— Ты занят в следующую среду? — я промокаю волосы полотенцем. — Габриэль пригласил нас на ужин к себе домой. — Правда? — Николас натягивает пару черных спортивных штанов. — Я бы с удовольствием поехал. Ты не против? Нет. На самом деле я с нетерпением жду этого вечера. У меня не было возможности увидеть Николаса и Габриэля вместе с тех пор, как они стали друзьями. А также я соскучилась по Исле. Когда я была ассистенткой Габриэля, она заходила повидаться с ним по крайней мере несколько раз в неделю. Теперь, когда я работаю в отделе дизайна, у меня нет возможности поболтать с ней. — Я думаю, мы хорошо проведем время. — Я знаю, что так и будет, — он вешает полотенце, которым вытирал мое тело после душа. — Мы должны что-нибудь принести с собой. Может быть, вино или цветы? — Я думаю, тот факт, что ты там будешь – это единственный подарок, который им нужен, — шучу я. Он закатывает глаза, но улыбается. — Габриэль смирился с тем фактом, что я Николас Вульф. — Ты еще не знаком с Ислой, — я прикусываю нижнюю губу. — Она еще большая фанатка, чем Габриэль. Ожидай, что будешь в центре внимания на этом ужине. — Может, я и буду для нее центром внимания, но моим вниманием на весь вечер завладеешь ты. Я знаю, что он отчаянно пытается загладить то, что произошло между нами в «Гибискусе», но принимаю каждое его слово сейчас за чистую монету. Я еще никогда не чувствовала себя такой любимой мужчиной, как им сейчас. Меня так и подмывает спросить, могу ли я остаться на ночь, но хочу завтра утром представить Саше готовый образец одного из моих новых дизайнов для «Элла Кара». — Мне нужно вернуться домой. У меня много работы, которую необходимо сделать. — Я могу отвезти тебя, — он похлопывает себя по обнаженной груди. — Мне просто нужно накинуть пальто и обуться, и я готов идти. Меня охватывает паника. Я не должна так себя чувствовать. Он безопасен. — На улице холодно. Я могу добраться домой сама. Николас сканирует мое лицо, останавливаясь на моих припухших от поцелуев губах. — Доверие – это улица с двусторонним движением, София. Знаю, что это так. Последние несколько недель я повторяла себе это снова и снова. Николас разрушил мое доверие к нему, и до сих пор продолжает работать над тем, чтобы восстановить его. — Я доверяю тебе. — У тебя есть соседка по комнате? — он прислоняется бедром к стойке в ванной. — Нет, — быстро отвечаю я, поигрывая поясом белого халата, в который он завернул меня после того, как я вышла в прохладную ванную после горячего душа. — Я живу одна. — Ты ведь живешь не на работе, не так ли? — Иногда мне так кажется, — говорю я, чтобы избежать того, что следовало бы сказать. — У меня есть квартира. На самом деле она принадлежит Кейденс. Я была ее соседкой по комнате до того, как она переехала к Тайлеру. — Ты что, барахольшица? — в его тоне слышится веселье. Я знаю, он пытается поднять настроение, но это не помогает. — Если я зайду, то увижу сотни пустых контейнеров для еды на вынос, занимающих каждый сантиметр свободного пространства? — Такое бывает только по вечерам, когда мы с Кейденс смотрим «Нетфликс». — Скажи мне, почему, София, — Николас подходит ко мне. — Скажи мне, почему я не могу прийти к тебе домой. — Я не хочу обсуждать это в ванной, — отвечаю я. — Тем более, уже поздно. Нам следует поговорить об этом в другой раз. Он тянется к моей руке. — Пойдем со мной. У меня нет выбора. Я молча следую за ним, и все это время мое сердце колотится так сильно, что кажется, будто моя грудная клетка вот-вот расколется. Николас останавливается, когда мы подходим к скамье у пианино. — Садись. Я так и делаю. Опускаюсь на скамью, аккуратно подоткнув длинный халат вокруг ног. Мужчина тянет стул к пианино по полу, пока тот не оказывается прямо передо мной. Когда он садится, его колени касаются моих. — Я хочу понять причину твоих колебаний, — он