«Вот оно, сейчас начнется», – сказала я себе, не зная, что именно начнется, но в кабинет к проректору шла, чувствуя, как в животе закручивается комок волнения. Такое бывало в детстве, когда я шла на контрольную, совершенно не зная урока, но была готова рискнуть. Как правило, удавалось или списать, или вымолить у учителя тройку, негативного опыта не возникало, и потому готовиться к предмету я так и не начала. Если слова Таматина насчет того, что неподготовленные студенты на практике погибают, – правда, то следовало плохую привычку устранять, а не плодить ее с помощью мыслей о Радагате. Секретарь проректора воздушного отделения встретила меня с недовольным лицом – я ей помешала заполнять какую-то очень важную бумажку. Указала пальцем на диван и предложила подождать. Мне это показалось странным, ведь обычно к проректору я заходила сразу, лишь коротко кивнув секретарю в знак приветствия. – Что происходит? – шепотом спросила я у старушки, но она лишь зыркнула на меня из-под куцых ресниц и продолжила с заметным усердием выводить буквы на бумаге. Меня снедало любопытство, но делать нечего, приходилось ждать, ведь даже подслушать то, что происходит в кабинете, не представлялось возможным. Под прицелом сторожевого бульдога-то. Мне пришлось ждать не больше пяти минут, как распахнулась дверь и на пороге показался Радагат: – Добрый день, студентка Тиррос. – Я взглянула на невозмутимое лицо проректора и всмотрелась в него, пытаясь непонятно что обнаружить. Хотя почему непонятно что? Бурных чувств, признаков страсти или хотя бы желания меня поцеловать у Радагата на лице не проявлялось, и стоило выбросить это из головы. Но почему-то не получалось. И то ли из-за того, что я ничего не обнаружила, то ли из-за осознания собственного желания это сделать, но внутри меня родилась досада. – К вам гость. – Гость? – я взлетела с дивана, словно на крыльях, и бросилась к двери. – Папа? Это отец! Он приехал, решив забрать меня из этого места, где я глубоко несчастна! Я так и думала, что его строгость не навсегда, и папа не выдержал первым. Радагат посторонился, пропуская меня. А я, даже не обратив внимания на мужчину, о котором думала все сегодняшее утро, бросилась в кабинет. Шаг, второй – и всепоглощающие разочарование и растерянность. На том самом кресле, где обычно восседала я на наших занятиях с Радагатом, лицом к двери тоже сидел министр, но, к сожалению, родственником он мне не приходился. – Мсье Контас, – я вымученно улыбнулась, пытаясь не выказать своего огорчения. – Не ожидала вас здесь увидеть. Мсье Контас встал со стула, широко раскинул руки и двинулся ко мне: – Ляля, рад тебя видеть. Мне стало стыдно за свою невольную неприязнь, в конце концов, отец Лиззи мне никогда ничего плохого не делал, а весь негатив шел только от его белобрысой доченьки. Потому я постаралась сбросить с себя расстроенное оцепенение и улыбнулась куда искреннее. – И я тоже, мсье Контас. Как у вас дела? – обниматься к министру я не бросилась, решив соблюдать дистанцию. – Все как обычно, Ляля, ты же знаешь, у министров или дела идут хорошо, или их снимают с поста. Я вспомнила, как эту шутку не раз повторял отец, и ощутила к лысому мужчине что-то похожее на дочернюю любовь. – У тебя как дела? Выглядишь неплохо. Хорошо учишься? Претензий у преподавателей к тебе нет? Радагат, к моему удивлению, промолчал. Я обернулась, чтобы посмотреть на своего проректора и с облегчением обнаружила на его лице невозмутимую маску – прозрачные глаза смотрели поверх наших с министром голов, и вроде бы жаловаться Радагат не спешил. – Учусь как все, – уклончиво ответила я, а про претензии и вовсе решила не распространяться. – Как вы здесь оказались? Мсье Контас тоже взглянул на проректора, и в его спокойном взгляде я вдруг увидела твердость, которая была присуща этому миролюбивому на вид человеку и которую он не всем демонстрирует. Уж точно дочке лучшего друга он никогда ее не показывал. – Мсье Виррас, не могли бы вы оставить нас ненадолго? Я думала, что проректор тут же покинет кабинет, все-таки перед ним министр, да и нет ничего страшного в этой просьбе, но Радагат вдруг отрицательно качнул головой: – Это студентка моего отделения, и я не могу оставить ее с посторонним человеком наедине. Я открывала и закрывала рот, не зная, что сказать, да и вклиниться в разговор мне не давали. – Позвольте, но я давний друг семьи Ляли, мне бы хотелось обсудить с ней кое-что личное. – Личное? – язвительно уточнил проректор. – С девушкой, которая годится вам в дочери? – Не для чужих ушей, – поправился мсье Контас. – И то, в чем вы меня подозреваете, это… отвратительно. – Я ни в чем вас не подозреваю, – лениво отрезал Радагат. – Я защищаю интересы своей студентки. – Мсье Виррас, – наконец мне удалось вставить слово. – Я полностью доверяю мсье Контасу, можно мне с ним поговорить? Наедине. Радагат впервые за все время, что я находилась в его кабинете, посмотрел мне в глаза. Его взгляд не темнел, но чувствовалось, что проректор недоволен. – Вы уверены, Тиррос? – Более чем, – я не сдержалась и фыркнула. Неужели именно так проявляется приворот? Если да, то это мне совершенно не нравится – Контас бы просто так не явился, а значит, проректор мешает узнать что-то важное. – Оставьте нас, пожалуйста. Радагат помолчал несколько секунд, словно раздумывая, но все же запоздало кивнул: – Даю вам десять минут. – Мне