— Специалист по безопасности, — серьезно ответил я. — Это я поняла, — кивнула Лика. — Но вообще, он кто? Бывший военный? Полицейский? Он как посмотрит, у меня аж мороз по коже, — она передернулась, покрываясь мурашками. Я подтянул одеяло и накрыл нас. — Не знаю, кто он, — вдруг задумался я. — Вроде как в спецназе служил. Семеныч, мой друг, его с детства знает, говорит профи. А что? — Я его боюсь, — пожала плечами девушка. — Почему? — Удивился я. На меня Гордеев совершенно не производил такого впечатления. — Ну, я когда увидела его взгляд, тогда, в театре… Он тебе телефон давал, а сам выходил… Бррр, — девушка снова передернулась. — Я сразу поняла, что он убивать шел. — Не бойся, Рыжик, — я прижал ее крепче к себе. — Просто работа у него такая… Кстати что ты там хотела про меня узнать? — Сменил тему я. — Хм, — Лика вдруг скинула одеяло, опять села на меня верхом и хитро улыбнулась. — Теперь я в Отелло превращаться буду! Вопросы посыпались как из рога изобилия. Про бывшую жену, про Дашу, про первую любовь, любовниц и так далее. Я почти все рассказывал, потом мы снова занимались любовью и опять разговаривали. Обо всем. Лишь когда за окном посветлело небо, я заметил, что говорю, а Лика давно уже спит, тихонечко сопя мне в плечо. Осторожно уложив ее голову на подушку, я сходил в ванную, умылся, почистил зубы и кинул взгляд на себя в зеркало. Темноволосый, сероглазый тридцатидвухлетний мужик. Только что соблазнивший семнадцатилетнюю девчонку, хмыкнул я мысленно, подмигнув отражению. Не просто соблазнивший, а еще и влюбившийся по уши, добавил внутренний голос. Согласившись с ним, я вытерся и направился спать. Завтра, вернее уже сегодня — тяжелый рабочий день. В ту минуту я еще не представлял, насколько он окажется тяжелым. Как и того, что относительно спокойная жизнь закончилась если не навсегда, то очень надолго. Глава шестнадцатая. Девятое мая День Победы в Латвии не празднуют. Официально. Но люди все равно приходят к памятнику Освободителям, как приходили раньше, когда еще были живы те, кто воевал в ту войну. Каждый год власти выражают недовольство по этому поводу, а националисты поднимают вой в прессе и интернете, но ничего не меняется. Люди, рожденные на постсоветском пространстве, уже давно научились разделять официальную политику от реальной жизни. К памятнику я решил заехать ближе к обеду, предварительно проверив, как идут дела в «Цитадели». Не праздновать, а так, положить цветочки и вспомнить прадеда, который воевал. Дед рассказывал, что его отцу исполнилось восемнадцать, когда в сорок первом немецкие войска вошли в Даугавпилс. Семья жила тогда на хуторе, недалеко от литовской границы. Через несколько месяцев молодого парня мобилизовали в немецкую армию и отправили охранять аэродром где-то в Эстонии. Не знаю, что там произошло, в семье об этом не говорили, но через некоторое время прадед дезертировал, потом несколько месяцев лесами пробирался домой, а затем целый год моя прапрабабка прятала его на хуторе ото всех. В сорок четвертом, когда Латвию освободили, прадед пошел служить в советскую армию, в составе которой дошел аж до Берлина. Вернулся домой в орденах. В советское время, конечно, о службе в вермахте никто не говорил, лишь после того, как Союз рухнул, семейная тайна вылезла наружу. — Я поеду с тобой, — сообщила мне Лика, когда я сказал ей о том, что собираюсь к памятнику. В «Цитадели» работа кипела вовсю, а я лишь подписал документы, которые привез юрист и раздал указания строителям. Как и вчера, в моем дальнейшем присутствии пока необходимости не было — Анцис и Даня заканчивали монтаж в будке, куда я не залез бы при всем желании. Обсудив с Гордеевым готовящуюся операцию по воровству рентгеновского лазера из института, в которой я собирался поучаствовать лично, я взял Лику за руку и направился к машине, где на заднем сидении уже сидел чем-то недовольный Игорь. — Ты чего такой мрачный? — Спросил я телохранителя, когда мы с Ликой уселись на свои места. — Ай, — Игорь махнул рукой, скорчив рожу непонятно кому. У парня было на редкость выразительная мимика, ему бы в театре или в кино играть, а он в охранники подался. — Жена весь мозг вынесла утром. — Ну, это ее функция, — усмехнулся я, мельком кинув взгляд на Лику. Девочка улыбнулась, но ничего не ответила. — …мэр Риги Нахимов еще раз