— Добрый день, Алвис, — поприветствовал я партнера. — Как поживаешь? — Твоими молитвами, Петр, грех жаловаться, — усмехнулся Закис. — Что-то случилось? — Пока ничего, — нейтрально ответил я. — Просто в родной институт заехал, а тут наклейка… Дай, думаю позвоню, чтоб не случилось недоразумения… На той стороне трубки немного помолчали. — Извини, Петр, не знал, что у тебя там остались дела, — наконец осторожно проговорил Алвис. — Ученые остались без охраны и защиты, а поскольку мы с тобой говорили, что на Кенгарагс ты не претендуешь… — Нет, нет, дружище, — успокоил я Закиса. — Просто заехал повидать старых знакомых. Не возражаешь, если зайду? С охраной, разумеется. Ломать ничего не буду, обещаю! — Да ради бога, дорогой, ради бога. Спасибо, что позвонил! — Тебе спасибо, дружище. На связи остаемся! — Разумеется, — Закис отключился. — Слышали, ребята? — Обратился я к охране. — Ничего не ломаем, никого не роняем. Это чужая территория. Я двинулся следом за автоматчиком, который первый зашел в отодвинувшуюся в сторону дверь. — Лабдиен, Линарт, — поприветствовал я вахтера, который, сквозь стекло своей будки изумленно смотрел на ввалившуюся в фойе процессию. — Не узнали? — Вас узнал, — пробормотал он, медленно приходя в себя, разглядывая четверых автоматчиков в полной экипировке. — А вот этих господ — нет… — Эти господа — со мной, — усмехнулся я, беря Дашку на руки и проходя через вертушку. — Директор у себя? — Нет его. — А кто есть? — Почти никого нет, — вздохнул вахтер. — Люди появляются два-три дня в неделю, финансирование-то закрыли. — Ну да, — покивал я. — А в моей бывшей лаборатории? — Дайга была сегодня, вроде еще не ушла, — проскрипел старик, косясь на бойцов, которые рассредоточились по фойе, взяв под контроль лестницы и коридор. — Ну и отлично. Линарт, не переживайте, мы ненадолго. И ничего громить не собираемся, это просто охрана… Старик лишь пожал плечами, опустившись на свое кресло. Поднявшись на третий этаж и оставив бойцов охраны возле лестницы и лифта, я, в сопровождении Гордеева и Даши подошел к такой родной двери и постучал по стеклу. Полгода всего здесь не был, а такое ощущение, будто в другую жизнь вернулся. Некоторое время никто не показывался, и я уж было поднял руку, чтоб постучать повторно, как вдруг где-то внутри лаборатории скрипнула дверь, и в коридор вышла Дайга. Девушка здорово похудела за то время, что я ее не видел. В джинсах, в каком-то бесформенном балахоне, выглядела она откровенно плохо. Увидев людей за стеклом, близоруко прищурилась и вдруг, узнав меня, чуть ли не бегом рванула к двери. — Петя! — вскрикнула она, и, открыв дверь, бросилась мне на шею. С трудом удержавшись на ногах, я осторожно приобнял ее, а она вдруг уткнулась носом мне в плечо и почему-то разревелась. Через несколько минут мы сидели в моем бывшем кабинете, ожидая, пока закипит чайник. — Извините, но булочек нету, — грустно сообщила Дайга, расставляя чашки на столе. — Кафе в институте закрылось, больше не пекут. Я посмотрел на Гордеева, тот молча поднялся и исчез за дверью. — Сейчас будут, — улыбнулся я девушке, стараясь заглушить непонятно откуда возникшее чувство вины. — Рассказывай, как ты тут и что здесь вообще происходит? — Ох, Петя, — Дайга подвинула стул так, чтобы сесть напротив нас с дочкой. — Тут у нас… трудно совсем стало. Никого нет, — посмотрев на скучающую Дашку, она вдруг вскочила, вытащила из принтера пару листов и придвинула к девочке стакан с цветными карандашами. — Хочешь порисовать? — С сильным акцентом спросила она по-русски. Дашка кивнула и по-хозяйски придвинула карандаши к себе. — Когда вы исчезли тогда, тут все подгреб под себя Мартыньш. Забрал себе все компьютеры и то, что осталось от установки… Я перешла в его подчинение. Он тогда еще долго допытывался, что и как вы тут делали… Но я-то не знала ничего, только бумаги оформляла. Наконец, он понял, что из меня ничего не выжать и отстал, — Дайга вздохнула. — А потом случился «нобрукумс» и все интриги как-то… затихли. Потом у нас ограбили чистую комнату, знаешь? — Я кивнул. — Рентгеновский лазер унесли и еще что-то по мелочи. А через неделю Раугс пропал, за ним и многие другие исчезли совсем, перестали на работу приходить. — А ты? — спросил я, рассматривая ее осунувшееся лицо, на котором блестели надеждой большие серые глаза. — А я… А я сначала ходила, каждый день. Думала вы с ребятами вернетесь… Ну и я ведь одна живу, что мне дома делать? Родители звали к себе в деревню, но я отказалась, как чувствовала — месяц назад там банда появилась, всех девушек забрали в… гарем. — Она шмыгнула носом. — Тут хоть какие-то люди знакомые, не так страшно… Одно время даже ночевала тут, на кушетке, — она кивнула на маленький диванчик, на котором и я когда-то спал во время ночных экспериментов. — А потом… — она как-то запнулась и еще больше погрустнела, — как-то выскочила за продуктами и нарвалась на… плохих людей. — Она передернулась, и я машинально протянул руку и погладил ее ладонь. — Сжав мои пальцы, девушка продолжила: — Через несколько дней мне удалось сбежать от них. Закрылась дома, неделю никуда не выходила, боялась. Но кушать хочется… Позвонил директор, он где-то договорился насчет гуманитарных пайков… Забрал меня на машине, довез до института. На этих пайках мы тут все жили целый месяц… Из коридора послышался стук в дверь. — Гордеев булочки принес, — сообщил я Дайге, и она побежала открывать. Дима расстарался — пока он выкладывал на стол выпечку, я аж слюну сглотнул. — Где ты достал такое великолепие? — Места знать надо, — усмехнулся он. Дайга налила всем кофе, уселась на стул, некоторое время не решаясь протянуть руку к пахнущей сдобе. Наконец, взяла и прикрыла глаза от удовольствия, вонзив зубки в мягкий бок круассона. Несколько минут мы молча уничтожали булочки. Потом я откинулся на спинку кресла, посмотрев на Дайгу. — И что дальше? — А дальше, где-то в сентябре в институт приехали «Латвияс ванаги». Все тут обыскали, долго говорили с директором, потом со мной — все спрашивали, чем лаборатория занималась. Директор с ними как-то договорился, они взяли нас под охрану и даже денег дали — мы теперь экспертизы для них делаем и заключения готовим… А мне вот что дали, чтоб не приставал никто, — девушка поднялась, подошла к шкафу и вытащила из кармана пальто небольшую железную пластинку с цепочкой. Я взял жетон из ее рук и внимательно рассмотрел. На пластине был выбит логотип «ванагов» и надпись на трех языках: «Этот человек находится под нашим покровительством и защитой». Ниже шли цифры телефонного номера и наклейка с персональным кодом. Я передал жетон Гордееву. Тот внимательно рассмотрел его и, спустя минуту, вернул владелице. — Красиво! — У Закиса голова варит, — усмехнулся я. — Пока мы создаем закрытые территории, он печатает жетоны. — Ничего, еще не поздно перенять опыт, — поморщился Дима. — Вот-вот, сядьте с директором по кадрам и придумайте систему, — отдал я начальственное распоряжение и повернулся к Дайге, которая все такими же блестящими глазами смотрела на меня. — Поедешь с нами? Там будет безопасное жилье, и работу для тебя найдем. Ну и женихи у нас тоже есть, — то ли в шутку, то ли всерьез добавил я, чтобы расставить все точки над «ё». Девушка встрепенулась и быстро-быстро закивала, а на некрасивом лице появилось то самое выражение, когда вдруг сбывается какое-то очень ожидаемое, но слишком маловероятное событие. — Я поеду, конечно, поеду! — Ну