку, из которой ему наливали. Власов сказал, что Макс пришел с ней. Полезла сначала в мусорное ведро в гостиничном номере, а там пусто. Сам Власов ни черта не помнит. Кто вынес мусор, когда вынесли? Ну я и побежала к помойке на улице, а там мусоровоз. Еле уговорила подождать. Знаешь, как они на меня смотрели? Их там двое в кабине было. Один говорит: «Мы не имеем права». Я ему: «У вас тут кино снимают, а сценарий случайно вчера выбросили». Другой первого по плечу хлопнул: «Я ее знаю. Она в сериале про наркоту снималась». Это они про меня, Лева! Я в жизни не снималась ни в каком сериале про наркотики. А другой отвечает: «А, ну если про наркоту, тогда все понятно». Понимаешь, они бы меня вообще оттуда вышвырнули, но тут я гляжу – пакет-то нужный у меня прямо под ногами лежит! Знаешь, как опознала? По остаткам ананаса, потому что Макс приволок еще и его. Власов в последний момент об этом вспомнил, когда я из номера выходила. Заодно и марку водки назвал. Водка с ананасом, Лева. Изысканно. – Умница, мыслишь в правильном направлении. – Но я не эксперт, – подметила Маша. – Бутылка была пуста. Абсолютно. Закрыта крышкой. Но из бутылки не пахло водкой, несмотря на то, что внутри еще оставалось чуть-чуть алкоголя. Лева, я решила попробовать… – Что, прямо на помойке? – Увлеклась. Те мужики, конечно, решили, что я совсем опустилась. Один так и сказал: «Лечись». – А-ха-ха, – не выдержал Гуров. – Ма-а-ашка-а! А-ха-ха-ха! Дай поцелую! Продолжая хохотать, Гуров поцеловал Машу в нос, потом в губы, потом в обе щеки. Жена отбивалась, но лишь для вида. – Там была не водка, Лева. Там была вода. – Конечно, вода! – воскликнул Гуров. – Кофе приготовить? – Приготовь. – А уснем после кофе-то? – А ты не крепкий. Гуров полез в шкафчик за банкой кофе. – Значит, Макс мог подсыпать Власову снотворное, а сам не пил, а только делал вид, что пьет. После того как Власов отвалился, Макс вылил остатки водки из бутылки и ополоснул ее водой. Со стороны казалось, что в бутылке осталось спиртное, но я тогда уже знала, что это не так. Я решила восстановить справедливость. Власов, конечно, алкаш, но в том случае его подставили. Рассказала все ассистенту режиссера, а затем и режиссеру лично. Тот сначала подумал, что я разыгрываю мать Терезу, но потом прислушался. Сказал, что все сходится. Помнишь ведь, я говорила: Макс не должен был оставаться на съемочной площадке, если не был задействован в сценах? Но он все равно крутился рядом с нами. Предлагал внести поправки в сценарий, ошивался среди актеров, что-то им там даже советовал. Ну, а когда понял, что Власов хорошая мишень для достижения цели, то убрал его с пути. Он настолько хотел показать себя, что решил подставить другого. Ну и выбрал самого слабого. Лев Иванович поставил на стол чашки, налил себе и Маше кофе. Снова подошел к окну, достал сигарету и прикурил. – Почему ты раньше ничего не говорила про этот случай?