— Не спрашивай меня об этом. — Я расцениваю это как «да», — София с вызовом приподнимает уголок рта. — Где еще у тебя был секс? — София, — мой тон низкий, предупреждающий. — Мы договорились, что не будем обсуждать прошлых любовников. Я жду, когда она заговорит о том факте, что теперь я знаю все подробности о жизни одного из ее бывших бойфрендов, Франко Абано. — Мы взрослые люди, — она смотрит на часы. — Нам ехать к Габриэлю по крайней мере еще десять минут, так что давай поговорим о том, что нам нравилось и что не нравилось с нашими прошлыми любовниками. Я не хочу. Я не могу представить себе сценарий, при котором обсуждение интимных подробностей секса с другой женщиной закончится хорошо. У Софии есть склонность к ревности, согласна она с этим или нет. Именно это заманило ее взглянуть вниз с балкона в Вейл Ист. Она увидела, как я разговариваю с Пенни. Она представила, как мы трахаемся, и решила положить этому конец. Все очень просто. — Я не буду обсуждать с тобой женщин, с которыми спал, София. Это все в моем прошлом. Она фыркает. — Тебе не обязательно называть мне их имена или то, как ты их оценивал. Я спрашиваю, что тебе нравилось с ними делать. Все, что она может себе представить, и даже больше. — Откуда это взялось? София скользит взглядом по передней части моих брюк, прежде чем остановиться на моем лице. — Тебе нравится заниматься сексом в местах, где тебя могут застукать. — Разве? — я издаю лающий смешок. — Я теперь эксгибиционист? — Ты сказал, что хотел трахнуть меня на пароме, а только что предложил заняться этим в этой машине. У тебя в кармане есть презерватив, не так ли? Я не буду ей лгать. — Да, есть. — Я никогда такого не делала, — она понижает голос до шепота. — Не знаю, смогу ли когда-нибудь. Встревоженный, я потягиваюсь, чтобы коснуться ее руки, но она отдергивает ее. — София, не выдумывай ничего обо мне. — Если тебе в жизни нужна женщина, которая будет трахаться с тобой посреди дня на Бруклинском мосту, то я не такая. — Мне нужна именно ты, — я наклоняюсь вперед на сиденье, чтобы смотреть ей прямо в глаза. — Если у меня и есть непреодолимая потребность трахаться на публике, то это только, потому что я постоянно жажду тебя. Я хочу тебя каждую секунду дня. Единственный ответ, который я получаю – это молчание. — Между прочим, все, что я когда-либо делал с женщиной в своей жизни, на данный момент даже не является воспоминанием, за которое стоит держаться. Я хочу тебя. Хочу, чтобы мы были вместе, наедине, когда будем заниматься любовью, — я заправляю ее волосы за ухо, чтобы лучше видеть ее профиль. — Я дорожу тобой, София. Этот презерватив оставим на потом. Ты сказала мне, что не впускала много людей в свою квартиру, поэтому я предположил, что там у тебя не будет защиты. — Если у нас никогда не будет секса в общественном месте, тебя это устроит? Да. Те несколько раз, когда я делал это, были захватывающими, но они были ничем по сравнению с тем, когда я с ней. — Полностью. Она откидывает плечи на спинку сиденья. — Это последний раз, когда мы говорим о прошлом. Нет. В какой-то момент нам придется обсудить этого долбанного мудака Франко Абано. Просто это будет не сегодня. *** Жестокая ирония – это часть жизни, к которой никто не может подготовиться. Когда я входил в фойе роскошного пентхауса Габриэля Фостера, мои мысли были сосредоточены на одном человеке. Мужчине из прошлого Софии. Я читал сообщение от Крю о Франко Абано, когда услышал знакомый голос с другого конца комнаты. Мое прошлое стояло в центре большой гостиной с бокалом вина в руке и высоким бородатым мужчиной рядом с ней. Ее длинные рыжие волосы выглядели точно так же, как в тот день восемь лет назад, когда я