сжимает обе мои руки своими. — Доверься мне настолько, чтобы рассказать, что происходит. Кейденс – единственный человек в Нью-Йорке, который знает. Я думала, что смогу оставить свое прошлое во Флориде, но оказалось, что это невозможно. — Ты помнишь тот звонок, на который я ответила, когда мы были в отеле? Он быстро кивает. — В тот день, когда мы поднялись в номер миссис Фостер и съели фантастический бургер за ее копейки? — Да, — я опускаю глаза на наши руки. — Кто звонил? — Юрист, — мои руки начинают дрожать, но он успокаивает их. Большими пальцами Николас чертит маленькие круги на моих ладонях. — Твой адвокат? — его голос такой же нежный, как и его прикосновение. Он подталкивает меня к признанию. Он этого заслуживает. Я продолжала мысленно оправдываться, что была права, не разделяя с ним эту часть своей жизни после того, что произошло между нами в «Гибискусе». Я использовала его ошибку, чтобы скрыть свой секрет. Это было неправильно. Теперь я это понимаю. Николас хочет заботиться обо мне, но не сможет в полной мере сделать это, если не поймет моих колебаний пригласить его к себе. — Нет, — я пропускаю объяснение того, кем была та женщина, которая позвонила мне той ночью. — Кое-что случилось, когда я жила во Флориде. Мне нужно рассказать тебе об этом. Мы встречаемся взглядами. Я вижу в его глазах понимание. Я уверена, что он видит мое нежелание это делать. — Соберись, возьми столько времени, сколько тебе нужно. Я никуда не собираюсь уходить. Я хочу уйти. Хочу сбежать и притвориться, что все случившееся было дурным сном. Я не хочу, чтобы он смотрел на меня иначе, чем до этого момента. Не хочу, чтобы его прикосновения становились робкими и настороженными из-за страха, что я прогнусь от боли своего прошлого. — Это было очень давно. Это случилось еще во Флориде. Николас не вздрагивает. Заявление настолько глобальное, что я ожидала, что за ним последует поток вопросов. — Это было на моем первом курсе обучения в колледже. Я хотела получить жизненный опыт, поэтому сняла квартиру за пределами кампуса. — Я могу это понять. Мы смотрим друг другу в глаза. — Я встречалась с мужчиной. Парнем, точнее. Мы были одного возраста. Николас сжимает челюсть. — Он причинил тебе боль? На этот вопрос трудно ответить. Франко никогда не поднимал на меня руку. Он был добрее всех, кого я когда-либо встречала, но это не значит, что он не был опасен. — Я рассталась с ним после того, как мы переспали несколько раз. Это было нехорошо. Я ничего не чувствовала к нему, и этот опыт оставил во мне столько сожалений. — Он воспринял это не очень хорошо? Я качаю головой. — Он был зол, печален – вся гамма эмоций, которые приходят при плохом расставании. После этого он несколько месяцев пытался вернуть меня обратно. — Но ты все же держалась стойко? — Николас проводит рукой по своей обнаженной груди. Это необдуманный жест с его стороны, но что-то будоражит во мне. Мужчина мускулистый и крепкий. Он, вероятно, мог бы забить Франко почти до смерти голыми руками. Я отмахиваюсь от этой мысли. — Я не хотела быть с ним. Я повторяла ему это снова и снова, но он не оставлял меня в покое. Он следовал за мной повсюду, присылал мне цветы и подарки. Даже появился в доме моих родителей в смокинге и попросил у них разрешения жениться на мне. — Похоже, он неуравновешен, — Николас делает глубокий вдох. — Ты говорила о нем с полицией? — Десятки раз, — я потираю висок. — Я получала столько много запретительных ордеров, что сбилась со счета. Его арестовывали столько же раз. — Он преследовал тебя, — это четкое заявление. — Какой придурок. — В конце концов он попал в тюрьму. Это не имело ко мне никакого отношения. Он был осужден за уклонение от уплаты налогов, — я вздыхаю, желая, чтобы на этом история закончилась. — Он вышел досрочно несколько месяцев назад. — Он пытался с тобой связаться? Я киваю.