предупредил рижан об опасности террористических актов. В отличии от прошлых лет, сам градоначальник отказался от проведения мероприятий у памятника Освободителям и ограничился возложением цветов… — забормотало радио, стоил мне завести двигатель. — Ага, и денег побольше домой приноси, и на работе не пропадай целыми сутками… Каким же это образом, интересно? — Вдруг экспрессивно спросил мне бодигард, откидываясь на спинку сидения, когда я тронул с места машину. — Ох, не знаю, дружище, — усмехнулся я, выруливая на Баускас и пытаясь сообразить, где по дороге можно купить цветы. — Ей просто внимания хочется, — пояснила Лика. — Но она не может сказать об этом напрямую. Вот и достает… — Уже и не знаю, что ей там хочется, — пробурчал Игорь, всем своим видом показывая, что с девушкой он этот вопрос обсуждать не намерен. Заехав за цветами в «Максиму», что на «мукусальском» кольце, я вырулил на Биекенсалас[16] и мы поехали к Торнякалнсу[17]. Как и всегда девятого мая, машину в этом районе поставить было сложно, но, покрутившись, я все ж нашел свободное местечко возле самой станции. Перейдя через железную дорогу, мы оказались в Аркадиевском парке. Тут было людно, не смотря на рабочий день народ гулял, дети кормили уток в пруду. То тут, то там мелькали георгиевские ленточки и маленькие красные флажки. Погода располагала — уже с утра пригрело солнце, лишний раз подтвердив, что лето не за горами. В парке Победы было необычайно тихо. Обычно здесь стояла сцена, с которой пели песни военных лет и большой экран, транслирующий парад на Красной площади или просто показывающий, что происходит на сцене, но в этом году, из-за угрозы терактов все мероприятия были запрещены. Однако, людей было много. Народ фотографировался рядом с памятником, на ступеньках лежал ковер из цветов. Кое-где мелькали портреты ветеранов в усыпанных орденами кителях — когда не осталось живых, люди стали приносить фотографии. Вдоль дороги стояло несколько палаток, в которых продавали еду, в воздухе чувствовался запах шашлыков. Движение по улицам было перекрыто, на дороге расположился пяток машин муниципальной полиции, а чуть в отдалении я заметил несколько человек в форме Земессардзе. Музыка все же была, мы услышали ее, подойдя ближе. Почти рядом с самым памятником на стуле сидел пожилой гармонист, растягивая свой инструмент и извлекая из него мелодию «Катюши». Две молоденькие, празднично одетые девчонки стояли рядом и звонкими голосами выводили: … выходила, песню заводила Про степного сизого орла, Про того, которого любила, Про того, чьи письма берегла… — Все-таки запретили, — покачал головой Игорь, осматриваясь по сторонам. — Мероприятия? — Переспросил я. — Ну да… Протиснувшись сквозь достаточно плотную толпу, мы положили цветы на ступеньки, пополнив живой ковер. — Мне мама рассказывала… — начала было что-то говорить Лика, но в этот момент за нашими спинами раздался резкий визг тормозов. Мы, как по команде, развернулись к дороге и застыли, удивленно глядя на происходящее. Возле машин муниципальной полиции затормозили несколько микроавтобусов, из которых посыпались люди в черной форме, вооруженные автоматами, вернее пистолетами-пулеметами типа МП-5К. Было видно, что бойцы экипированы не просто для патрулирования — на них были разгрузки, судя по всему, с бронежилетами, шлемы, под которыми чернели маски, закрывающие лицо. Не говоря ни слова, некоторые из них упали на одно колено, гулко стукнув об асфальт наколенниками и, наведя стволы автоматов на муниципалов, открыли огонь. Несколько мгновений я, словно в ступоре, смотрел, как боевики скупыми, короткими очередями расстреливают полицейских. Те, одетые в ярко-желтые светоотражающие жилеты, сломанными куклами попадали на землю, вероятно, так толком и не поняв, что произошло. Секундой позже звук очередей донесся и откуда-то слева. Повернув голову, я увидел, как возле земессаргов остановились еще два таких же микроавтобуса. Из них, прямо через открытую дверь, открыли тоже огонь по бойцам ополчения. — На землю, — вдруг заорал Игорь, выводя меня из ступора и сильно дернув за руку, от чего я не удержал равновесия и почти упал на бетон, больно поцарапав руку. Все вдруг куда-то одновременно побежали, со всех сторон послышались крики и женский визг. Следуя указанием, вернее тычкам Игоря, Лика тоже повалилась на бетонные плиты. Вокруг начался форменный ад. Прямо через газон, к памятнику подъехали еще два бусика, из которых выпрыгнули уже знакомые черные фигуры с оружием. Выпрыгнув, они сходу открыли стрельбу по толпе. Творилось нечто невероятное. Люди, убегая в рассыпную, вдруг один за другим опадали на бетон. Старики, женщины дети — пули не щадили никого, черным, видимо, было все равно, кого убивать. Словно в замедленной съемке я увидел, как дернулись девчонки, мгновение назад певшие «Катюшу» и упали на траву, а по их белым блузкам тут же расплылись красные пятна. Голова гармониста, который вскочил со своего стула, вдруг взорвалась красно-серыми брызгами и он, неловко подогнув колени, завалился на бок. Стрельба от ближайшего к нам микроавтобуса вдруг оборвалась, боевики, почти синхронно, выбросили из автоматов черные прямоугольники магазинов, перезаряжаясь. — Бегом, — рявкнул Игорь, дернув нас за руки в направлении памятника. Сообразив, что у нас есть только секунда или чуть больше, я схватил Лику в охапку и метнул наши тела к небольшой стойке скульптурного ансамбля, на котором была выбита надпись. Буквально через мгновение после того, как мы оказались за плитой, выстрелы возобновились. Наверное, эти крики я запомню навсегда. Перед глазами продолжилось страшное зрелище. Черные стрелки, словно роботы, стоя на одном колени и уперев себе в плечо куцые приклады, хладнокровно, как на сафари, расстреливали людей короткими очередями. — Ну, бл. ди, что ж вы делаете?!! — заорал я, сжимая непонятно как появившийся в руке пистолет. Сделав глубокий вдох, я упер локти в бетон и навел мушку под шлем ближайшего стрелка. И как на тренировке, не задумываясь, дважды потянул за спуск. Краем сознания отметив, что попал, тут же перевел прицел на соседнего террориста, у которого очередной раз кончились патроны. Еще двойка. Вторая черная фигура, как подкошенная повалилась под автобус. Третий, видно что-то почувствовав, дернулся в сторону, поэтому мои пули, пролетев мимо супостата, пробили стекло микроавтобуса. — Что ты делаешь, идиот, твою мать?!! — заорал Игорь. В его руке была «беретта», однако он не стрелял. — Они сейчас нас накроют! Уходим!!! — Ну уж хрен! — сквозь зубы буркнул я, вгоняя следующую «двойку» в грудь уклонившемуся от моих выстрелов стрелку. Он дернулся и стукнулся спиной об стенку микроавтобуса, выронив эм-пэ и сползая по стене вниз. Четвертый боевик ударом ладони в перчатке вогнал магазин, но выстрелить не успел, я все же вколотил ему в корпус три пули и он, согнувшись, завалился на бетон. Последний, пятый, вскинув автомат навел ствол на нас, но тут у меня под ухом грохнула «беретта» Игоря. Черному, видно прилетело в плечо, его развернуло к нам боком, и я добавил «двойку» куда-то в шлем, от чего его голова резко дернулась, и он завалился прямо в открытую дверь бусика. — Бегом!!! — страшным голосом заорал Игорь и, схватив за руки Лику, мы рванули прочь. Бежали не мы одни, рядом со всех ног неслась женщина, держа на руках ребенка, какой-то, видно подвыпивший мужик и парень-подросток. Сзади опять послышались выстрелы и жуткие крики. Обогнув пруд, мы со всех ног бросились к видневшимся впереди домам. Где-то сзади, за памятником, вдруг взревел мотор. Я оглянулся — один из автобусов выехал вслед за нами из-за скульптурной композиции. Буксанув на траве, он сделал вираж, потом выровнялся, и, ускоряясь, стал быстро к нам приближаться. — Бегите к домам!!! — скомандовал Игорь, резко развернулся и в быстром темпе, удерживая пистолет двумя руками, выпустил остаток магазина в сторону приближающегося бусика. Удивительно, но он куда-то попал. Транспорт вдруг повело в сторону и, прокатившись еще десяток метров, тот остановился. Игорь бросился нас догонять, а из-за автобуса выскочили трое черных и вскинули автоматы. — Зигзагами бежать!!! — заорал Игорь, вдруг запетляв, как заяц. — В сторону, — на бегу крикнул я Лике. Девушка метнулась влево, а я, дернувшись в другую сторону, на ходу нажал указательным пальцем на рычаг выброса магазина, доставая из поча левой рукой другой, полный. Сзади опять донеслись звуки выстрелов, и я вжал голову в плечи, снова сместившись в сторону. Блин, как это страшно!!! Лика вдруг споткнулась и упав, покатилась по земле. Меня окатило холодом, я почему-то решил, что в нее попали. Ярость и отчаяние