Он прошел к двери и выглянул в коридор. Любочка нетерпеливо ерзала, пока Леонид Матвеевич неспешно возвращался и усаживался за стол, прикуривал, затягивался вонючей сигаретой. Ее опять стало познабливать, но уже не от страха, а от любопытства. — Юра Алексашин придумал Третью стражу просто так, для собственного развлечения. У него богатая фантазия и редкий литературный дар. Видимо, уже написав книгу, он понял, что из Третьей стражи можно сделать игру. Но не компьютерные глупости и не то, что вытворяют сейчас восторженные мальчики и девочки. А взрослую и очень полезную игру. Именно он стоял у истоков создания тайного общества или масонской ложи, как вам больше нравится. Для него, помимо всего прочего, это был шанс попасть наверх, прикоснуться к власти. Он не тщеславен, но честолюбив и рассчитывал с помощью новых связей выйти на принципиально новый для себя уровень. Тем более что люди, обладающие большой властью и влиянием, безусловно признавали его авторитет в иерархии всех стражей. Он стал Главным Судьей, начальником Второй стражи, о которой никто не пишет на заборах и не обсуждает ее в Интернете, хотя такая книга тоже существует. Вторая стража — это своего рода третейский суд, который стоит над силами Добра и Зла, над Первой и Третьей стражами. Играть в нее не так увлекательно, поэтому все яркие личности распределились между Первой стражей и Третьей, обозначив таким образом свою принадлежность к Добру или Злу. А Вторая стража — это фактически один Алексашин (ну, может, еще кто-то из его личных поклонников или друзей). И таким образом получилось, что молодые олигархи, светские львы и политические лидеры оказались в подчинении у писателя, совсем недавно малоизвестного и уж никак не вхожего в высшие сферы. Вся эта деятельность начиналась, когда книги о стражах были только книгами. И тут вышел фильм. Популярность Третьей стражи — причем именно Третьей, а не других — росла как снежный ком. Это была уже не та умная и трагичная Третья стража, которую описал Алексашин — Зло, сопровождающее Добро как его вечная тень, и так далее. В фильме все примитивнее, грубее, построено на эффектах, в том числе и психологических. Иначе он бы не стал хитом, таков закон массовой культуры. Сразу же возникли другие, простонародные игры, отголоски которых вы наверняка видели. Надписи на заборах, дети в черных капюшонах, буйство Интернета. Ну, а потом на гребне этой волны неизбежно вскипела пена — бандиты, для которых имя Третьей стражи стало прикрытием. Это и был наш друг Вольдас. Алексашину и его могущественным друзьям в какой-то степени удавалось гасить нездоровый интерес к криминальной Третьей страже. Причем им нужно было не только сдерживать рвение милиции и ФСБ, но и держать в узде массмедиа, все эти тысячи газет, журналов и сайтов. Потому вы почти ничего не могли прочитать о преступлениях Стражников, а если и читали, то заведомый бред, в котором невозможно отличить правду от вымысла. Но было очевидно, что долго так продолжаться не может; информация как вода, она всегда найдет дырочку. Нашим неуловимым мстителям следовало очень торопиться. Юрий Владленович рыл землю старательнее всех, потому что Розин не просто украл у него брэнд и извратил прекрасную идею, но и перечеркивал его карьеру. Алексашин — очень и очень амбициозный юноша. Даже Владу до него далеко. — Так все-таки это его люди убили Шипова, — догадалась Любочка. — Милая моя, если уж я начал говорить, то дайте мне сказать до конца. Знаете старый еврейский анекдот? Еврея высаживают на необитаемом острове. Через полгода за ним приезжают и видят, что на острове построены две синагоги. «Зачем вам эта синагога?» — спрашивают еврея. «Как зачем? Я хожу в нее молиться». — «А та, вторая?» — «О! Туда я ни ногой». Не поняли? — Не очень, — призналась Любочка. — То есть анекдот вроде бы поняла, но какое отношение… — Самое прямое. Мы живем в эпоху демонополизации. Вы не можете ничего изобрести, открыть, построить, чтобы кто-то рядом не соорудил нечто, как две капли