Алька невольно поискала глазами Эльдора. Он стоял в отдалении и беседовал с судьей Роутона. В белоснежной сорочке, в замшевом сюртуке шоколадного цвета. И Алька отчего-то почти почувствовала его запах – старые книги, дерево, кофе и горький шоколад. Она встряхнулась и поспешила дальше. Конечно же он с легкостью найдет себе и вторую жену и третью. Видный мужчина. Ну а то, что характер тяжеловат, так это не редкость. Она сделала еще один круг по сбору тарелок и салфеток. И еще один. Разговоры в залах становились все громче, винный запах забивал ароматы духов. А потом заиграл квартет скрипачей, специально для этого приглашенных. Начинались танцы, и Алька поняла, что настал тот момент, когда имеет смысл тихонько убраться в кухню и дожидаться там окончания приема. Она оглядела столы, убедилась, что все в порядке, и торопливо двинулась к выходу, когда чья-то крепкая рука очень по-собственнически обхватила ее за талию. – А-а, моя птичка, – нетрезвым голосом произнес приор Эльдор. – Куда это ты собралась? – На кухню… Что вы делаете, ниат Эльдор? – Последнее она пискнула, не сдержавшись, потому что приор недвусмысленно прижал ее спиной к себе. Алька исподлобья глянула на гостей. Те, кто видел этот странный маневр Эльдора, лишь понимающе заулыбались и тут же отвернулись, сделав вид, что ничего такого не происходит. – Что я делаю? – Он рассмеялся, потом икнул. – Что я дела-а-а-аю? Я хочу… да, я хочу приятной компании, птичка. – У вас и так приятная компания, – буркнула Алька. – Да отпустите же, как вам не совестно! Я же двуликая, забыли? Ей просто не верилось в происходящее. Это не Эльдор, нет. Он никогда так себя не вел. С ней уж точно никогда. И в то же время это был он, никуда от этого не денешься. – Мне хочется твоей компании, птичка. – Он говорил это громко, ничуть не таясь, и кое-кто начал оборачиваться. – Хочется прямо сейчас. Я же твой хозяин, ты забыла? А что должна делать рабыня для хозяина, птичка? Все, что он захочет. – Зачем вы… так! – Алька поняла, что стремительно краснеет. Он словно ковырнул в зарастающей ране ножом, напомнив о ее статусе. Собственно, все к этому и шло. Ну а что? Взрослый мужчина. А двуликие в борделях работают, и там никто не смотрит на их печати. – Птичка, моя птичка, – обжигающий шепот заставил ее съежиться, – хочу тебя прямо сейчас. И не успела она возразить или хотя бы упереться каблуками в пол, потащил к выходу из гостиной. В коридор, откуда лестница вела на второй этаж. – Перестаньте, – пропыхтела Алька, упираясь и хватаясь руками за поручни. – Отпустите! – Это уже крикнула. Но Эльдор, несмотря на то что шагал нетвердо, тащил ее вверх без особых усилий. Кто-то внизу видел их возню и рассмеялся. – Набрался наш приор, – услышала Алька. – Надо ему бабу нормальную, а не это… – Что вы делаете? – в отчаянии пропищала она. – Зачем? Не надо, пожалуйста, оставьте меня! – Тихо, – рыкнул он на ухо. И прижал к себе спиной так, что у Альки в глазах потемнело. – За что вы так со мной, – выдохнула она, – за что? Бороться не получалось или получалось очень плохо. Алька и сама не заметила, как в потемках Эльдор дотащил ее до двери своей спальни, весело посмеиваясь и бессвязно бормоча что-то про маленькую юркую птичку. А потом он легко втолкнул ее внутрь – да так, что она летела почти через всю комнату и упала рядом с кроватью. Эльдор зашел следом и закрыл дверь. Звоном траурного колокола громыхнула задвигаемая щеколда. Все, что пришло в голову, – это сжаться в клубок, подтянуть ноги к груди и закрыть руками голову. В темноте послышался прерывистый вздох, затем раздались тяжелые звуки шагов. Жесткие горячие пальцы сомкнулись на запястьях, медленно потянули вверх. Алька всхлипнула. Все еще не верилось, совсем. Неужели вот так все и будет? – Алайна, – тихо сказал Эльдор, опускаясь рядом на колени, – не надо меня бояться. И приношу свои извинения. Ну же, не надо плакать. Давай, садись на кровать. Сквозь бушующие вихри паники, страха, отторжения Алька ощутила, что от приора совершенно не пахнет спиртным. Он был здесь, рядом в потемках, даже очень близко, но при этом дыхание его пахло только кофе. Ни капли вина. – Зачем вы все это сделали? – растерянно прошептала она и всхлипнула. Слезы сами собой потекли по щекам. – Плохой спектакль, согласен. Она не могла различить выражение лица приора, которое плавало во тьме блеклым пятном. Он взял ее под мышки, без усилий поднял и усадил на край кровати. Алька обхватила себя руками за плечи и опустила голову. Теперь она окончательно запуталась. Что он там задумал? Приор присел рядом, кровать заскрипела под его весом. – Мне нужно, чтобы ты кое-что для меня сделала, – негромко сказал он. – А все это представление только для того, чтобы все