затопили меня, я остановился, развернулся и, вскинув пистолет, навел мушку на группу черных, которые стреляли в нас. До них было, наверное, метров семьдесят, но мне было все равно. Стараясь удержать на цели прыгающий пистолет, я стал раз за разом нажимать на спуск. Гильзы летели фонтаном, я уже не понимал в кого конкретно целюсь. Рядом что-то проорал Игорь, вдруг опять загрохала его «беретта», а потом что-то сильно и больно ударило мне в правое плечо, и я почувствовал, как мир вокруг сначала раздвоился, а потом потемнел. Каким-то неимоверным усилием мне удалось удержаться на краю сознания, но потребовалось несколько секунд, чтобы разобраться, что происходит. — Держи пистолет, я сам его дотащу, — вдруг проорал Игорь прямо надо мной. Оказывается, я уже лежал на земле. Испуганная Лика, грязная, но целая и, похоже, невредимая, схватила с земли мой «вальтер». Схватив меня за шиворот, телохранитель потащил мою тушку волоком по траве. Ощутив свои ноги, я попытался встать. — Давай сам пойду, — прохрипел я, чувствуя, как пересохло в горле. — Давай! — вдруг согласился Игорь, резко дергая меня вверх, чтобы я оказался на ногах. Встать-то мне удалось, но сильно закружилась голова, и меня основательно качнуло вбок. Лика тут же оказалась рядом, поднырнув под левую руку. Я попытался обнять ее, но резкая боль в правом плече чуть снова не отключила меня. Вскрикнув, я быстро задышал, с огромным трудом пытаясь удержать сознание. — Сюда! — крикнул бодигард, и мы, ковыляя, забежали за угол ближайшего дома. Игорь завел нас в какой-то переулок, где я уселся прямо на траву, оперевшись спиной о стену небольшого домика, который прикрывал нас со стороны парка. — А что эти? — спросил я, боясь дотронуться до окровавленного плеча. Весь рукав был в крови, я чувствовал, как капли стекают по ладони. — Отстали. Ты, видать, задел кого-то. Зассали и спрятались за автобус, это, млять, не беззащитных людей расстреливать, — высказался Игорь, меняя магазин в «беретте». Засунув пистолет в кобуру, он осмотрел мое плечо и покачал головой. Затем скинул прямо на землю свою куртку, снял майку, обнажив мускулистый торс, и разорвал ее на полоски. — Потерпи чуток, я перевяжу, а то кровью истечешь, — проговорил он, достав откуда-то нож и отрезая мне рукав. Что-то он там нехорошо тронул, меня вдруг опять замутило. Согнувшись, я вывалил на траву остатки завтрака. Когда мне все же удалось отплеваться, Игорь заставил меня лечь на землю, на левый бок и подозвал девушку. — Держи его, — сказал он Лике, накладывая повязку. Мгновениями было очень больно, я застонал, сжав зубы. — Держись, Петенька, — шмыгнула носом девушка, не давая мне завалиться на спину. — Все, — спустя минуту объявил бодигард, оставляя меня в покое и доставая телефон. — Здесь третий, — проговорил он в трубу. — У нас сшибка в парке Победы. Доктор трехсотый, нужна срочно помощь… Да. Правое плечо, кость задета, похоже… В сознании… Мы на, — он глянул по сторонам и, увидев табличку на доме, продолжил, — улице Коклес… Хрен знает, тут сейчас ад, полиции, наверное, будет дохрена. Вроде не стреляют пока… Так… Так… понял. Срочно, да, — отключившись, он озадаченно посмотрел на нас. — Это не единственное место, где проблемы. Главный, то бишь Гордеев, сообщил, что только что взорвали здание Правительства и Сейма. В Риге какой-то мрак творится, нихрена непонятно… Но нас сейчас постараются забрать и к врачу отвезти. — Полярная лиса пришла, — прохрипел я, попытавшись сесть. — Ребята, полцарства за глоток воды… Глава семнадцатая. Писец локального масштаба Пока мы ждали машину, из парка вырвались еще несколько человек — трое парней, одна девушка и корпулентная дама, невесть как добежавшая до нас. Один парень был ранен, бежал, вернее шел, зажимая рану в боку. Едва они проследовали мимо, Игорь, заглянув за угол, сообщил, что террористы забрались в автобусы и уехали, оставив прямо на газоне бусик, который гнался за нами. Самое странное, что не было слышно никакого воя сирен. От памятника доносились лишь крики боли и чьи-то громкие рыдания. — Может пойти им помочь? — пробормотал я, сидя на траве и опираясь о деревянную стену дома. Откровенно говоря, я не был уверен, что смогу встать на ноги. Очень болело плечо, меня мутило и кружилась голова. — Кто б нам помог, — невесело хмыкнул Игорь. — Сиди уж, боец!