воды похожее, но свое. На каждую «Кока-колу» найдется «Пепси-кола» и еще десяток мелких подобий того и другого. Причем клиенту все равно что пить, потому что различия на вкус неуловимы. Потерпите, я еще недолго буду вас мучить посторонними байками. Закрытый клуб Трех стражей, организованный Алексашиным, был не единственным в своем роде. В скором времени нашлись деятели, которые по разным причинам решили, что в эту синагогу они не ногой, и выстроили свою. Таким образом, различных стражей оказалось не менее полудюжины. По понятным причинам поисками Розина занимались те, кто относил себя к Третьим стражам, силам Зла, поскольку им больше пристало вершить возмездие. Но и их, представьте себе, было несколько, из разных песочниц. Правда, в конце концов они договорились объединиться для уничтожения паршивой овцы, ведь Вольдас Розанн представлял для них общую угрозу. Не знаю, состоялась ли эта встреча на Эльбе, но бесспорен факт, что за Вольдасом охотилось достаточно много народу и убить его мог кто угодно или все вместе. Последнее наиболее вероятно. Помните «Убийство в Восточном экспрессе»? Все — это значит никто. — Иными словами, кто убил Заатара, выяснить невозможно, — подвела итог Любочка. — Ну почему же? При желании все возможно. Только это уже не наше с вами дело. Да нас это и не должно интересовать, потому что суть не меняется. Люба незаметно допила бренди, и согревающий огонь внутри нее превратился в расслабляющее, убаюкивающее тепло. Чувствуя, что так можно и задремать под воркующий баритон собеседника и поток малопонятных слов, она встала и подошла к окну. Тихий дворик в его лучшие времена, наверное, мог кому-то нравиться, но сейчас он был пуст, черен и гол. Уже облетели последние листья, летних птиц не было видно, даже воробьи куда-то исчезли, и только вездесущие вороны по-хозяйски расхаживали по жухлой траве. Осень, подумала Люба. Кончилось лето, кончился мой очередной детектив. И я опять ничегошеньки не смогла изменить. Кто должен был умереть, умер. Кто должен был уйти от наказания — ушел. Выходит, я и правда играю в эти расследования для собственного удовольствия, как молодежь играет в Третью стражу. Она представила себе, как старый хитрый Померанец наблюдает из окна, а она входит в ворота. Потом за ней воровато проскальзывает Алеша. За ним, в свою очередь, следят Стражники… Только где же вся эта компания пряталась? Двор абсолютно пустой и безлюдный, за решеткой забора тоже не укроешься, а на входе охрана спрашивает, куда идешь, и смотрит документы. Кроме того, в этом странном здании сидят десятки организаций. Откуда же Алешка и Стражники могли знать, с кем я встречаюсь? Алешка, положим, и не знал, если не подозревать, что он убил Шипова… И вдруг ее словно молния ударила. На мгновение Люба Дубровская и вправду ощутила себя колдуньей, обладающей даром ясновидения. Она поняла, как все было на самом деле! Это озарение потрясло ее буквально физически — так, что она почувствовала внезапную слабость и захотела сесть. Но садиться нельзя было, даже повернуться было страшно… — Леонид Матвеевич, — тихо сказала она, опершись на подоконник, чтобы не упасть, — зачем вы мне морочили голову? Никто ни за кем не следил. Алеша не смог бы попасть в здание и заметить, куда я пошла. А если бы он увидел Шипова, то сразу предупредил бы меня, что это и есть Вольдас. — Ну, возможно, он не успел добраться до Вольдаса. Я не настаиваю, — спокойно ответил журналист. — Зато это сделали вы, — Любочка говорила еле слышно, только сердце стучало, как барабан: бум!!! бум!!! — вы увидели меня из окна. Это была случайность, но вы знаете, что ничего случайного не бывает. Вы вышли в коридор и заметили, как я вошла в кабинет Влада. И тогда ваши подозрения по отношению к нему стали обретать четкость. Я была здесь четыре дня назад. За это время вы собрали информацию по Шипову и поняли, что Третья стража все время находилась у вас под боком. Но вам нужны были доказательства, что Шипов — действительно Заатар. Вероятно, вы частично подслушали наш разговор или сами догадались, что в следующий раз я уже буду встречаться с самим Главным Стражником. Сегодня утром Влад пришел на работу, несмотря на воскресенье, а потом вы снова увидели в окно, как я иду в редакцию. Это было доказательство. И тогда вы убили его. Именно поэтому вы оказались в своем офисе сегодня, в выходной день. Это чистая случайность, но случайностей не бывает, вы сами меня учили. Она замолчала и ждала смеха, угроз, бегства, даже приказа: «руки за голову». Но услышала только возмущенное фырканье. — Я никого не убивал, — надменно сказал Померанец. — Это не мое амплуа. А вообще — браво, Люба! Она наконец решилась на него посмотреть. Леонид Матвеевич был ничуть не смущен и смотрел на нее с искренней гордостью, как учитель на ученика, предлагающего новое, не известное науке доказательство теоремы. — Но ведь вы и есть — Третья стража! Та самая тайная организация, о которой вы мне сейчас рассказывали. — Ошибаетесь, — невозмутимо сказал Померанец. — Вот здесь вы ошибаетесь, хотя до сих пор все было верно. Я — Вторая стража. Великий Суд. Мы выносим приговор, а Третья стража приводит его в исполнение. Люба, да вы садитесь, а то вы опять начали дрожать. Не надо меня бояться. Я ведь вас не боюсь, несмотря на вашу проницательность. Любочка действительно села, но не на стул, а на подоконник. — Юра Алексашин — мой племянник, — сказал Леонид Матвеевич тем же убаюкивающим голосом старого сказочника. — Вернее, племянник моей жены. Сделать из книги «Третья стража» тайное общество — это моя идея. Я предупреждал его, что фильм принесет нам только неприятности. Но Юрочка хотел получить все сразу — власть, славу, деньги. Впрочем, помешать снять фильм он все равно не мог. В результате мы получили детский писк на лужайке и бандитскую группировку, которая прикрывалась нашим именем. Причем пример Вольдаса оказался заразительным, в городе возникали новые банды. Все рушилось. Вы не представляете себе, какие люди к этому времени были среди Стражников — я имею в виду нас, настоящую стражу. Какие налаживались связи по всему миру! Какие планировались дела! — Поэтому вы его убили, — упрямо повторила Любочка. — Ну что вы заладили как попугай: убили, убили! Вы сами прекрасно понимаете, что я не убийца. И Алексашин не убийца, и все уважаемые люди, которые нас окружают, тоже. В отличие от вашего драгоценного Шипова. Не вы ли мне только что рассказывали о его жертвах? А ведь вы наверняка знаете не о всех. — Леонид Матвеевич, а почему вы меня не боитесь? — с вызовом спросила Любочка. — Я ведь пока не верю, что вы не убийца. — Ну и не верьте. Для милиции вы будете таким же подозреваемым, как и я. Даже больше. Ведь это я вас обнаружил рядом с трупом, а не вы меня. Я хотя бы работаю по соседству — а вас зачем сюда принесло? И, между прочим, ваша фамилия значится в журнале среди тех, кого просили связаться с редакцией. Так что давайте не будем ссориться, Люба Дубровская. — При одном условии, — не растерялась Любочка, — вы мне говорите, кто на самом деле убил Шипова, то есть Розина. Померанец развел руками. Потом повторил этот жест еще раз. Получилось эффектно, как в театре. — Клянусь всеми святыми — понятия не имею! Я просто передал информацию о том, что нашел Вольдаса. Дальше она потекла по разным каналам, и каждый использовал ее, как считал нужным. Ведь Розин многим перебежал дорогу, и не только своим маскарадом с Третьей стражей. Правда, не все хотели уничтожить его физически. Например, Юра — он убежденный гуманист. Но Владу не повезло. Тот, кто успел первым, не был гуманистом. Леонид Матвеевич посмотрел на часы. — Думаю, пора звонить в милицию. Давайте договоримся, что в здание мы вошли вместе, случайно столкнувшись у ворот. Я шел в свой офис, вы — на встречу с Шиповым. Он записывал ваши рассказы о предвидениях и сглазах, ему это нужно было для статьи. Можем еще добавить, что это я вас познакомил. На этаже мы разошлись, и через две минуты я услышат ваш крик. Прибежал и увидел