– Не-е-ет, – кровожадно протянул завхоз. – Именно к нему. Ты как с Радагатом пообщаешься, так хоть чуть-чуть пакостить перестаешь. Пусть на тебя повлияет. Я с тоской взглянула на шкаф, раздумывая над тем, стоит ли сдать Таматина с его подопытными кроликами, но решила, что наказание все равно последует, так лучше пусть наказан будет всего один нарушитель спокойствия. В конце концов, с юным гением все попали в одну компанию исключительно из-за меня. Не надо было мне в первый день с ним знакомиться – надо было бежать в другой корпус академии. – Ну, к проректору так к проректору. Глава 12 – Тиррос, я не понимаю, как у вас на все хватает времени, – сухо рассуждал проректор. Я стояла перед столом и с грустью рассматривала бутылку шампанского, которую завхоз принес в качестве вещественного доказательства. – Вроде бы и учиться стали, домашние задания худо-бедно выполнять, долги отрабатывать, да и тренировок у вас больше, чем у остальных студентов. Вы вечером должны падать на кровать, ног не чувствуя, а не спиртное распивать. Пришлось стоять молча, так как я совершенно не знала, что сказать. Мне-то действительно не до шалостей, это вот Таматина никак занять не могут, но не сдашь ведь его. – Что отмечали, Тиррос? Я равнодушно пожала плечами и ничего не ответила. Не скажешь же, что во всем виновато чудесное открытие гения-недоучки. Сразу и круг собутыльников сформируется, и нарушение в виде нелегальных опытов оформится. Проректор взял бутылку в руки и принюхался. – А с кем отмечали? – Одна, – мигом отреагировала я. – Только Лисса в ванную пошла, так я сразу и приступила. Видите, совсем немного отпила. Завхоз уже покинул кабинет проректора, так что я могла немного изменить хронологию событий. – Вижу, – Радагат встал и неторопливо подошел к одному из настенных шкафов. Ввиду того что время приближалось к десяти часам вечера, проректор мантию не надевал и передо мной предстал в белой рубашке с закатанными рукавами и брюках, так что я невольно вспоминала нашу предыдущую ночную встречу. Воспоминания не радовали, и, подкрепляясь осознанием грядущего наказания, настроение мое падало все ниже и ниже. – Стоило ли ради нескольких глотков открывать целую бутылку? – Стоило. – Я с удивлением обнаружила, что Радагат достает из шкафа два бокала. – Собиралась выпить всю, но завхоз помешал. Зачем он вообще ходит по комнатам и спать студентам не дает? – Так вы же и спать не собирались, судя по всему, – хмыкнул Радагат и разлил по бокалам шампанское. Напиток зашипел, но никаких своих ненормальных свойств не проявил. – Так что вам не на что жаловаться. – А что это вы делаете? – с подозрением спросила я. Проректор взял бокалы в руки и подошел ко мне: – Собираюсь выпить с молодой симпатичной девушкой. Прошу. – Что просите? – изумилась я. Радагат вздохнул и почти насильно всунул в мою ладонь бокал с шампанским. Рот от удивления я так и не закрыла. – Прошу вас взять бокал в руки. Спасибо, что выполнили. Итак, с вас тост. Я с сомнением взглянула на проректора: – Вы это сейчас серьезно? – Более чем. Пить в одиночестве – плохой тон, так что считаю, что должен вас выручить. – От чего? – Я почувствовала себя душевнобольной и чуть не попросила воды. Шутка ли: меня вызвали к проректору, чтобы наказать за то, что по ночам алкоголь в своей комнате распиваю, а этот самый проректор со мной выпить намеревается. Радагат громко вздохнул, сетуя на мою непроходимую тупость: – Толка от вас не будет, так что тост с меня. Итак, выпьем за то, чтобы вам не приходилось больше пить в одиночку. – Только с вами? – скептически хмыкнула я. Проректор задумался и вдруг бросил на меня пристальный взгляд прозрачных глаз: – Боюсь, мой ответ вам не понравится, Тиррос. Тост прозвучал, пейте, что же вы. Я повертела бокал в руках, не зная, что делать. Отпивать бурду, намешанную Таматином, точно не хотелось. Неизвестно еще, что я наговорю проректору в приступе правдолюбия. – Вы знаете, что-то не хочется, – проблеяла я. – Настроение не то совсем. – А что вам нужно для настроения? – склонил проректор голову набок. – Компания мешает? – Именно, – обрадовалась я. – Давайте я эту бутылку заберу и в комнату отправлюсь. Или вместе выльем ее в раковину, чтобы вам не обидно было. Проректор, рассказывающий обо всех своих секретах, меня тоже не вдохновлял. Мало ли какие у него мысли в голове бродят, а слушать о том, как меня ненавидят, не хотелось: признаний Хантера уже за глаза хватило. Я поежилась, когда представила Радагата со светящимися глазами. – Точно не желаете выпить со мной? – проректор не сдавался. – Нет? Тогда я сам! – Стойте! – закричала я и даже схватила Радагата за локоть. Он едва приподнял брови в знак удивления. – Не надо это пить. – Почему же? Что не так? – Все так, – я чуть не заплакала – такой бредовой получалась ситуация. Решила, что когда увижу Таматина, то убью его голыми руками. – Но пить шампанское не стоит. Вы же все-таки проректор! Радагат едва заметно улыбнулся и сделал вид, что пытается