нужно больше! – воскликнул Контас. – Десять или бесконечность, но со мной. Сошлись на десяти минутах, и что-то мне подсказывало, что проректор не даст нам ни секундой больше. – Что случилось? – совсем невежливо выпалила я, как только за проректором закрылась дверь. Министр ответил не сразу: в задумчивости сел на диван у двери и похлопал ладонью на место рядом с собой. Я раздраженно закатила глаза, но все-таки присела на самый край. – Ляля, ты не пойми меня превратно, – наконец начал Контас. – Но я хотел бы обсудить твое обучение в этой академии. У меня промелькнула мысль, что Радагат все-таки пожаловался на мое поведение, но я тут же отогнала ее как несостоятельную, если жаловаться, тогда уж отцу, а не другу семьи, о котором проректору до сегодняшнего дня и известно ничего не было. – Давайте обсудим, – я пожала плечами. – Что вас интересует? – Твой отец ничего не рассказывает, объявил, что ты поступила в академию, и все. Если честно, он даже не сказал в какую, и если бы мне Лиззи не сообщила, где тебя встретила, я бы и в жизнь не догадался. Как ты сюда попала? – Через министерский портал, – я ерничала, но отлично понимала, о чем идет речь. Вот уж кто-кто, но мсье Контас отлично знал о том, что магией я почти не обладаю. И уж точно министр понимает, что обрела силу я как раз в драке с его дочерью. Отец Лиззи помолчал, рассматривая меня, а затем продолжил, по-видимому решив подойти издалека: – Какие предметы ты изучаешь? Я честно перечислила все предметы и предупредила, что большая часть практики у нас начнется во втором семестре. Мсье Контас задумчиво кивнул и затем, как бы вскользь, задал вопрос: – А что с практикой по силе воздуха? Какие у тебя успехи? Я напряглась. Единственным моим так называемым успехом было то, что преподавателя я все-таки не убила, а последующие хлипкие щиты, которым меня пытается обучить Радагат, стыдно даже называть щитами, не то что хвастаться. – Средние, – так я решила назвать свои метания от безумия до полной несостоятельности. – Преподавателям приходится заниматься со мной дополнительно. Вы же знаете, что я… я поздно начала обретать силу. – Вот это меня и интересует, – облегченно выдохнул Контас. – Как тебе это удалось? – Что удалось? – Как ты обрела магию, знаешь? Я неожиданно вспомнила визг Лиззи и то, как я держала в руке клок ее волос. Стало немного неудобно, и я смущенно кашлянула: – Ну вы же знаете, это на приеме вашей дочери как раз и произошло. – Что являлось причиной? Тебе удалось понять? – Нет, меня даже к целителям не водили, – растерянно ответила я, и меня внезапно это очень удивило. До этого момента за всей суетой даже не приходило в голову задуматься, как же так, родители, которые всегда переживали за мое здоровье, даже не показали меня целителям. Такое внезапное обретение силы во взрослом возрасте явно не было нормой. И тут же мне вспомнился Радагат, который утверждал, что это в принципе невозможно. Я заметила, что за моими размышлениями пристально наблюдает мсье Контас, и широко улыбнулась – обо всех сомнениях министру точно знать не положено. – Скорее всего, сила всегда была со мной, просто стоял какой-то психологический блок. И вот на приеме он исчез. Мне показалось или мсье Контас облегченно выдохнул? – То есть возможно, что и у Лиззи есть такой барьер? И если его снять, она тоже сможет здесь учиться? Вы же росли вместе, может быть, у вас обеих была психологическая травма, которая не позволила раскрыть свой потенциал. Хотелось сказать, что у Лиззи весь потенциал как раз и был направлен на уничтожение всех барьеров: барьера совести, барьера порядочности, сексуального барьера, – но министра обижать не хотелось, он же не виноват в том, что у него такая противная дочь. – Наверное, – я отвела взгляд. – Все может быть. Я думала, что на этом все, но Контас не вставал с места, и чувствовалось, что разговор не закончен. – Скажи, Ляля, – голос министра вдруг стал вкрадчивым. – А никаких проблем у тебя не возникает во взаимодействии с магией? Она тебе полностью подчиняется? Заметив мое недоумение, мсье Контас уточнил: – Боюсь, что выпущу зверя из клетки: все сделаю для того, чтобы Лиззи обрела силу, а она с ума потом сойдет. Не зря же все эти блоки вашими организмами формировались. Я вспомнила, как при выплеске магии у меня кружилась голова, появлялось желание убивать, да и в общем и целом мое самочувствие нормальным назвать никак нельзя. К тому же при обретении силы в девятнадцать лет затруднительно виртуозно ею владеть. Но сообщать об этом министру я не собиралась, а потому опять улыбнулась: – Совсем никаких проблем. Я, конечно, намного слабее управляю магией, чем мои сверстники, которые этим занимались с детства или хотя бы с подросткового возраста, но, думаю, наверстаю. К шестому курсу, – ядовито закончила я. Нечего отцу Лиззи знать, что я не хочу здесь находиться – от любимой доченьки он ничего не скрывает, все обязательно передаст. Открылась дверь, и в кабинет вошел Радагат. – Десять минут вышли, – он лениво наблюдал за министром. Мсье Контас взял меня за руку и крепко пожал: – Спасибо тебе, Ляля. Ты мне очень помогла. Министр встал и вышел, даже не попрощавшись с проректором. Радагат с заметным удовольствием закрыл за ним дверь и, сложив руки на груди, посмотрел на меня своим коронным равнодушным взглядом. Так как он смотрел и молчал, я почувствовала себя некомфортно: