— Не спеши, — одернул меня Михалыч, едва я собрался выглянуть за угол. Отодвинув меня себе за спину, он опустился на колени и вытянул откуда-то маленькое зеркальце, которым обычно пользуются стоматологи. Выставив его перед собой, он несколько секунд изучал происходящее за углом дома, затем спрятал прибор наблюдения и повернулся ко мне. — Машина прямо на дороге стоит, рядом двое «саргов». Наблюдают, не пробежим мимо. Надо валить сразу. Сейчас Старшой начнет, я помогу. А ты сиди тихо, но будь готов бежать, понял? — Понял, — кивнул я. Жутко раздражало, что мною командуют все кому не лень, но я засунул свое раздражение подальше и, опустившись на землю, привалился спиной к деревянной стене дома. Я сейчас тут ни разу не командир, с моим-то боевым опытом. Вернее, с его отсутствием. — Первый, здесь седьмой. Мы на месте, — шепнул Михалыч в микрофон. — Наблюдаю двоих хорошо. — Готовность тридцать секунд. Я начинаю, они сместятся в твою сторону, вали обоих, как понял? — Понял хорошо. Конец связи. Михалыч встал рядом с углом дома и прижался к стене, подняв ствол автомата вверх. — Док, готов бежать? — Готов, — кивнул я, делая несколько глубоких вдохов, чтобы унять дрожь. Треск автоматной очереди прозвучал совсем рядом, из-за угла послышался звон стекла и глухой вскрик. Михалыч удовлетворенно кивнул и вдруг, не по возрасту резво, сместился вбок, прижав приклад к плечу. Грохот ударил по ушам, вереница горячих гильз, отрикошетив от стенки, посыпалась на меня. Пожилой боец, сделав четыре короткие очереди, быстро вернулся за угол и ловко поменял магазин на полный. — Задел хорошо, кажись… — пробормотал он, запихнув пустой рожок в освободившийся карман разгрузки. — Щас проконтролирую еще разочек… Я привстал и отступил на шаг назад, чтобы гильзы не сыпались на меня. Автомат в руках напарника снова вздрогнул несколько раз и затих. Не отводя взгляда от коллиматора, он поводил стволом еще несколько мгновений и проговорил: — Первый, Док пошел. — И мне, — Пулей в кусты! Рванув с места и пригнувшись, я побежал через дорогу и со всего размаху влетел в густую растительность, прикрыв левым локтем глаза. Ветки больно ударили по лицу, а винтовка на спине, видимо зацепившись, ощутимо стукнула прикладом по заднице. Неуклюже упав, я стиснул зубы и на четвереньках, пролезая между стволами, забрался на маленький пригорок. И чуть не вскрикнул от резкой боли в загипсованной руке. Твою мать, как неудачно оперся! — Док, правее сместись, а то тебя видно будет, — прозвучал в наушниках голос Гордеева. — И запомни, Петя, у тебя будет только два выстрела. Потом по этому укрытию е…нут из пулемета и всех остальных стволов. Если же пулеметчика сможешь снять, можешь бахнуть еще пару раз, но потом все равно надо менять позицию. Ползком отходишь назад. Понял? — Так точно, — выдохнул я, устанавливая винтовку на сошки и открывая крышку объектива у прицела. — Доложи о готовности. — Минута еще нужна, — зло шепнул я в микрофон, прикладывая к глазу дальномер. До ближайшей машины «саргов» было триста двадцать два метра. — Как будешь готов, сообщи, — пробормотал Гордеев. — Я долбану из автомата по ближайшей жестянке. Это им добавит нервозности, а у тебя будет дополнительно пару выстрелов до обнаружения. — Понял, — пробормотал я, прикидывая траекторию. Патрон был довольно настильным, но на таком расстоянии, при существующей пристрелке, пуля должна упасть сантиметров на тридцать. Хорошо, что ветра не было. Я посмотрел в окуляр. Перед «Цитаделью» шел бой. Нападавших осталось человек пятнадцать, а, приехали они на четырех машинах. Сначала, видимо, решили взять нахрапом, но крепость огрызнулась и, как результат, у них не осталось ни одной целой транспортной единицы. Там же, прямо на дороге лежало четыре трупа. Живые укрывались за деревьями, машинами, за будкой остановки и за углом соседнего дома, время от времени обстреливая «Цитадель». Оттуда почти не отвечали, лишь когда «сарги» высовывались, с двух-трех точек раздавались скупые, короткие очереди. Патовая ситуация, сообразил я. Отойти они могут только пешком, а в атаку идти кишка тонка, дичь зубастая попалась. Спустя секунду послышался винтовочный выстрел, а один из нападавших, высунувшийся из-за дерева, заорал и подтянул к себе раненую ногу — снайпер попал ему в голень. Тут же раздался басовитый грохот, рядом с одним из окон второго этажа посыпалась штукатурка. Ага, вот он. Пулемет, марки которого я не знал, стоял на сошках под изрешеченным пулями «хайлюксом». За колесом, вжавшись в землю, лежал боец. Сделав три глубоких вдоха, я щелкнул предохранителем и навел перекрестье прицела на пулеметчика. Потом, чуть опустив левую руку, на которую опирался приклад, приподнял сетку приблизительно на один мил выше. Затыльник очень неудобно давил в край гипса, но иного положения мне найти не удалось. — Вижу пулеметчика, готов стрелять, — пробормотал я, прижавшись лицом к деревянной щеке. Сердце колотилось так, что перекрестье чуть подергивалась в такт. — Давай, по твоему выстрелу открываю огонь, — ответил Дима. Вдох, и с выдохом я медленно и без рывков потянул за спуск. Выстрел, как всегда, случился неожиданно. За пулеметчиком взорвался фонтаном щебень. Млять, промазал!!! Здесь же угол, пуля выше идет, вот придурок, обругал я себя. — Промах, ниже надо, сантиметров на пятнадцать, — несколько напряженно сообщил мне Дима. Где-то сбоку послышалась автоматная очередь, пулеметчик дернулся, резко развернувшись в мою сторону. Я мгновенно передернул затвор, сжав зубы от боли в руке, и снова упер приклад в гипс. Ствол пулемета стал медленно разворачиваться, и я, прицелившись крестом супостату в верхнюю часть шлема, опять потянул спуск. Выстрел. Тело «сарга» дернулось, он ткнулся носом в щебенку. Боль прострелила правое плечо, и я, не сдержавшись, выругался. — Готов пулеметчик! — Сообщил кто-то в наушнике. — Отлично, — буркнул Михалыч. — Док, готов тебя прикрыть. Сжав зубы до хруста, я снова приложился к окуляру. Следующим был мужик, который из-за угла стал стрелять в нашу сторону. Я навел перекрестье прямо ему в лицо и выстрелил в третий раз. Бандит, как подкошенный, рухнул прямо там, где стоял, а у меня аж потемнело в глазах от боли. Млять, твою же мать через колено!!! — Минус два, — сообщил Гордеев. — Меняй позицию! — Заорал Михалыч и с его стороны застрекотал автомат. В этот момент кусты осыпало пулями. Меня проняло, я даже не понял, как скатился с холма, осознав себя лишь в тот момент, когда привалился спиной к желтой оштукатуренной стене дома, стоявшего почти в пятидесяти метрах от моей только что оставленной позиции. — Док, доложись! — услышал я в наушнике голос Гордеева. — Живой, — прохрипел я, прикусывая нижнюю губу, чтобы не застонать от боли. — За желтым домом щас. Рука болит, что звиздец! — Оставайся там, — приказал Дима. — Девятый, прикрой Доктора. — Понял, — ответил Михалыч. Сплюнув, я опустился на карачки и неуклюже подполз к углу дома. За ним слышались выстрелы, но рядом, вроде, пули не свистели, поэтому я чуть высунул голову, чтобы оценить обстановку. А то вдруг сюда кто бежит? Ситуация разительно изменилась. Не было видно ни одного живого бандита, лишь от «Цитадели» время от времени доносился звук коротких очередей. — А где все, блин? — Пробормотал я, подтянув ближе винтовку и посмотрев в прицел. Пулемет, возле которого лежало тело застреленного мной «сарга», по-прежнему стоял на своем месте. — Съеб. лись, — усмехнулся кто-то в наушниках. — Похоже, отбились. — Отставить расслабляться, — скомандовал Гордеев. — Всем оставаться на позициях и наблюдать. Доложить о потерях! — Четыре двухсотых, трое трехсотых, один тяжелый из бойцов, — Ответил тот же голос. — Еще двое двухсотых и пятеро трехсотых из гражданских. Я почувствовал, как все внутри обмирает, ладони вспотели. Снова приникнув к окуляру прицела, начал внимательно осматривать пространство, останавливая