отпить. Я тут же отбросила свой бокал в сторону и повисла на мужском локте. – Не-е-ет! – Тиррос. – Глаза Радагата были близко, и я заметила, что они начинают темнеть – плохой знак. – А вы в курсе, что от вас-то как раз шампанским и не пахнет? – Ой, – прошептала я и быстро отстранилась от проректора. – Вам показалось. – Показалось?! – зарычал Радагат, аккуратно поставил бокал на стол и вдруг оказался совсем рядом со мной. Я было попятилась, но проректор схватил меня за талию и притянул к себе. – Не думаю! – Мне подышать на вас, что ли, надо? – возмутилась я, упираясь ему в грудь. – Есть способ точнее, – заверил меня проректор и впился в мои губы поцелуем. На мгновение весь мир словно остановился, а потом ускорил свое движение. Сердце мое билось в каком-то прерывистом ритме, но точно не от испуга и не от шока. Нет, шок сначала был, а потом… потом он сменился жгучим удовольствием от того, что мои губы сминали, подчиняли себе требовательно, властно и бескомпромиссно. Нежности в этом поцелуе было мало: скорее демонстрация силы и… страсти. Но только я об этом подумала, как Радагат вдруг отстранился: – Я же сказал, вы не пили шампанское. – Не пила, – обалдело таращась на него, признала я. Проректор отпустил мою талию и вернулся к столу, а мне дико захотелось его ударить чем-нибудь тяжелым. Как назло, ничего подходящего рядом не было. Я с трудом отдышаться могу после произошедшего, а он… просто проверки устраивает! Огреть его чем-нибудь – это меньшее, на что я способна. – Тогда возвращаюсь к своим предыдущим вопросам, – Радагат облокотился на стол и сложил руки на груди. – С кем вы пили и что не так с этим напитком? Как я уже говорила, в момент начала нашего разговора с проректором, время близилось к десяти часам вечера. Поздний час, в который студенты должны тушить свет и ложиться спать, завтра долгий и тяжелый день. Проректор сам виноват, что решил задержать меня в такое позднее время, и если руководство академии заколдовывает мантию так, чтобы в назначенную минуту она просто падала с тела студентки, то нечего потом кого-то в этом обвинять. Именно это я и сказала Радагату после того, как пробило десять часов и мантия моя оказалась на полу. При этом предстала перед проректором в трусах и бюстгальтере, так как после предпоследнего опыта Таматина других вещей у нас в комнате почти не осталось. – То есть это я виноват? – уточнил Радагат, пока я спешно поднимала мантию с пола и пыталась ею прикрыться. – Вам не кажется, Тиррос, что в последнее время вы слишком часто предстаете передо мной в нижнем белье? – Это уж точно не моя инициатива, – огрызнулась я. Всякая доброжелательность и любовь к ближнему улетучивались из меня с феноменально высокой скоростью, и я даже пожалела, что не дала Радагату выпить элексир Таматина. – Сняли бы уже с меня эту мантию, и дело с концом. – Вы осознаете, насколько провокационно звучит ваше требование сейчас? – холодно осведомился проректор, а я густо покраснела, когда поняла, что ляпнула. – Идите уже отсюда, Тиррос. За алкоголь в комнате мантию будете носить до конца учебного года, а за участие в несанкционированных опытах – индивидуальное наказание, которое вмиг отобьет всякое желание нарушать правила. Раз уж стандартные меры воздействия на вас не действуют, придется придумать что-то новенькое. Я набрала было воздуха в грудь, чтобы сказать проректору, что о нем думаю, но вовремя прикрыла рот, кивнула и отправилась из кабинета, демонстративно позабыв, что мантию держу спереди, а вот сзади Радагату открывается довольно неплохой вид. В конце концов, чего уж стесняться, я в таком виде на обложку журнала хотела попасть. А если кого-то что-то не устраивает, вполне может и отвернуться. – Э-э, Лилиана, – остановил меня проректор, и я обернулась, но с совершенно невозмутимым выражением лица. – Передайте Таматину, что я разрешаю ему пользоваться лабораторией старшекурсников. Пусть уже его опыты проходят под контролем преподавателей. Оделась я уже в коридоре, благо, что все студенты уже должны были лежать в кроватках и у кабинетов проректоров не прогуливались. В комнату я неслась на всех парах, ведомая справедливым желанием отомстить. Правда, когда распахнула дверь в нашу с Лиссой комнату, оказалось, что опоздала: здесь была одна только подруга, у которой уже пропал свет из глаз, но при этом она сидела закутанная в одеяло и дрожала. – Э-э-э, а где все? – Ушли, – шмыгнула носом Лисса. – Таматин убежал. – От тебя или от парней? – От меня, – Лисса громко чихнула. – Меня еле оттащили, завтра увидишь последствия. – Что с тобой? – Я сбросила ненавистную мантию (уже добровольно). – Когда ты успела заболеть? – Так это ты нас в воду засунула, мы пошевелиться боялись. А вода-то холооодная. – И это мне говорит та, которая обладает силой воды? – изумилась я. – С тобой там еще огневики были, вы вчетвером воду нагреть не могли? – Так этот элексир Таматина еще и силу ослабляет! – Лисса опять чихнула. – И подозреваю, что и иммунитет тоже.