— О’Рейли, сэр. — О’Рейли? Если не ошибаюсь, вы и мистер Грир играете в регби за Тринити-колледж? — Доктор улыбнулся. — В таком случае желаю вам обоим удачи — при условии, что спорт не помешает учебе. Ваши успехи покроют славой колледж и больницу сэра Патрика Дана. Доктор Миккс повернулся к Бобу. — Бересфорд, сэр. — А вы?.. — Кроми, сэр. — Итак, прежде чем я поведу вас в отделение, думаю, вам следует кое-что узнать о нашей больнице. Фицпатрик поднял руку. — У вас вопрос, мистер Фицпатрик? — Миккс нахмурился. — Нет, сэр. — Фицпатрик поправил свое пенсне в золоченой оправе. — Я читал про сэра Патрика. Фингал переглянулся с Чарли, тот в изнеможении закатил глаза. Фицпатрик старательно затараторил: — Он родился в шотландском Абердине, в 1642 году. Накануне битвы на реке Бойн сэр Патрик лечил короля Вильгельма Оранского, раненного в плечо. Свое состояние сэр Патрик оставил медицинской школе, которую завещал основать в Дублине. — Вижу, вы основательно подготовились, мистер Фицпатрик, — заметил доктор Миккс, снял очки, протер их и снова водрузил на нос. — Но вообще-то я хотел познакомить вас с нынешними изменениями в больнице. Фингал встрепенулся. — Верхний этаж восточного крыла слева от меня — инфекционное отделение на двадцать шесть коек, с отдельным входом. Новые операционные были пристроены в 1898 году и переоборудованы в 1916 году. В год Пасхального восстания, мысленно добавил Фингал, зная, что здесь оказывали помощь всем раненым — и повстанцам, и британским солдатам. Доктор Миккс продолжал: — Здесь есть и комнаты для студентов, где вы будете жить во время длительной практики. Фингал с нетерпением ждал практики еще и по этой причине: каждый месяц дарового, проживания при больнице позволял ему сэкономить на арендной плате за жилье. Тем временем доктор Миккс рассказывал: — Строение перед восточным крылом — амбулатория. За год в ней принимают тридцать тысяч пациентов, так что у вас будет масса возможностей для практики. А на Лоуэр-Маунт-стрит находится общежитие для студенток сестринских курсов. Фингал заметил усмешку Чарли. Доктор Миккс, который тоже уловил ее, добавил: — Имейте в виду: старшая сестра не спускает глаз со своих юных подопечных. А теперь следуйте за мной — сначала мы пройдемся по отделению. К нам присоединится доктор Пилкингтон — это наш врач, живущий при больнице. Вслед за однокурсниками Фингал вошел в двери и миновал большую лестницу. — Мы в палате святого Патрика. В палате студентов ждал молодой человек в длинном белом халате, его сопровождали две студентки сестринских курсов, палатная медсестра и старшая палатная сестра в белом переднике поверх синего платья. Белый накрахмаленный головной убор закрывал ей лоб и спускался глубокими складками по бокам. — Доброе утро, доктор Пилкингтон, сестра Дэли, дамы. Сестры коротко поклонились, доктор Пилкингтон отозвался: — Доброе утро, сэр. — Все готово. Приступим? Свет вливался в палату через высокие арочные окна. Вдоль стен были с армейской точностью расставлены больничные койки — изголовьем к стене, изножьем к центральному проходу. Возле каждой кровати стоял стул с плетеной спинкой, на спинках кроватей висели карточки пациентов. Двадцать пять коек вдоль каждой стены, все заняты мужчинами. Врачи и студенты приблизились к койке под кислородной палаткой и встали по обе стороны от нее. Через окошко в парусине Фингал увидел мужчину лет тридцати. Шипел подаваемый в палатку кислород, гудел вентилятор, выводивший углекислый газ. Сестра кивнула медсестре-студентке, та расстегнула застежку на палатке и склонилась над кроватью. Дыхание пациента было неглубоким и прерывистым, голова повернута набок, глаза закрыты. Медсестра подала доктору Пилкингтону