перекрестье на лежащих телах — жутко захотелось еще кого-нибудь убить. — Доложите об активности противника! — Спустя несколько минут приказал Гордеев. — Чисто… Никого… Двор пустой… — Забормотали бойцы в наушниках. — Пятый, как слышно? Вы рядом? — Высадились на берегу, тут чисто. Медленно двигаемся к базе. — Док? — Персонально спросил Гордеев. — Никого не наблюдаю, — прохрипел я, продолжая разглядывать в прицел улицу. — База, кто-то может пулемет подобрать? — Спросил Дима. Несколько мгновений было тихо, затем знакомый голос ответил: — Отправляю седьмого, не подстрелите! — Седьмой, долбани по движению, если заметишь что-то, — приказал Гордеев. Спустя минуту, из ворот показался боец с «ксюхой». Пригибаясь, он бегом рванул к «хайлюксу» и упал рядом с пулеметом. Отпихнув труп пулеметчика в сторону, он развернул ствол в сторону парка. Несколько мгновений стояла тишина, потом вдруг раздались три короткие басовитые очереди. — Не, не достал… Так вроде чисто, не вижу ни хрена, — через мгновение послышалось в наушниках. — Четвертый, выводи Дока, топайте до базы, — велел Дима. — Мухой! Смотреть по сторонам всем! Док и Четвертый выходят. Через пару минут сзади послышался треск кустов, и появился хромающий Михалыч. Его, видать зацепило, на левом бедре поверх штанины белела лента повязки. — Пошли, снайпер, — буркнул он, пригибаясь и водя стволом автомата из стороны в сторону. Поставив винтовку на предохранитель, я закинул ее на левое плечо и потопал следом за хромающим напарником. Весь фасад здания был испещрен следами от пуль и осколков. Лишь несколько окон на четвертом этаже оказались целыми. В воротах, за сложенными мешками виднелись большие пятна крови. Дверь и торец здания тоже были неоднократно обстреляны. Зайдя внутрь, я с облегчением поставил винтовку в угол и повернулся к Максиму, который встретил меня в дверях караулки. У бойца была перевязана левая кисть и правая нога чуть ниже колена. — Кто погиб? — Задал я, наконец, самый страшный вопрос, цепенея в ожидании ответа. — Там, — мотнул головой Макс, показывая стволом на дверь Диминого кабинета. Стиснув зубы, я вошел внутрь. Судя по всему, здесь что-то взорвалось. Окно было разбито, внутри часть мебели посечено осколками. На полу в разных позах лежали трое бойцов и маленькая, будто сломанная, окровавленная фигурка Светы. Мужиков сюда, видимо затаскивали через дверь — видны были следы крови на полу. Сглотнув появившийся в горле комок, я повернулся к Максиму. — Еще кто? — Артур на втором этаже, его пулеметом зацепило, не стали пока вниз вытаскивать… И завхоз в подвале, он детей выводил. Спиной прикрыл от окна, ему и прилетело. Но он дошел и там умер. — Раненые где? — Глухо спросил я. — В подвале. И всех гражданских туда отвели, — ответил мне Максим, передавая флягу. Я с жадностью присосался к горлышку. Спустя минуту, вернув емкость, я двинулся вниз по лестнице и, через несколько секунд оказался в помещении тира, где прямо на полу сидели и лежали два десятка человек. Воздух здесь был спертый, насыщенный запахами пота, крови и страха. Кто-то негромко стонал, плакали дети. — Дамы и господа, — громко сказал я, выискивая взглядом Лику. — Мы отбились от нападения. В течение нескольких минут будет организована медицинская помощь. Прошу всех, кто здоров и не ухаживает в данный момент за детьми или ранеными, подняться наверх и помочь очистить помещение для размещения лежачих. На несколько секунд в помещении установилась тишина, потом откуда-то со стороны, прыгая на одной ноге, ко мне приблизилась Лика и, уткнувшись носом мне в грудь, разревелась. Прижав ее к себе левой рукой, я покачал головой, заметив Данилу, который сидел рядом со своей заплаканной женой, держа на руках перевязанного бинтами малыша. — Что с ногой, Рыжик? — шепнул я ей на ушко. — Осколком… задело… — всхлипывая, пробормотала она. Всех найду, подумал я. И позавидуют они тем, кто сейчас на улице под машинами валяется…