* * * – Итак, студентка Тиррос, – вещал завхоз. – В твои задачи входит разбор шкафов, присвоение инвентарного номера каждому предмету и внесение его в соответствующий журнал. – Хорошо, – тяжело вздохнула я. Очень хотелось не приходить в обиталище этого зла во плоти, но после того, как мне с помощью Таматина удалось познакомиться поближе с уставом академии, следовало признать, что быстро покинуть это заведение не получится. Согласно уставу отчисление студента возможно только по решению Совета академии, и сбор этого самого Совета возможен только по следующим причинам: умышленное убийство студентом другого студента или преподавателя, разрушение здания академии и утрата студентом магических сил. Силы у меня, как назло, были, я еще не знала, как ими пользоваться, но чувствовала, как они бурлят в моем теле. Причем бурлят настолько сильно, что я боялась использовать их даже в бытовых целях, чтобы никого не покалечить. – Давайте журнал. – Вот ты какая деловая, – восхитился Окань. – Если бы все было так просто, то ты бы не прочувствовала торжество наказания. Сначала найди его. Я в недоумении уставилась на завхоза: – Что значит «найди»? – То и значит – лет пять назад я его точно видел. Тогда еще не были забиты эти три шкафа. Но это не точно. Так что можешь начать искать здесь, а потом перейдешь на все остальное, – завхоз простер руку куда-то вглубь кабинета. – Мое богатство. – То есть мне сначала нужно разобрать шкафы, чтобы найти журнал, а потом еще раз сделать то же самое, чтобы внести весь мусор в этот самый журнал? – Да, именно так, – осклабился Окань. – Можешь приступать. Я почувствовала, что хочу убивать, но после двух тренировок, следующих друг за другом, силы остались только на кровожадные мысли. * * * Практические задания по применению силы начались через пару дней с изучения основ защиты. Преподаватель Мароон Симан рисовал на доске какие-то схемы, демонстрируя, как направлять потоки. Вот только для меня это было филькиной грамотой. В детстве со мной занимались преподаватели, но, так как сил у меня не было совершенно, изучение схем не требовалось. Вот так и вышло, что все с умным видом вглядывались в непонятные для меня чертежи, производили какие-то пассы руками или медитировали с загадочным видом, а я чуть не плакала. – Почему зависли, студентка Тиррос? – к концу занятия преподаватель разглядел, что мой энтузиазм равен нулю. Я молчала, и мсье Симан подошел к моему столу и склонился над каракулями. – Разве я это нарисовал? – Как по мне – так именно это, – я тяжело вздохнула. Преподавателю это не понравилось: – Выходите в центр зала, будем сверять. Студенты зашумели. К концу дня уже накатила усталость, поэтому внеплановое развлечение всех обрадовало. Я взяла лист бумаги со своими схемами и вышла в центр зала. Для практических занятий у нас был большой кабинет, в одной части которого находились столы и доска, а в другой его части – ринг для применения практических знаний, огороженный прозрачными панелями. Студенты подтянули свои столы к панелям, причем все сделали это с помощью магии. Я поморщилась, ощущая себя ничтожеством. – Итак, – Мароон выставил меня в центре ринга так, чтобы я видела доску и все, что на ней нарисовано. – Давай попробуем выстроить щит согласно моей схеме. Тут бы мне и признаться, что я ни капли не поняла, что эта схема значит, но было как-то неудобно, да и мсье Симан не задавал вопросов. Он встал рядом со мной, чуть не сбив своим могучим боком, и поднял руки в каком-то непонятном жесте: – Базовая защитная стойка. Я постаралась повторить, и преподаватель согласно кивнул. Я приободрилась, ну хоть что-то. – А теперь высвобождай силу и пускай ее вихревым потоком по дуге. Я посмотрела на мсье Симана, как на умалишенного: – Можно я сначала посмотрю, как это делается? Мароон нахмурился, и я почувствовала, что он едва сдерживает раздражение. – Я наслышан о тебе, Тиррос. Если ты думаешь, что удастся устраивать выкрутасы на моих занятиях, то глубоко ошибаешься. – Да я… – Я все сказал. Высвобождай силу и вихревым потоком по дуге. Быстро! Ну, быстро так быстро. Как это вихревым потоком да еще и по дуге, мне было неизвестно. Зато силу выпускать я умела. Загудел воздух, панели прогнулись, не пуская поток магии к зрителям. Я чувствовала, как сила переполняет меня, и душу мою захватывает могущество и безумие от его осознания. Неужели люди, обладающие магией, всегда испытывают такое чувство? Сколько же я потеряла времени, будучи слабой и не понимая своих возможностей. – Прекрати! – закричал преподаватель, и я почувствовала, что он поглощает магию. Забирает мою мощь! У меня закружилась голова. Я упала на колено и, глядя на мсье Симана снизу вверх, почему-то решила, что он хочет меня убить. Он что-то говорил, наклоняясь ко мне, и поглощал, поглощал, поглощал