карту. Он заглянул в нее и огласил историю: — Пациент К. Д., двадцать девять лет, проживающий на Эш-стрит в Либертис, принят прошлой ночью с жалобами на слабость, одышку, кашель и гемоптизис… Фингал уже начал осваивать язык медицины. Во время обсуждений врачи именовали пациентов инициалами, чтобы не нарушить конфиденциальность, даже если разговор состоится в общественном месте. Гемоптизисом называлось кровохарканье. — …другие симптомы отсутствуют. Диагноз «острая ревматическая лихорадка» поставлен пять лет назад, во время лечения в больнице доктора Стивенса. Больному был прописан постельный режим, свежий воздух и ацетилсалициловая кислота в дозе двести сорок гран ежедневно… — Аспирин, — пояснил доктор Миккс. — Применялся для лечения ревматической лихорадки Маклаганом в Эдинбурге в 1874 году. Продолжайте, доктор Пилкингтон. — Поступил с застойной сердечной недостаточностью вследствие стеноза митрального клапана и аортальной недостаточности. Доктор Миккс повернулся к Фингалу: — Что такое ревматическая лихорадка? — Инфекция, вызванная бактерией, бета-гемолитическим стрептококком. Если вспомнить, что мистер К. Д. проживает в условиях сырости и грязи… Доктор Миккс вздохнул. — Мистер О’Рейли, мы, врачи, не в силах справиться с проблемами целого мира. Будьте добры, говорите о заболевании исключительно с медицинской точки зрения. Фингал окинул взглядом постель. На ней лежало не заболевание, а человеческое существо. Он продолжал: — Эта инфекция поражает митральный клапан, в итоге затрудненным становится поступление крови в левый желудочек… — Куда именно? — прервал его доктор Миккс, обратившись к Бобу. — В нижнюю камеру левой стороны сердца, сэр. — Хорошо. — Доктор Миккс снова повернулся к О’Рейли. — А теперь возьмите стетоскоп и прослушайте ему грудь. И рассказывайте нам, что слышите. — Он кивнул и добавил: — Прошу вас, сестра. Сестра Дэли скомандовала: — Сестра Келли, сестра О’Хэллоран, будьте добры посадить больного. Сестры наклонились и помогли мистеру К. Д. приподняться. Та сестра, что стояла ближе к О’Рейли, расстегнула куртку больничной пижамы пациента. О’Рейли заглянул в узкое, болезненно-бледное лицо задыхающегося пациента и увидел ужас в запавших голубых глазах. — Не возражаете, если я вас прослушаю? — спросил О’Рейли. Пациент слабо покачал головой. — Больно не будет. — О’Рейли вставил ушные оливы стетоскопа в уши, приложил воронку к груди пациента и затаил дыхание, пытаясь понять, что он слышит. Сердечный ритм был регулярным. Но на ритмичное «ту-дум, ту-дум» сердца накладывались какие-то странные щелчки и хрипы. О’Рейли поднял голову: — Даже не знаю, что сказать, сэр… — Вы честный человек, О’Рейли. Очень мало кому удается что- либо понять с первой попытки. Для этого требуется практика. Не дожидаясь вопроса или разрешения, Фицпатрик выступил с подробным описанием того, что можно услышать в стетоскоп в подобных случаях. Свой рассказ он щедро уснащал специальными терминами вроде «диастолические шумы». — Превосходно, мистер Фицпатрик. Вы, случайно, не нацелились на диплом с отличием? Фицпатрик кивнул. О’Рейли переглянулся с Чарли, тот медленно покачал головой. Да уж, мысленно согласился Фингал, цыплят по осени считают. — Какое лечение предписано при застойной сердечной недостаточности, О’Рейли? — Постельный режим, кислород, бессолевая диета, аспирин… — А какой препарат первого выбора, Бересфорд? Боб покачал головой. — К сожалению, не знаю, сэр. — Дигиталис, сэр, — вмешался Фицпатрик. Доктор Пилкингтон сообщил: — При поступлении мы дали ему ударную дозу — шесть кубических сантиметров настойки дигиталиса, и он отреагировал на нее положительно. Теперь мы даем ему по два кубика каждые шесть часов.