Дверь оказалась запертой, но после нескольких сильных ударов меня впустили. — О! — произнесла Велда, открывая дверь. — Это вы? — Что значит «это вы»? Вы что, уже забыли, кто ваш патрон? — Вас так давно не было, и я уже решила, что это кредиторы. Я вздохнул и направился вслед за ней в кабинет. У этой девчонки были красивые ноги, и она смело их демонстрировала. Каждый раз, когда я диктовал ей что-нибудь, мне приходилось делать усилие, чтобы не накинуться на нее, но я держал себя в руках. К тому же она носила узкие облегающие платья. При этом, в отличие от других, Велда могла прекрасно защитить себя. Я наблюдал это неоднократно. Она умела очень ловко заставить любого нахала понять это. Если требовалось действовать быстро, она моментально снимала туфлю и била по голове. Почти всегда это производило нужный эффект. Ее работа секретарем частного сыскного агентства давала ей право носить плоский пистолет тридцать второго калибра, и она не боялась им пользоваться. В течение трех лет, пока она работала у меня секретарем, я никогда не пытался использовать ее в другой роли. Не потому, что не было желания, а просто опасался, что в таком случае будет невозможно серьезно работать с ней. Я рухнул в свое старое любимое кресло, а Велда бросила мне конверт с документами, который поднял с моего стола целое облако пыли. — Это все, что я смогла собрать о гостях на вечеринке, — сказала она. Я удивленно поднял голову. — А вы-то откуда знаете? Ведь Пат только мне звонил! На ее мордашке появилась сардоническая усмешка. — У меня связи среди репортеров, — сообщила она. — Том Дуглас из «Кроникл» знал, что Джек ваш друг. Он позвонил сюда и попытался что-нибудь выяснить. Но в итоге я из него вытянула все, что знал он. Почти все вчерашние гости оказались в нашей картотеке. Том сообщил мне и еще кое-что дополнительно. И в результате — вот… Я открыл конверт и вытащил пачку фотографий. Наклонившись через мое плечо, Велда комментировала: — Хилл Кингс, студент-медик, двадцать три года, похож на уличного продавца… Сестры-близнецы Билсми, двадцати девяти лет, обе не замужем, наследство оставлено отцом. Деньги вложены в текстильные предприятия на юге. — Я знаю их, — прервал я, — миленькие девушки, но очень тощие. Я несколько раз встречал их у Джека. На следующей фотографии был тип среднего возраста с перебитым носом. Его Велда могла мне не называть. Это был бутлегер Джордж Кэлики, который во времена сухого закона сколотил более миллиона долларов. Теперь он был принят в высшем обществе, но все еще тайно финансировал темные дела. Однако сейчас за ним стояло уже с полдюжины адвокатов, готовых отразить любые удары правосудия. — Ну, о Кэлики вы знаете больше меня, — проговорила Велда. — Хилл Кингс живет у него в Вест-Честере, милях в трех от Мирны. ^.кивнул. Джек частенько говорил о нем. Сам он познакомился с Джорджем через Кингса… Тот финансировал обучение парнишки, но я-то знал почему. Дальше была фотография Мирны и ее данные. «15 марта 1940 года принята в клинику, выписана 21 августа как излечившаяся, передана на попечение детективу Джеку Уильямсу. Источники получения наркотиков неизвестны». Мирна, я знал это, вырвала у Джека обещание никогда не пытаться узнать об этом. А Джек слишком ее любил, чтобы обманывать. — А вот это как раз в вашем вкусе, патрон, — улыбнулась Велда. Я взял снимок, и мое сердце застучало сильнее. Это была пляжная фотография стройной женщины, одетой в белый купальный костюм. Длинные ноги, быть может, чуть более сухие и мускулистые, чем этого требуют голливудские стандарты, но взглянув на них, трудно было не испытать желания проверить их упругость. Втянутый живот, широкие плечи и грудь, которую, казалось, ткань сдерживала с трудом. Волосы такие светлые, что на фотографии казались седыми. Ну, а мордашка… Женщина была еще красивее, чем Велда, а я всегда считал, что это невозможно. — А это кто? — спросил я с притворной небрежностью. — Все данные в записке, — сухо ответила Велда. — Шарлотта Мэннинг, психиатр, контора на Парк-авеню. Клиентура исключительно высшего разряда. Я не осмеливался поднять глаза на секретаршу. Может, это было и слишком самоуверенно с моей стороны, но мне всегда казалось, что Велда ждет своего часа. Она никогда ничего такого не говорила, но всякий раз, если я возвращался в контору со следами губной помады на воротничке рубашки, она не разговаривала со мной неделю, а то и больше. Я бросил документы в конверт и повернулся к Велде. — Вы можете к этому что-нибудь добавить, Майк? — Пока нет, все очень непонятно. — А какие мотивы? — Пока ничего не знаю. Джек был отличным парнем, и он всегда давал шанс людям, которые этого заслуживали. Он никогда не принимал участия в грязных делишках и не имел никаких ценностей. К тому же, ничего не было украдено. В его голубом бумажнике, оставленном на ночном столике, было несколько сотен долларов. Убийство совершил садист… Джек пытался дотянуться до револьвера, но убийца медленно отодвигал стул, и Джек полз