Ты сказала «такие, как Ника». А есть еще и не такие? «Конечно. Есть реадизайнеры, которые не обладают никакой боевой формой, они развиваются в дальность». Поясни? «Помнишь атаку Ники, когда она пронзила дарга сотней кровавых игл? Эта техника так и называется – Сотня Кровавых Игл, и это самая дальняя атака из всех, что доступны Нике. Каждый реадизайнер имеет, если можно так выразиться, две врождённые характеристики – силу своего реадиза и дальность его применения. Каждый реадизайнер имеет склонность к тому или другому, и… Прекрати пялиться на ее грудь!» Не переживай, богиня, ты мне не мешаешь. Продолжай. «Сукин сын! Для тебя же рассказываю!» Так я же слушаю – склонность к тому или другому, да. А у меня к чему склонность? «Ни к чему. Так как ты – ублюдок, реадиза в тебе очень мало, и ты, по сути, почти не отличаешься от простых людей, тебе еще учиться и учиться, развиваться и развиваться. Сейчас у тебя нет ни силы, ни дальности. Да и то, что ты показал в поезде… Я даже не знаю, как это вообще воспринять, в этом мире пока что нет ничего похожего». Ты про замедление времени? Да, про замедление. Пускай эффект был крайне слабым, но потенциально это очень сильная способность. Невероятно сильная. Я думал, у меня должны быть те же способности, что и у моего биологического отца. «Так и было бы, если бы ты родился внутри клана. Но ты – ублюдок…» Ох, богиня, ну хватит уже, я понял, что ты ревнуешь! «Ой, заткнись. Так вот, у рода Ратко способности к управлению пространством, а не временем. Они создают локальные свертки пространства, моментально переносятся с место на место, их порталы – самые дешевые и энергоэффективные из всех, они, безусловно, почти все развиваются в дальность применения своих техник. Но про замедление времени не слышали даже там». Твой голос звучит обеспокоенно. Это может стать проблемой? «Проблемой может стать, если ты не перестанешь пялиться на ее грудь уже наконец!» Спокойно, богиня, никакого «наконец» не существует. Не забывай, наши с тобой разговоры и секунды не занимают. Да к тому же – с чего бы мне прекращать пялиться на ее грудь? Отличная грудь, не сильно большая, размера так второго, но очень аккуратная, с маленькими, четко очерченными ярко-красными сосками. Почему-то я совсем не удивлен, что у нее даже соски ярко-красные. Интересно, а волосы у нее в боевой форме ярко-красные только на голове или… «Все, заткнись! Не продолжай!» А Ника будто бы слышала весь наш разговор! Она коротко глянула на меня снизу вверх, чуть улыбнулась, высунула тонкий острый язычок и провела им по моей ране. По спине пробежали мурашки, заросшую царапину словно укололо миллионом острых иголок по всей длине. Язык Ники оказался шершавым, как у кошки, и это было одновременно и больно, и приятно. Ника оторвалась от моей груди и задумчиво склонила голову набок, будто вслушиваясь в себя. – Какая необычная кровь… – наконец сказала она. – Ни на что не похожа. – Нравится? – Я еще не решила, – чуть улыбнулась Ника, склоняя голову к плечу. – Тогда надеюсь, что тебе не понравится, – хмыкнул я, наблюдая за раной. – Потому что мне совершенно не улыбается перспектива получения новых ран для того, чтобы ты из меня кровь пила. – А ты за словом в карман не полезешь, я смотрю! И совсем меня не боишься. Это необычно. Люблю необычное. – Тогда люби аккуратно, а то еще влюбишься, – снова хмыкнул я. А рана между делом затягивалась прямо на глазах. Не знаю, что там содержится в слюне Ники, но это помогало лучше, чем все медикаменты, какие я только знал! «Реадиз там содержится, Серж. Реадиз линии Крови. Из Кровавых получаются не только неуловимые убийцы в форме кровавого тумана, но и лучшие лекари по части ран. Ника, кстати, довольно плоха в этом, зато хороша в боевом аспекте, они вроде как взаимоисключают друг друга». Плоха не плоха, но рану она мне излечила. И не просто излечила… а еще раз чиркнула по плечу бритвенно острым ногтем, разрезая нити швов, и по одной выдернула их прямо пальцами. – Теперь месяц мыться не буду, – довольно хмыкнул я. – Подумать только – меня облизала сама Ника Висла! Ника мило улыбнулась, шагнула ко мне ближе, почти вплотную, так что соски под тонкой тканью блузки коснулись моей груди. – Расскажешь кому – я тебя до смерти залижу, – жарко выдохнула на ухо Ника. – И это не пустые слова. Закончив, она слегка прикусила мочку моего уха и отстранилась. Да что вообще с ней творится такое?! Пять минут назад разговаривала со мной как королевский песочник на допросе, а сейчас!.. «Это все линия Крови. Кровавые все темпераментны до одури, они из этого черпают свою силу. Но в этом же их слабость – их легко вывести на эмоции, поэтому львиная доля их тренировок сводится к тому, чтобы держать свои эмоции в узде. Собственно, ты видел Нику такой, когда она в эмоциональном плане недалеко от верблюда ушла». А сейчас-то что изменилось? «Увидела