мою силу! Воздух взревел – я выбросила вперед максимум того, что было в моем теле, и Симан отлетел, сбивая собой панели. Он тут же вскочил и бросил в меня что-то, что я легко отбила. Кто-то закричал. Краем глаза я увидела, что бегут люди, и мое помутненное сознание решило, что бегут ко мне. Сила моя стала видимой: воздух потемнел и завертелся вокруг меня. – Как вы и хотели, мсье Симан, – я, как мне казалось, мило улыбнулась. – Вихревым потоком и по дуге. – Не совсем, – преподаватель раскинул руки, и созданный мною вихрь затрещал. Я почувствовала, что сверху на меня что-то давит, и закричала, пытаясь вырваться. Панели от моего крика разлетелись в стороны, но Симан устоял. – А ну хватит! – рявкнул кто-то рядом, и я с удивлением увидела Радагата Вирраса. Обычно прозрачные глаза проректора стали почти черными, что, наверное, означало крайнее проявление чувств. Голова моя кружилась все сильнее и сильнее, давление не прекращалось, и я пьяно хихикнула: – Вы почти на нормального человека похожи, мсье Виррас. Глава 7 Очнулась я уже в постели, пощупала, одета ли – одета, открыла глаза, увидела чьи-то лица, больше напоминающие белые пятна, и опять зажмурилась. – Живая, – облегченно выдохнул кто-то. Голос был знакомым, но нашарить имя в своей больной голове не получалось. – Разумеется, – этого человека я уже идентифицировала – Заррис, декан факультета целителей. – Вы в моей квалификации сомневаетесь? – Я ее чуть не раздавил, – зашипел Мароон Симан. Теперь-то я уже поняла, кто это. – Ты на нее сел, что ли? Я чуть не засмеялась – Мароон Симан действительно достаточно полноват. Достаточно настолько, что если бы он на меня и правда сел, то тратить магию на мое усмирение не пришлось бы. – Хватит. – Я открыла глаза, когда услышала голос Радагата. И с удивлением обнаружила, что нахожусь совсем не в своей спальне и вряд ли в госпитале, так как кровать была только одна, и та двуспальная. Да и обстановка не располагала к излечению больных – слишком уж шикарно. – Спасибо, Заррис, Мароон. Оставьте нас, пожалуйста, одних. Я приподнялась, надеясь, что сказано это было и в отношении меня, но голова закружилась, и мне пришлось опять лечь на подушки. Очень уж мягкие, надо сказать, как я вообще могла решить, что нахожусь в академической спальне. Заррис с тревогой взглянул на меня, но комнату покинул, Мароон никакой тревоги не испытывал – бодро последовал за целителем. Стул подлетел к кровати, и Радагат плавно на него опустился. Я повернулась к проректору. – Как вы себя чувствуете, Лилиана? – Ляля, – по привычке поправила я. – Голова кружится. Что произошло? – Ляля, – покатал мое имя на языке проректор. – Мне не нравится, студентка Тиррос, остановимся на Лилиане. Вы помните, что случилось? Слова Радагата меня зацепили – полным именем меня называл только отец, и его точно так же, как и проректора, совершенно не интересовали мои просьбы называть меня Лялей. Со временем к этому упрямству отца я привыкла, но вот не уверена, что согласна терпеть Радагата. Досада брала свое, и потому я ответила гораздо резче, чем планировала: – Частично. Я помню, что произошло, но не понимаю, как это вышло… – Я слушаю вас. Я открыла рот, на меня волной нахлынули воспоминания, и рот тут же пришлось закрыть. Как можно рационально объяснить мое нападение на преподавателя, которое к тому же видела вся группа? Не то чтобы я переживала о том, что подумает проректор, но не хотелось, чтобы меня признали сумасшедшей. Прислушавшись к себе, я поняла, что ощущение могущества уже исчезло, хотя воспоминания о том, каково это – его испытывать, остались. Но чувствовала я лишь усталость, головокружение, а еще слабые отголоски сожаления. Радагат заметил мои сомнения и внезапно улыбнулся. Я опять открыла рот, только теперь от удивления – у проректора была поразительно светлая улыбка. Хотя, возможно, это последствие того, что мне чуть не раздавили голову. – Лилиана, не переживайте, вас никто ни в чем не обвиняет. Мне просто хочется понять, что же случилось. И выслушав только одну сторону, я не смогу составить правильное мнение. Я поежилась – видеть проректора таким, можно сказать, нормальным было неудобно: глаза опять прозрачные, на лице эмоции. – Мсье Симан попросил меня продемонстрировать щит, схему которого он на доске нарисовал. Я вышла на ринг… ну место, которое огорожено… вот только… Я искоса глянула на Радагата, заметила, что лицо у него опять непроницаемое, и облегченно выдохнула – значит, показалось. – Ну, в общем, я совсем ничего не поняла в этой схеме. Радагат едва заметно нахмурился: – Мсье Симан не объяснял вам, что изображает? – Объяснял, – я тяжело вздохнула. – И очень подробно. Но я совершенно не знаю основ, так что все его объяснения делали только хуже. Я вообще впервые видела изображения того, как выпускать магию.