тогда собирайся, а мы тебя внизу подождем, — поднялся я из-за стола, беря в руки рисунок, который Дашка успела нарисовать за время нашего разговора. — А что, здорово получилось! Пойдем… — Мало тебе женщин в твоей жизни? — Поинтересовался Гордеев, когда мы, в окружении охраны спускались по лестнице. — Мы в ответе за тех, кого не убили, — хмыкнул я в ответ, подходя к вертушке. Артем, приподняв автомат, первым перебрался на ту сторону, за ним двинулась Даша. — Кстати, Дим, все забываю тебя спросить… Тут моя бывшая куда-то ночами пропадает, ты узнай, что к чему? — Ревнуешь что-ли? — Хмыкнул он, пролезая через вертушку. — Неа, — я покачал головой. — Просто Дашка ночами одна остается, а это мне не нравится. — Ох, если б это была самая большая проблема, — усмехнулся Гордеев, легонька хлопая по плечу вдруг застывшего Артема. — Давай, охрана, работай, чего встал? — Линарт, Дайга со мной уезжает, — сообщил я вахтеру, передавая мою визитку. — Передай директору, там мой новый телефон, пусть позвонит мне, я денег и работу подкину. — Обязательно, — с достоинством кивнул старик, а мы вышли на свежий октябрьский воздух. Глава тридцать пятая. Предательство — Итак, я вас слушаю, господа ученые, — я удобнее уселся на кресле и взял в руки остро отточенный карандаш. Кроме меня в конференц-зале присутствовал Гордеев и главные действующие лица — Сотников, Каулиньш и Каверин. Константин Андреевич встал и откашлялся. В костюме он смотрелся солидно, я даже на короткое время вновь почувствовал себя участником научной конференции. До того момента, пока на большом экране не появился логотип «Структуры» — щит с красной четырехлучевой звездой и с встроенным внутрь схематичным изображением атома. — Уважаемые коллеги, — солидно начал он. — Тщательно изучив ситуацию, а именно возможности синезатора и обстановку, мы с господами Сотниковым и Каулиньшом пришли к выводу, что моральные аспекты, о которых я высказывался ранее, малоприменимы к существующему положению. Проще говоря, перед тем, как высказать наши предложения по проекту, я хотел бы принести извинения вам, господин Мечников, за высказанные в запале эпитеты. — Пустое, — махнул рукой я, делая зарубку в памяти. Господин Каверин, оказывается, достаточно гибкий человек, умеющий признавать свои ошибки. Как, впрочем, и ляпнуть не думая. Однако, это распространенный недостаток. — Давайте сразу к делу. — Хорошо, — Костя щелкнул мышкой, и на экране появилась схема из нескольких квадратиков. — Тем не менее, перед тем, как начать разговор по существу, я хотел бы отметить, что при планировании экспериментов с человеческим материалом мы должны придерживаться максимально гуманных методов, — докладчик еще раз кашлянул и, поправив галстук, продолжил. — Прототип клона, добровольно согласившийся на эксперимент, не будет знать о сути всей работы и о самом факте клонирования. Сам клон, после всестороннего изучения, получит полноценную личность в социальном плане, то есть новое имя, документы, социальный статус, а также ему будут созданы все необходимые условия для жизни, соответствующие тем, которые имеют все сотрудники «Структуры», — Каверин немного помолчал, видимо собираясь произнести что-то ему неприятное. — Если же изменения мозга будут критичными для самого клона или для социальной среды, то он будет… ликвидирован максимально безболезненным и гуманным образом. При этом решение о такой… ликвидации должно приниматься единогласным голосованием всех присутствующих здесь участников проекта. Все замолчали, переваривая озвученный тезис. — Продолжайте, Константин Андреевич, — попросил я, сделав отметку в блокноте. Послушаем все, потом будем обсуждать. — Итак, здесь вы видите схему, которая показывает