тебя голым. Возбудилась». И все?! Ей этого хватило?! «Не думаю. Скорее всего, ты ей действительно понравился. Ты бы был с ней поосторожнее». И я снова слышу обеспокоенность в твоем голосе! «Ходят слухи, что некоторые мужчины, пытавшиеся ее добиться, пропали без вести. Так что да, в некотором смысле я обеспокоена». Тогда я спокоен – это ведь не я ее добиваюсь, а очень даже наоборот. Я натянул рубашку и покрутил левой рукой, проверяя плечо, – работало идеально. Как будто и не было никакой раны. – Что бы ты там ни задумала, я готов, – бодро объявил я. – Тогда иди за мной. – Ника встала первая и направилась к двери. – Свое оружие не забудь. Я подхватил лук, в другую руку взял стрелу и пошел следом за Никой по коридорам больницы. Кровавая то ли бывала здесь ежедневно, то ли просто ориентировалась, как медведь в лесу, но она безошибочно вывела меня к лестнице, по которой мы спустились на первый этаж и прошли мимо стеклянной будочки, в которой перекладывали бумаги несколько дородных теток. – Куда?! – вскочила одна из них. – Пациент еще… Ника, не останавливаясь, подняла правую руку и вытянула ее ладонью в сторону тетки. На ладони прорезался какой-то сложный знак, похожий на букву «3», трижды перечеркнутую в случайных местах и заключенную в толстый круг. Знак натурально прорезался – даже капли крови выступили. – Тресса Висла, простите, – выдохнула тетка. – Не признала вас. – Ничего страшного… – мило улыбнулась Ника. – Этого молодого человека я изыму на часок. Необходимо допросить его на предмет отражения нападения на поезд. – Конечно, тресса Висла, – пробормотала тетка, садясь обратно на свое место и хватаясь за свои бумажки. Мы вышли из больницы, и Ника подошла к ярко-красному спортивному мотоциклу, стоящему возле тротуара. Изящно перекинув ногу через него, Кровавая устроилась в седле и положила руки на руль. Чир-чир – зачирикал стартер, и уже через секунду мотоцикл уверенно гудел мощным двигателем. – Садись. – Ника кивнула на небольшое сиденье позади себя. Я с сомнением посмотрел на лук в своих руках и по привычке оттянул тетиву и пролез в нее, располагая лук на спине, так, что тетива пересекала грудь по диагонали. А вот куда деть кровавую стрелу, я так и не придумал. Колчана-то никакого у меня не было. Ника поняла меня правильно. Она протянула ко мне левую руку: – Дай сюда. Я протянул ей стрелу, она взяла ее за хвостовик, подняла над головой, голову тоже задрала в зенит, открыла ротик и медленно погрузила длинную, размером в руку, стрелу себе в глотку. Чмокнула, облизывая пальцы, и снова взглянула на меня: – Не переживай, доедем – отдам. Не оставлю уж убогого без оружия. – Ух ты, тресса Висла, вы бы проверились в больнице! – фальшиво испугался я, садясь сзади нее. – Вы же меня не так давно облизали, наверняка тоже заразились убогостью! С такими, как Ника, только так и надо: всего один раз не ответишь колкостью на колкость, да так, чтобы она на задницу от удивления села и не нашлась что сказать, – и все, амба. Считай, села на шею и ножки свесила. – Ездил когда-нибудь на мотоцикле? – совершенно буднично спросила Ника, полуобернувшись ко мне. – Нет? Тогда слушай внимательно: держаться за меня, не дергаться и не бояться. Руки дай. Не поняв, куда именно дать руки, я вытянул их перед собой, Ника по-хозяйски взяла их и положила себе на бока, после чего потянула вперед, к животу, и выше – под самую грудь. Получилось, что я сижу, прижавшись к ней, обняв ее сзади и практически держа ее грудь в своих перекрещенных руках. Пусть даже через ткань блузки. – Руки держать вот так, – закончила инструктаж Ника слегка изменившимся голосом. – Все понял? – Еще как, – ухмыльнулся я, слегка сжимая пальцы. Совсем чуть-чуть, будто сделал это случайно. Никак не отреагировав на это, Ника взялась за руль, качнула мотоцикл в сторону, убрала боковую подставку и стронулась с места. Как она ехала по городу – это отдельный разговор. Нет, она не нарушала правила в открытую, не игнорировала красные светофоры и не пыталась ни с кем гоняться – просто ехала себе в довольно спокойном ритме. Но когда дело доходило до поворотов – вот тут я понял, почем фунт лиха! Она практически укладывала мотоцикл на асфальт, так, что мне приходилось поджимать колени поближе, чтобы не стереть их на хрен! Если бы в этих диких углах еще и я наклонялся – точно распластались бы на дороге, как дохлые медузы на побережье! Тут хочешь не хочешь, а ухватишься за единственную свою опору покрепче, совершенно не заботясь о том, что грудь уже откровенно лежит в пальцах! «Можно подумать, ты бы заботился». На одном светофоре Ника коротко обернулась на меня, и я увидел, что ее глаза прикрывает некоторое подобие очков из все той же крови. Хорошо ей, мои глаза встречный ветер высушил еще в первые метры пути, так что я если и смотрел, куда мы едем, то сугубо через узкие щелочки почти что сомкнутых век.