по полу, придерживая единственной рукой вываливающиеся внутренности. — Хватит, Майк! Я смолк и уставился в стену. Рано или поздно я доберусь до мерзавца, который прикончил Джека, и убью его безжалостно, как бешеную собаку. Я неоднократно так делал и сделаю еще раз. Никаких сантиментов во мне не осталось, особенно после войны. Люди настолько глупы, что судят убийц вместо того, чтобы убивать их — так, как это время от времени делаю я. А меня привлекают к ответственности в таких случаях. Где же, спрашивается, справедливость? Это правосудие позволяет только щеголять пунктами законов и постоянно оправдывает виновных. Они привлекают меня к ответственности, и меня бы давно повесили, если бы Пат и кое-кто еще не знали, что я работаю на их стороне, и не помогали бы мне выкручиваться из сложных ситуаций… Велда вернулась с пачкой газет, а я даже не слышал, как она уходила. Информация об убийстве под весьма выразительными заголовками занимала по четыре колонки на первых страницах. Мое обещание, которое я дал Джеку, — покончить с убийцей тем же способом — было напечатано слово в слово. — Сволочи! — пробурчал я. — Я набью им морды! Ну и шуточку сыграл со мной Пат! Тоже мне друг! Дайте-ка мне телефон! — Спокойно, Майк. В конце концов, Пат — полицейский, и это лучшее средство столкнуть вас с убийцей. Если тот будет знать, что вы хотите до него добраться, то, может быть, попытается перейти в контратаку, и тут-то вы его и накроете. — Благодарю вас, Велда. Согласен с первой частью, но насчет второй — нет. Пату не нужно, чтобы я столкнулся с убийцей. А если он этого и хочет, то лишь для того, чтобы защелкнуть на нем наручники у меня под носом, прежде чем я успею вогнать тому пулю в живот. — Пат все отлично понимает, Майк. Он понимает, что вы свой шанс не упустите. — Да? Держу пари на сэндвич против обещания жениться, что у каждого выхода из дома меня пасет филер… Я, конечно, от них избавлюсь, но поблизости наверняка будут другие, которые продолжат тотальную слежку. Глаза Велды заблестели. — Вы это серьезно, Майк? Я имею в виду пари? — Абсолютно, девочка. Хотите, поспорим? Она радостно улыбнулась. Я взял шляпу и вышел вслед за ней, твердя про себя адрес конторы Шарлотты Мэннинг. Лифтер Пит сердечно приветствовал нас. Я толкнул его локтем в бок и сказал: — Добрый вечер, Пит. Как дела? — Прекрасно, разве что из-за этих типов, которые то поднимаются, то спускаются, у меня нет времени даже присесть. Я не удержался от улыбки, так как Велда уже проиграла пари. Ответ Пита был частью того тайного кода, о котором мы с ним договорились много лет назад. Таким образом он мне сообщал, что на выходе из дома меня поджидают. Я исправно платил ему каждую неделю. Его помощь была весьма ценной… Он обнаруживал филеров быстрее, чем я. Когда-то он был вором- карманником, пока государство не применило к нему свои средства убеждения и не заставило изменить своему призванию. Мы были уже у выхода на улицу, и я почувствовал, что бледнею. Неужели Пит ошибся? Велда тоже глядела вовсю, и улыбка засияла на ее личике, когда мы преодолевали турникеты. На нее стоило посмотреть в этот момент. Она крепко взяла меня за руку, готовая сразу же отвести к ближайшему судье, который выдаст разрешение на женитьбу. Но как только мы миновали турникет, ее прелестная улыбка сразу же улетучилась. Я тихонько приглушил смешок. Велда пробурчала сквозь сжатые губы лишь одно слово. Воспитанные молодые девушки никогда не произносят это слово публично, но ребятня с величайшим удовольствием пишет его на заборах и городских стенах. — О! — негодующе воскликнул я. Она хмуро посмотрела на меня и бросила убийственный взгляд на филера. Этот был довольно квалифицированный. Заметив нас с противоположного тротуара, он сманеврировал так, что, когда мы выходили из здания, он как раз перегонял нас. У другого выхода, несомненно, стоял кто-то еще. А этот забыл переложить пистолет под мышку, и у него позади образовался верблюжий горб. Как только мы добрались до гаража, филер исчез. Не тратя времени на его поиски, я вывел машину из бокса, открыл дверцу и пригласил Велду. — Куда мы едем? — мрачно осведомилась она. — В бар, где вы сможете со мной рассчитаться, — ухмыльнулся я. 3 Из бара я отвез Велду в парикмахерскую и направился в сторону Вест-Честера. Вообще-то я намеревался отложить визит к Джорджу Кэлики до завтрашнего утра, но после звонка в контору Шарлотты Мэннинг мне пришлось переменить решение. Шарлотта была дома, но ее секретарша получила указание не давать адреса. Я пообещал позвонить еще раз и сказал, что хотел бы увидеть мисс Мэннинг как можно скорее. Я никак не мог прогнать от себя образ этой шикарной женщины… Бог ты мой, какая грудь! А какие ноги! Через двадцать минут я звонил у дверей дома, который стоил, по крайней мере, четверть миллиона. Безукоризненно одетый лакей отворил дверь и поинтересовался у меня целью визита. — К мистеру Кэлики, — буркнул я. — О ком прикажете доложить? — Майк Хаммер, частный детектив.