наши знания о связи между физической структурой человеческого мозга и эмоционально-поведенческими реакциями. Сразу оговорюсь, мы только начали понимать детали этих закономерностей. Чтобы разработать то, что господин Мечников называет «модулем лояльности», то есть такие изменения структуры мозга, которые исключили бы определенные поведенческие шаблоны, а именно предательство интересов «Структуры», нам необходимо провести обширные исследования на человеческом материале. Конечно, генератор, благодаря которому мы можем не только копировать, но сканировать и изменять структуру клетки — великолепный инструмент для таких исследований. Суть основного эксперимента я вижу в изготовлении клона человека с определенными изменениями в структуре головного мозга, а затем этот человек должен будет пройти ряд тестов поведенческого характера. При этом прототип клона будет участвовать в таких же тестах, мы же при этом будем фиксировать разницу в поведенческих особенностях, — Каверин сделал паузу и приложился к стакану с водой. — К сожалению, на этом этапе работ, лояльность клонов может быть гарантирована только физическими методами, а именно ампулой с сильным снотворным, которая будет находится в одной из костей тела и активироваться дистанционно… Каверин говорил долго, время от времени щелкая мышкой, чтобы сменить слайд. Несмотря на то, что выглядел он достаточно уверенно, я чувствовал, что ему не по себе. Да чего там, даже Гордеев морщился в некоторых местах доклада, а однажды даже покачал головой, не соглашаясь с докладчиком. Я же просто заставлял себя вникать в суть проекта, отметя в сторону моральные терзания. Сегодняшний разговор с Дайгой начисто вымел все сомнения в правильности моих деяний. Люди, люди… Стоило государству исчезнуть, большинство из нас превратилось в диких зверей, идущих убивать, грабить, похищать женщин и насиловать их неделями в опустевших квартирах. Все мы милые, цивилизованные и гуманные, пока нас держат в рамках, пока мы в безопасности, пока нам есть что жрать и где спать. Вот и этот, господин ученый… Ишь как он критиковал меня неделю назад! А как на самого повесили ответственность — так сразу… принес извинения. Потому что понял, если «Структуру» нагнут — его первого поставят в позу пьющего оленя. Но хрен вам, нагнуть нас… Теперь наша очередь нагибать. Вначале «черных», а потом и тех, кто все это организовал. Все умоетесь кровавыми слезами! И за резню на 9-е мая, за слезы изнасилованных девчонок, за мать Лики, сгоревшую заживо… А если для этого надо будет заключить сделку с дьяволом, значит, заключим. Потому что дьявол где-то далеко, да и хрен его знает, есть ли… А слезы Дайгины вот они, еще не высохли на плече. Каверин замолчал, закончив свою речь, опустился на стул и отпил из стакана. — Спасибо, Константин Андреевич за обстоятельный доклад, — поблагодарил я его. — Прошу каждого из присутствующих высказаться. Анцис? Каулиньш долго говорить не стал. На корявом русском, который он, наконец, начал всерьез учить, сообщил, что поддерживает тезис о максимальной гуманности экспериментов, а с вопросом уничтожения «неудачных клонов» не согласен. Мол, государство содержало психлечебницы, и мы вполне сможем это потянуть. — Данила, твое мнения? — поинтересовался я. — Я тоже против уничтожения клонов, — встав со стула, начал Сотников. — Тем более, что у меня есть наметки по созданию так называемой «онлайн матрицы», которая позволит не копировать, а изменять материю в режиме реального времени… Конечно, это дело не такого скорого будущего, но, со временем, некоторых неудачных клонов мы бы могли, так сказать, «вылечить». По остальному у меня возражений нет. — Дима? — Я развернулся к Гордееву вместе с креслом.