Часть вторая Глава двадцать шестая. Граница Конец июля — как раз то время, когда в Латвии тепло. Почти каждый год две недели стоит теплая и солнечная погода, позволяющая, хотя бы немного, понежится на берегу Рижского залива и искупаться в море, вода в котором редко бывает теплее восемнадцати градусов. Впрочем, сейчас мы от моря были далеко. Солнце палило немилосердно, и я, поморщившись, кивнул, когда сидевший рядом с водителем Игорь, раз седьмой, укоризненно посмотрел на меня. — Включай, включай свой кондиционер, — недовольно пробормотал я, откидываясь на спинку своего сидения и очередной раз вытирая салфеткой лоб. — Только, блин, ставь не меньше двадцати! — Как скажешь, командир, — заметно повеселев, боец закрыл окно и начал колдовать над пультом климат-контроля. Ветерок, обдувающий всех нас, прекратился, но вскоре по ногам потянуло прохладным воздухом. Что делать, не люблю я кондиционеры. Болеть начинаю. Сам не включаю и другим не даю, а народ мучается. Но сегодня действительно было очень жарко, больше тридцати. Уже сорок минут, как мы выехали из Риги, и попутчики мужественно держались, распахнув все открывающиеся окна микроавтобуса. Но, в конце концов, я и сам сдался. Единственно, кто поддерживал мою нелюбовь к кондиционеру — это Лика. Малышка никогда не жаловалась на жару. А вот с холодом у нее были проблемы. Впрочем, не только с холодом. После памятной битвы за «Цитадель» девочка стала моей тенью, наотрез отказывавшись оставаться без меня где-либо. Один момент я стал здорово уставать от ее постоянного присутствия. Но когда, однажды, я попытался оставить ее дома, отправляясь на одну из деловых встреч, которыми были насыщены последние два месяца, Дима развернул меня с полдороги обратно. На Лику напала такая «паническая атака», что пришлось обращаться к врачу, который теперь всегда дежурил на базе. Вернувшись, я нашел ее трясущуюся, в слезах и соплях, свернувшуюся калачиком под одеялом в нашей спальне. Девочка рыдала в голос, и лишь спустя час мне удалось ее успокоить, и то с помощью трех ампул транквилизатора, которые наш эскулап вколол ей прямо в вену. И, конечно, я не смог ее оставить, когда Дима сообщил, что ему удалось договориться об окне на границе. Там, в Литве третий месяц жили Ольга с Дашей, и до этого дня нам никак не удавалось провезти их домой. Граница была полностью перекрыта. Начиная с Бауски[30], то тут, то там вдоль дороги виднелись палатки, а перед границей образовался огромный лагерь, в котором можно было разглядеть не только матерчатые, но и фанерные и пластиковые «дома». Здесь же, прямо на полях вдоль дороги сотнями стояли машины. В нескольких местах нашей колонне пришлось затормозить, потому что на шоссе образовался затор — несмотря на то, что граница была закрыта аж с мая, люди по-прежнему ехали сюда, пытаясь выбраться в Литву. Первый затор удалось разрулить уговорами. Литовские пограничники и бойцы натовской группы быстрого реагирования не пропускали людей, однако фуры с едой и товарами первой необходимости свободно проезжали через КПП. Как раз такая машина появилась со стороны границы и беженцы сами сдвинулись на обочину. Многие из этих грузовиков разгружались прямо в Бауске, а потом этими продуктами кормили собравшихся здесь людей. Из отчетов Гордеева я знал, что эта деятельность плотно контролировалась тремя охранными предприятиями. Так же тут работал и Красный Крест, помогавший детям и совсем бедным людям, которых здесь с каждым днем становилось все больше и больше. На второй затор мы нарвались перед самой границей. Две легковые машины, относительно нестарая «БМВ» и крепко потасканный «форд» нос к носу стояли прямо на шоссе, плотно перегораживая дорогу. Вокруг машин толпились несколько откровенно уголовных элементов, которые при нашем появлении вышли на дорогу, продемонстрировав двуствольный обрез и АК-74. — Здесь Голова, ситуация «три», — пробормотало у меня в наушниках. — Работаем по плану, — ответил Дима, щелкая предохранителем автомата. — Узнайте, чего хотят? Наш головной джип резко затормозил, как было предусмотрено в таких случаях, и встал поперек дороги, прикрывая своим корпусом микроавтобус. Бойцы дозора тут же высыпались из машины, занимая позиции. Следовавший за нами «гелендваген» тоже тормознул, из его салона к палаткам рванула снайперская пара. — Все помнишь? — Спросил Дима, открывая боковую дверь. — Помню, помню, — успокоил я его, крепче обнимая