пробежал мимо нее на верхней лестничной площадке ее дома в поисках ее сестры. Лилли Паркер, сестра Бриэллы, здесь. Мы не разговаривали с момента совместных похорон, на которых она была вынуждена попрощаться со своей сестрой, двумя братьями и матерью. Мы никогда не упоминали ее отца в наших разговорах, но я знал, что она оплакивала также и его потерю. Это была потеря не его жизни, а доверия, которое она питала к нему. — Лилли, — шепчу я ее имя, зная, что она меня не услышит. Но слышит София. — Это сестра Бриэллы, — говорит она как ни в чем не бывало, как будто боли, которая связывает нас с Лилли, не существует. Это причина, по которой мы никогда не искали встречи друг с другом. Я не могу смотреть на нее и не видеть Бриэллу в очертаниях ее подбородка или цвете ее глаз. Она не может смотреть на меня и не видеть надежды на будущее, которое потеряла ее сестра. — София, — к нам подходит миниатюрная, явно беременная женщина. — А это, должно быть, Николас. Я бросаю взгляд в другой конец комнаты, на Лилли. Она все еще так поглощена своим разговором, что не замечает нашего присутствия. София тянется, чтобы обнять женщину. — Исла, это Николас Вульф. Лицо Ислы Фостер тут же заливается краской. — Я ваша самая большая поклонница. Понимаю, что люди говорят вам это каждый божий день, но все они лжецы. Я прочитала все написанные вами книги, по меньшей мере девять раз. — Я польщен, — говорю я, глядя ей в лицо. Она хорошенькая, молодая, ее глаза такого же оттенка голубого цвета, как у Софии. — Я принесу вам выпить, — она хватает меня за руку. — Я купила марку шотландского виски, который Дьякон пьет в «Доказательство Бердена». Подумала, что это, должно быть, дань уважения вашему любимому напитку. Это была тонко размещенная спонсорская реклама, предназначенная для того, чтобы наладить бизнес обанкротившейся ликеро-водочной компании. Это была идея Шайенн. Понятия не имею, увеличились ли их продажи. Я сомневаюсь в этом, поскольку они не связывались с нами по поводу новой сделки. — Это будет прекрасно. София бросает на меня взгляд. — Ты можешь оставить нас на минутку, Исла? Я должна кое-что спросить у Николаса. Разочарование борется с замешательством на ее лице. — Я схожу на кухню за скотчем и бокалом красного вина для тебя, София. Когда она, наконец, оказывается вне пределов слышимости, София дергает меня за лацканы пиджака, и я поворачиваюсь к Лилли спиной. — Мы можем уйти, Николас. Если ты не хочешь с ней разговаривать, мы можем уйти. Я убегал от своего прошлого в течение восьми лет. Я избегал Лилли на светских встречах. В годовщину смерти Бриэллы я всегда оставался офлайн. Есть слишком много статей, дани уважения и воспоминаний семье, которая погибла в тот день. Лицо Лилли всегда в центре всего этого. Разработанное ею приложение для донорства органов посвящено семье, которую она потеряла. Она превратила свою трагедию в триумф. Она помогла тысячам людей найти подходящий орган. Кроме того, сыграла важную роль в знакомстве реципиентов органов с их семьями-донорами. Репортажи об этих встречах появлялись на телевидении в течение последних двух лет. Я чувствую слабое прикосновение к своему плечу и понимаю. Я, черт возьми, знаю, что не могу убежать прямо сейчас. София отодвигается на пару сантиметров в сторону, чтобы заглянуть мне за спину. Я не позволю ей принять на себя всю тяжесть этого из-за меня. Я должен встретиться с Лилли лицом к лицу, что я и делаю. Я поворачиваюсь и смотрю прямо на нее. Ее глаза наполнены слезами. — Ник. Это ты. — Лилли, — я протягиваю руки, молясь, чтобы она обняла меня. Она быстро шагает вперед, обхватывая руками меня. — Я думала, что больше никогда тебя не увижу. Глава 25 София