Она действительно находилась на широком балконе, и в одном ряду с ним тоже были балконы, а ниже – просто скамьи, размещенные по кругу, спускающиеся к подобию арены. И все пространство было занято крагхами, словно стая диковинных разноцветных птиц собралась. Ее приветствовали, распахивая крылья, кто-то даже взлетал и тут же садился обратно. Алька видела радость, написанную на сотнях лиц, и на миг ей стало радостно и легко – но только на миг. Девочка Алька всегда боялась шумной толпы и старалась обходить стороной все развеселые празднества в Роутоне. – Королевский род не угаснет! – рявкнул Сантор во всю силу легких. – Да начнется представление во славу моей дочери! – Представление? – Алька растерянно посмотрела на отца. Он улыбнулся уголком рта, кивнул: – Все, теперь можно сесть. Я представил тебя. Алька моргнула. В ситуациях вроде этой она всегда соображала медленно, и поэтому, оглядываясь по сторонам, только сейчас заметила, что вокруг тоже толпятся нарядно одетые крагхи, что смотрят они на нее с любопытством и обожанием и что ближе всех к ней стоит женщина в изумрудных перьях – самая красивая, самая нарядная. Королева. Поймав взгляд Альки, Велейра тепло улыбнулась и сделала шаг вперед. А потом, не успела Алька отшатнуться, заключила в крепкие объятия. – Милая, – сказала королева, – какое счастье, что ты вернулась домой! – С-спасибо, – мучительно выдавила Алька. Ей стало стыдно оттого, что раньше она плохо думала о королеве. Наверное, и Арианна специально наговорила гадостей, потому что сама всего лишь наложница. – Тебе здесь нравится? – Велейра отстранилась, рассматривая Альку чудесными изумрудными глазами. – У тебя есть все необходимое? Я просила супруга, чтобы он меня к тебе пустил, но он почему-то заупрямился. Сантор просто не понимает, что у девочек свои нужды и свои маленькие секреты. – Спасибо, все очень хорошо, – выдохнула Алька, отчего-то не в силах выносить взгляд королевы. – Спасибо, просто все так необычно для меня… – Ничего, скоро привыкнешь, – пророкотал рядом Сантор. – Хорош обниматься, садитесь. Сейчас начнется. Алька краем глаза заметила, что Арианна стоит за спиной повелителя в толпе то ли фрейлин, то ли служанок, среди которых были и человеческие девушки. «Точно, ревнует и завидует», – с грустью подумала она. А королева наверняка чуткая и добрая женщина. Алька уселась на предложенный стул, изукрашенный причудливой резьбой, и снова осмотрелась. Да, внизу была арена. И там совершенно точно начиналось действие. – Как тебе к лицу белый, – проворковала Велейра, сидевшая по правую руку, – ты такое милое дитя. – Спасибо, – теперь уже нашлись силы и на улыбку, – вы тоже, ваше величество. – Не называй меня величеством. Просто Велейра. – Ниата Велейра. – Ой, да брось! Я такая же, как и ты. Просто Велейра. Тем временем внизу, скрипя, открылись тяжелые створки ворот и на арену стремительно вылетели крагхи, черные и белые. Не касаясь ногами песка, они закружились в стремительном танце под аккомпанемент барабанов. Еще никогда Алька не видела ничего подобного, быстро меняющиеся фигуры выстраивались не только на плоскости арены, но и в пространстве. Черные и белые лепестки неведомого цветка распускались в воздухе, и наконец из сердцевины вылетел крагх с позолоченными перьями. Тут же откуда-то сверху слетели такие же золотистые, замелькали, образуя круг, а потом вдруг выдохнули вверх струи пламени. – Сантор сказал, что тебе пора выбрать отца ребенка, – заговорщицки шепнула Велейра. – Хочешь, вместе пойдем на рынок? Алька невольно содрогнулась. Она вдруг представила, как ходит по базару, а там вместо овощей и мяса выставлены люди. И почему-то эта картина показалась ей настолько отвратительной, что к горлу подкатил тошнотворный комок. – Я не уверена, что хочу, – пробормотала она. – Но, милая, от крагха ты можешь родить только тварь роя, а их и без того немало расплодилось. Даже приходится на них охотиться, чтобы нас не сожрали. А мой супруг хочет внуков. Ты же не будешь его разочаровывать? Алька кивнула. Разочаровывать она никого не хотела. Все равно идти дальше было некуда. Правда, желание купить себе мужчину от этого тоже не появлялось. – Может, ты боишься? – В голосе Велейры послышалось сомнение. – Так их как следует готовят. Они смирные и ласковые. Будут делать все, что захочешь. Скажи, у тебя кто-нибудь был? Алька покраснела и опустила голову. Врать не хотелось, но разве такие вопросы задают в столь людных местах? Внезапно на помощь пришел Сантор: – Велейра, оставь ее. Подобные вопросы не обсуждаются публично. Королева замолчала и примирительно погладила Альку по руке. Наверное, это