начавшую трястись Лику. — Тихо, девочка, тихо… Все хорошо, никто на нас не нападает, — при обстреле следовало упасть на пол, корпус и стекла автобуса были бронированы, но при интенсивном огне стекло могло все же треснуть и рассыпаться, а вот ниже было относительно безопасно. — Голова, я хочу слышать переговоры, — проговорил Гордеев, выскакивая из автобуса в июльское пекло. — … даю минуту на освобождение дороги, потом командую пулеметчику, и он превращает ваши жестянки в дуршлаг. И вас заодно. Я понятно выразил свою мысль? — Послышался в наушниках характерный говор Гунтиса, именно он у нас был «Головой». Месяц назад Гордеев нашел парня в одной из больниц, оплатил лечение и перевез в «Цитадель» его семью. Когда-то Лицитис служил заместителем командира группы «омега», латвийского антитеррористического спецназа, охоту за бойцами которого до сих пор вел комитет национального спасения. Он же нашел и привел к нам и двоих своих коллег с семьями, которые тоже скрывались от бандитов. — Ладно, ладно, мы все поняли, — пробормотал кто-то ему в ответ. Картинки происходящего я не видел, обзор загораживал джип. — Мы думали вы тоже беженцы… — А если и тоже, это что, причина дорогу перегораживать? — У нас тут очередь, — буркнул какой-то другой голос. — Если Евросоюз квоты согласует, первые приехавшие и уедут первыми… — Сорок секунд… — Все, все, освобождаем… — Ну вот, все хорошо, — шепнул я Лике, поправляя выбившуюся прядку волос за ухо. — Сейчас дальше поедем… Впереди взревел двигатель, потом второй и послышался звук разъезжающихся машин. Гордеев заскочил внутрь, снова поставил автомат на предохранитель и уселся на свое кресло. — Игла-один, по коням, — буркнул он в микрофон, вытирая пот со лба. — Через минуту продолжаем движение. Нихрена не будет никаких квот, — сообщил он, поворачиваясь ко мне. — Скорее наоборот, они собираются сюда перенаправить поток арабов, которые все еще едут в Германию с Ближнего Востока. — Что, решение уже принято? — Спросил я, продолжая гладить успокаивающуюся Лику по голове. — Будет принято в ближайшие дни, вот увидишь, — сообщил он, хватаясь за ручку над дверью. Михалыч мягко тронул с места автобус, а я поставил на предохранитель свой МП-9[31] и запихнул его обратно в карман стоявшего впереди сидения. — Куда дальше? — Послышался в наушниках голос Гунтиса, когда впереди показался знак окончания населенного пункта «Гренцтале». — Налево уходи, там дорожка будет грунтовая, — ответил ему Гордеев в микрофон и достал телефон. Потыкав в экран пальцем, он приложил динамик к уху и несколько мгновений молчал. — Мартинас, лаба диена[32], - жизнерадостно проговорил он. — Мы почти на месте. Да… Да… Как договорились, все сразу отдам… Я тебя умоляю, ты меня первый день знаешь? — В его речи появился намек на одесский говор, — нам с тобой еще работать и работать… Ну, конечно. Давай. Сунув телефон в карман разгрузки, Дима повернулся ко мне и улыбнулся. — Все привез. Оружие, оптику, электронику и заказанные детали. Живем! — Согласился? — Улыбнулся я в ответ. — А как ты думал? — Хмыкнул он. — Золото — не какие-то там бумажки. Но сказал, что проверит на месте. — Пусть проверяет, — усмехнулся я. Официально, после того, как Латвию признали «территорией без государства», со стороны ЕС завозили только гуманитарку, но литовские пограничники и бойцы НАТО — тоже люди и хотят жить хорошо. От суммы в несколько сотен тысяч евро золотом мало кто откажется. Пользуясь этим, мы заказали кое-что из оружия и электроники, а также те детали для синтезатора, которые не смогли найти на месте или сделать сами. Данила и Анцис заканчивали монтаж установки, позволяющей копировать предметы размером в два кубических метра, да еще и с активной матрицей D-поля, которая дает возможность изменять копируемый предмет. Для завершения работы не хватало только этого груза. Именно поэтому я и Дима поехали вместе, хотя ранее себе такого не позволяли — кто-то из нас двоих всегда должен был оставаться в «Цитадели». Но тут иначе нельзя — ему надо было проверить оружие, оптику и электронику, а мне — детали к синтезатору. Ну и встретить Ольгу с Дашей, конечно. По литовской стороне, вдоль границы тянулся плотный забор из колючей проволоки. Каждые двести-триста метров на той стороне можно было увидеть зеленый джип пограничников или прогуливающихся бойцов Сил быстрого реагирования НАТО в полной выкладке, вооруженных автоматами. На некоторых