хладный труп. — Нам не поверят, — с сомнением сказала Любочка. — Пускай не верят. Пускай доказывают. Где оружие, где наши отпечатки пальцев, где мотив, в конце концов? Если начнутся проблемы, Юра с его нынешними связями нас вытащит, и меня, и вас. Не переживайте, Люба, все в порядке. Вы ведь сами искали Третью стражу вовсе не для того, чтобы в нее вступить, правда? Вы боролись со злом. И вот зло наказано, злодей казнен, а мы с вами живы. Это главное. — Зло — это Шипов, то есть Заатар? — уточнила Любочка. — А те, кто его убил, разве не зло? Чем они лучше? — Ничем, — легко согласился Померанец. — А потому постарайтесь держаться от них от всех подальше. Я, кстати, Люба, все-таки не могу понять, зачем вы лезете во все эти расследования. Из любопытства? — Я сама не знаю, — призналась Любочка, вздыхая. Она устала спорить и готова была согласиться, что все в порядке. — Я раньше думала — и правда из любопытства, жизнь-то скучная. Ну, не то чтобы скучная, но все одно и то же каждый день. А потом поняла — мне это нужно. Я не могу спокойно смотреть, когда рядом происходит что-то не то, все время тянет вмешаться и… — Вы собрались спасать мир? — нахмурился черный ворон. — Это очень опасно. С такими настроениями вы можете пойти по стопам Влада. Оставьте эти идеи, и вам сразу станет легче жить. Вы ведь все равно не сможете одна переловить всех злодеев на свете. — А я не одна, — вдруг сказала Любочка и загадочно улыбнулась, как будто увидела что-то, недоступное собеседнику. Померанец подошел к ней и тоже посмотрел в окно. Во двор въезжала целая кавалькада. Шедший впереди темно-зеленый «опель» лихо развернулся и затормозил у подъезда. Из него выскочили сразу четыре человека, и Алеша стал показывать на окна, лихорадочно жестикулируя и встряхивая головой. Лена и Наташа то слушали его, то поворачивались к Сергею Градову и что-то ему сердито объясняли. «Елки-палки! Это же они меня спасать приехали, — растроганно подумала Любочка. — Значит, Алешка все-таки шел за мной до здания редакции. Какая же я эгоистка! Думала только о своем расследовании, косила под ведьму, а девчонки за меня волновались. И мужики тоже». Тем временем из второй машины, навороченного, но чудовищно грязного джипа, выпрыгнули Карина, Вика и механик Саша. Они присоединились к первой группе, и все вместе загалдели так, что стая ворон слетела с берез и с возмущенным карканьем ретировалась в соседний двор. Последней в ворота вползла бежевая «девятка», такая старенькая и родная, что Любочке захотелось плакать. Вышли из нее только двое — муж Паша и дочь Настя. Но именно Настя первой увидела Любочку, а вслед за ней все остальные бросились под окно Померанца и начали махать руками, подпрыгивать и кричать что-то неразборчивое, но радостное. — Очень мило, — сказал за ее спиной Леонид Матвеевич. — И как я с этой первомайской демонстрацией буду милицию вызывать? — А не надо, уже вызвали, — успокоила его Любочка. Потому что во двор въехала еще одна машина. Правда, места уже не было, и серебристая «мазда» остановилась в воротах, всем своим видом показывая, что она имеет ко всему происходящему очень мало касательства и лишь из одолжения залетела в этот курятник, где не пристало бывать птицам высокого полета. Марина Станиславовна с достоинством выбралась из своей новенькой, недавно купленной машины и помогла выйти пассажиру, который, по-видимому, не мог сам справиться с хитрым открыванием дверей. Насупленный, серьезный Барабас, то есть, простите, участковый Казюпа, одернул китель, поправил кобуру и, держа наготове рацию, направился к подъезду. Он не глядел по сторонам, как и положено милиционеру при исполнении служебных обязанностей, но уже у самого входа поднял голову, посмотрел на Любочку — и подмигнул ей, не теряя сурового выражения лица. * * * Автор приносит извинения всем, кого данный текст мог случайно задеть или ввести в заблуждение, и заверяет, что сюжет является чистейшим вымыслом. В конце концов, это только книга. Не надо понимать все буквально.