означало «потом посекретничаем». Алька стала смотреть представление. И чего тут только не было! Изысканные и совершенно немыслимые танцы, акробатические номера, жонглирование факелами, метание остро отточенных кинжалов… В какой-то момент Алька начала уставать. Тело заныло от долгого неподвижного сидения, но все вокруг продолжали смотреть, как будто ожидая чего-то еще. – Самое интересное осталось, – доверительно шепнула Велейра, – потерпи немного. – А что там будет? – Альке вовсе не хотелось показаться недружелюбной букой. В изумрудных глазах королевы отразились пляшущие огоньки лайтеров. – Обычно во время таких больших праздников в конце всегда приносится жертва этой несчастной, исковерканной земле. – И что же приносят в жертву? Велейра улыбнулась так сладко, как будто вспомнила самые лучшие мгновения своей жизни. – Не что, а кого. Как правило, это кто-нибудь из-за Пелены. Человек. И все так красиво, символично. Вот увидишь. – Его что, убивают? – едва слышно ахнула Алька, хотя и так было понятно, что да, убивают. – Как правило, его сжирают твари роя, – довольным тоном сказала Велейра. – Но это неправильно! Алька повернулась к отцу, умоляюще заглядывая в глаза: – Ваше величество… отец… зачем вы это делаете? Сантор передернул плечами, давая понять, что тема разговора ему неприятна. – А ты подумай, Алайна, мало ли крагхов погибло за Пеленой? Твой брат, наконец… Так отчего мы должны их жалеть? – Ой, вот и финал! – восторженно взвизгнула королева, указывая пальцем на арену. Алька, холодея, посмотрела туда. Ворота снова медленно открывались, выпуская на арену человека. Из всей одежды на нем были одни штаны. Правда, он был вооружен мечом. Но разве спасет один-единственный меч против тварей роя, когда их много? До арены было далековато, и хотя она была прекрасно освещена, Алька изо всех сил напрягала зрение, чтобы разглядеть подготовленную жертву. Почему-то ей нужно было увидеть того, кого через несколько минут разорвут на части, хотя самым правильным было бы вскочить и убежать, чтобы не видеть всего этого. Между тем человек, чуть припадая на одну ногу, медленно прошелся по арене, поднял голову, как будто высматривая кого-то… И у Альки сердце с размаху бухнулось в колотый лед и забилось, разбрызгивая тяжелые кровавые капли. Она узнала человека, стоящего там, внизу. Узнала эти коротко остриженные темные волосы, узнала худощавое, перевитое мышцами тело. Как он сюда попал? Неужели дал себя схватить? Зачем?! Все, все забылось. Что накричал, что поверил Ровене, что провел с этой же Ровеной ночь. Наплевать. Единственное, что осталось важным, – то, что Мариус Эльдор не должен был умереть сегодня. Алька повернулась к Сантору: – Отец, остановите это! Пожалуйста. Я не могу… не хочу, чтобы вот так убили человека. Крагх внимательно посмотрел на нее, хмыкнул: – Тебе придется привыкать. Это старая традиция, Алайна. Леденея всем телом, Алька снова уставилась на арену. Она судорожно соображала, что бы такого сделать, чтобы остановить это убийство, но мысли путались в бестолковый клубок, катились во все стороны прыгучими цветными шариками. Ворота внизу снова заскрипели, и оттуда, из темного зева, начало вываливаться тело гигантской многоножки. Тварь была огромной. Одна голова показалась Альке размером с хорошую корову. И дальше появилось безразмерное тело, коричневое, бронированное, и каждая конечность усажена шипами, на которых желтыми каплями блестит яд. Тварь была огромной, но при этом быстрой. Едва оказавшись на арене, она тут же заметила добычу и бросилась на человека так быстро, что Алька только и успела, что ахнуть в ужасе. Бросилась – и вдруг словно натолкнулась на невидимую стену. – Страж! – в гневе воскликнул Сантор. – Откуда его взяли? Тем временем невидимая преграда, которую не могла преодолеть многоножка, стремительно налилась яркой зеленью, завибрировала и как будто стекла кусками желе на голову твари. Раздался жуткий скрежет, послышался высокий визг, от которого заложило уши. Хрясь! Череп многоножки с треском сплющился, треснул, забрызгивая белой жижей песок арены. Крагхи взвыли, вскочили со своих мест. Алька и вовсе перестала дышать. Она во все глаза смотрела на Мариуса, который медленно обошел поверженного врага, зачем-то ткнул лезвие меча в яд, стынущий каплями… Снова обвел взглядом трибуны, как будто выискивая кого-то. Альке захотелось тихо заскулить и залезть под стул. Или проснуться, чтобы больше никогда, никогда не видеть ничего подобного. Сантор поднялся, махнул кому-то рукой и скомандовал: – Выпускай всех! – Нет, пожалуйста! – Алька что есть силы вцепилась в заросшую перьями руку отца.