машинах стояли даже турели с пулеметами. Что-что, а бороться с беженцами в Европе научились. С нашей стороны, на полях и опушках стояли палатки. Очень плотно возле шоссе, а дальше по ходу нашего движения все реже и реже. Километрах в трех от дороги они, наконец, пропали совсем. Но люди встречались, то тут, то там вдоль дороги бродили непонятные личности с какими-то баулами и мешками, женщины с корзинками, полными ягод. Кое-где, рядом с хуторами можно было заметить крестьян, стоящих в позе пьющего оленя на огородных грядках. Поднимая пыль, наша колонна на приличной для грунтовки скорости двигалась вдоль границы до тех пор, пока впереди не показался поворот к местечку «Тункуни». Проскочив чуть вперед, мы завернули направо и, спустя несколько минут подъехали к самой границе. Здесь в проволочном ограждении были вмонтированы широкие ворота, через которые вполне смогли бы протиснуться одновременно две грузовые машины. На той стороне нас встречали целых два джипа — «нисан» с пограничной эмблемой и большой серебристый «лендкруизер» без знаков отличия. — Обеспечить оцепление, — скомандовал в микрофон Гордеев, едва мы остановились. Дозорный джип, сделав вираж, развернулся и застыл прямо посреди небольшой полянки, поросшей травой. «Гелендваген» тормознул чуть позади, из него сразу выпрыгнуло четверо бойцов, которые без особой спешки разошлись по окрестностям. Рядом с дорогой шумела роща, чуть в отдалении, примерно метрах в пятистах от нас была видна крыша какого-то хутора. Потянувшись, я выпрыгнул из автобуса и протянул Лике руку. — Пошли, ноги разомнем немного. — Пошли, — кивнула она, опираясь на мою ладонь и спрыгивая на утоптанный гравий. — Выходи, выходи, это мы приехали, — усмехнулся в телефон Гордеев. В ответ на его слова, двери серебристого «круизера» открылись и наружу выбрались двое здоровых мужиков, одетых совсем не по-военному — в майках, шортах и шлепанцах на босу ногу. Джип пограничников признаков жизни не подавал. — Здорова! — Крикнул Дима, помахав мужикам рукой. — Привет, коль не шутишь, — с сильным литовским акцентом ответил лысый, тот, который вылез с водительского места. — Ты смотри, как у вас все серьезно… — А как ты хотел, — хмыкнул Дмитрий, махнув мне рукой. — Петь, иди знакомиться… Отпустив Ликину руку, я подошел к воротам. — Что, так и будем общаться через решетку, — поинтересовался я, пожимая руки. — Петр. — Мартинас, — представился лысый водитель «тойоты». — Арвидас, — сообщил второй, бородатый и длинноволосый, с хвостом, перетянутым резинкой. — Сейчас приедет шеф заставы, с ключами, — Мартинас кивнул на большой амбарный замок, висевший между створками. — Как вы живете там? — Спросил он, показывая рукой куда-то нам за спину. — Как видишь, — Гордеев кивнул на бойцов, стоявших в отдалении и образовавших большой полукруг, в центре которого были припаркованы наши машины. — Без конвоя теперь даже в супермаркет не выезжаем. — А есть, что в супермаркетах покупать? — Тоже с сильным акцентом поинтересовался Арвидас. — Не такой ассортимент, как раньше, — покачав головой, проговорил Дима. — Но, в принципе, грех жаловаться. Сам знаешь, эмбарго касается оружия и товаров двойного назначения, а остальное везут без проблем. Ну и цены, за счет отсутствия налогов, упали существенно. — Даже завидно немножко, — хмыкнул Мартинас. — А ты давай к нам, — ухмыльнулся в ответ Гордеев. — Петя тебя с удовольствием на работу возьмет. — Нет, он нам нужнее на той стороне, — не согласился я, кивнув в сторону «круизера», и оглянулся назад, почувствовав прикосновение прохладной ладошки. Лика подошла очень тихо, даже гравий не скрипнул. — Знакомьтесь, это Лика. Моя девушка. — Очень приятно, — галантно кивнул Арвидас, представившись. — А там тогда кого я привез? — Громким шепотом спросил Мартинас, кивая себе за спину. — А он гарем собирает, — сострил Гордеев. — Мою дочку, — усмехнулся я, сжимая ладонь девушки и ощутив, спустя мгновение, ответное рукопожатие. Будь на ее месте Ольга, не миновать бы мне надутых губ после солдатской шутки Гордеева. Это же чудо даже внимания не обратила. — А где, кстати, они? — А вон, едут, — Мартинас повернулся и показал в сторону дороги, на которую из-за деревьев вывернул минивэн. Сзади за ним показался небольшой крытый фургон. — Два в одном, и девушки, и груз. С тебя бабки. — Вот ворота откроешь, тогда и достану, — усмехнувшись, пообещал я. Глава двадцать седьмая. Ольга. Возвращение