были уверены, что мы ближайшие два часа будем находиться в особняке. Алька пробормотала: – Это было очень некрасиво с вашей стороны. Теперь я не только двуликая, но еще и шлюха в глазах всех ваших гостей. Эльдор невесело рассмеялся. – Ты считаешь это постыдным, а многие среди присутствующих с удовольствием поменялись бы с тобой местами. Впрочем, я не это собирался с тобой обсуждать. Ты говорила, что можешь летать. Мне нужно, чтобы ты заглянула в окно одной башни. Алька невольно улыбнулась. Вот ведь, все просчитал. И пока все будут думать, что приор Надзора, как следует надравшись, предается разврату с собственной служанкой, они успеют воспользоваться порталом и сделать все, что он запланировал. А потом сникла. Повернулась к нему и тронула пальцем изуродованную щеку. – У меня печать, ниат Эльдор. Даже если бы я хотела вам помочь, все равно бы ничего не получилось. Печать не даст мне обратиться. Она ведь давит мою вторую сущность. – А ты, – голос Эльдора упал до шепота, – ты хочешь мне помочь? – Я не знаю, – честно ответила Алька. – С одной стороны, если я сделаю что-то для вас, ничего не изменится для меня лично. С другой стороны, я не вижу причин, чтобы отказывать. Все же вы устроили Тиба в хорошую школу, а это дорогого стоит. Они замерли друг против друга, словно набедокурившие школяры в ожидании учителя. Алька сама не понимала, чего ждет. Ей было одновременно и страшно, и как-то необыкновенно щекотно в груди, как будто она стоит на пороге потайной комнаты, а внутри ее ждет нечто совершенно новое. То, чего она никогда не знала раньше. В темноте глаза Эльдора казались совершенно черными и безумными, а сам он почему-то злым и печальным, так что Альке внезапно захотелось его просто погладить по волосам и успокоить. Так, как она успокаивала Тиберика. Внезапно он разорвал зрительный контакт и резко поднялся. – Я не ставил эту печать, – быстро произнес приор, – но если ты согласишься мне помочь, в моих силах ее снять. – Что?.. Вы это серьезно? – Мне нужно, чтоб ты летала, – уже совершенно спокойно, размеренно произнес Эльдор. – Ради этого я сниму печать. Алька ощутила, как холодеют руки. Снять печать… Пастырь! Она даже не думала, что это возможно. Хотя бы на несколько часов почувствовать себя человеком. Вспомнить, что значит быть просто девушкой, а не тварью с уродливым штампом на полфизиономии. Заманчиво, да. И как же больно будет потом. Ведь печать придется ставить обратно. – Это очень больно, ставить ее обратно, – произнесла она, стараясь не смотреть на Эльдора, – не уверена, что хочу все испытать снова. – Мне очень нужно, чтобы ты летала. – В голосе Эльдора звякнула сталь. – Я готов… я готов отложить повторное опечатывание. – Отложить? Он развел руками, темный силуэт в густом мраке. – Всегда можно найти предлог. Главное, уметь его правильно сформулировать в терминах догмата Святого Надзора. Алька моргнула. Да что ж такое-то? Ради каких-то своих целей, вот в эту самую минуту, ниат Эльдор идет на преступление. Страшный риск для них обоих. Но пожить еще немного без отвратительной печати – разве оно того не стоило? – Хорошо, – сказала она. – Хорошо, я согласна. Я помогу вам, приор Эльдор. – Раздевайся, – последовал равнодушный приказ. – Ч-что? – Я дам тебе длинный плащ, – принялся разъяснять он, – ну подумай сама, как ты будешь перекидываться в платье. Завернешься в плащ, сделаешь, что нужно, а потом вернемся сюда, и снова оденешься. «И в самом деле», – согласилась Алька. Это был весьма разумный довод. В подтверждение своих слов Эльдор прошел куда-то в угол комнаты, а вернулся уже с тяжелым плащом в руках. Положил его на кровать рядом с Алькой. – Отвернитесь, пожалуйста, – попросила она. Ощущение было такое, словно она на бешеной скорости падает в пропасть. Зачем она лезет во все это? Приор-то выйдет сухим из воды, а вот она, да ежели поймают… Что тогда с ней будет? Если попадется Надзору – будут пытать. Убьют и замучают. Но руки уже тянулись к застежкам платья, и очень скоро Алька осталась в чем мать родила. Подхватила плащ – он оказался с капюшоном, закуталась в него до самых пяток. И дрожащим голосом позвала: – Ниат Эльдор! Я готова. – Отлично. Теперь моя очередь. Он подошел ближе, взял сперва ее лицо в ладони и долго смотрел. Потом легко прикоснулся подушечкой большого пальца к рельефу печати. – Потерпи немного. И лучше зажмурься. Алька так и сделала. Приор начал читать словоформу заклинания, его низкий голос рокочущим барабаном отзывался в ушах. Сквозь плотно закрытые веки заскользили зеленые блики. Потом щеку легонько закололо – как раз там, где была печать, – обдало приятным холодком, и все пропало. Остались только руки приора, которые он так и не убрал с ее щек. Алька поморгала.