– Телефон я вам сейчас запишу, – наконец, решилась Ниночка Степановна. – Хоть и не верю в благие намерения… – Почему? – спросила Маня, лихорадочно раздумывая, как бы вытащить фигурку. – Вам кажется, что кругом враги и порядочных людей на свете не бывает? Ниночка Степановна принялась копаться в телефоне, видимо, искала номер Ольгиного бывшего мужа. Маня тихонько толкнула ногой трость, та поехала, упала, загремела. Волька гавкнул, учительница оглянулась, Маня – раз! – выхватила фигурку, оказавшуюся неожиданно тяжелой, и молниеносно спрятала в бездонный карман. – Вот. – И Ниночка Степановна протянула Мане бумажку. – Звоните, если хотите. Но лучше б вы про миллионеров писали и про ихние дела. – Нужно говорить – их, – поправила Маня и поднялась. – Слова «ихний» не существует. Подняла с пола трость и похромала к выходу. Янтарная фигурка оттягивала карман. В скверике на Большой Конюшенной Маня с Волькой присели на лавочку. Маня вытянула больную ногу и заскулила от облегчения – всё же ходить было трудно, да и сидеть тоже. Согнутая в колене нога моментально наливалась свинцовой тяжестью, и потом приходилось как-то прилаживать, приспосабливать её к себе, чтобы она служила. Маня вытащила янтарную фигурку и посмотрела. – Привет, – сказала Маня лукавому старику. – Ты тётин? Хотэй молчал и улыбался. Маня знала, что этот самый Хотэй – один из семи богов счастья. Жил в первом веке китайский монах. Он странствовал, вместо того чтобы служить в монастыре, и зарабатывал предсказаниями. Там, где он появлялся, следом за ним к людям приходили счастье, удача и здоровье. Из имущества у него имелся лишь огромный мешок для подаяний, и когда спрашивали, что у него там, он неизменно отвечал: «Там у меня весь мир». Статуэтка была действительно величиной с ладонь, как и сказал Лев, может быть, чуть поменьше. Пожалуй, на старом янтаре можно было различить какие-то символы. Тётя считала, что внутри он золотой. Тогда сколько же он может весить? Маня прикинула статуэтку в руке. Тяжелая, янтарь должен быть легче! Янтарь должен быть легче, а золото тяжелее, если Маня хоть что-то понимает в драгоценном металле!.. Впрочем, она ничего не понимает! И как Хотэй попал к Ольге Александровне?! Лев Граф видел статуэтку, держал в руках, загадывал желание – дикость какая! И всё это было в последний тётин вечер. Потом он ушёл, явилась Ольга, но, по её словам, тётя не стала с ней разговаривать. Эмилия была жива и здорова, но разговаривать не стала!.. – Получается, Ольга врёт? – сама у себя спросила Маня. – Когда она пришла, тётя уже была убита? Ольга зашла в квартиру, увидела тётю, стянула со стола Хотэя и убежала?.. Зачем он ей понадобился? Почему именно Хотэй? А, Волька? Пёс поднял морду, поставил торчком короткие уши и посмотрел на хозяйку. – Тётя держала в столе деньги, целую коробку!.. Почему она не взяла деньги? Или она… взяла и деньги тоже? Ведь коробку не нашли, когда… осматривали квартиру! Маня ещё раз оглядела Хотэя со всех сторон. Весёлый монах продолжал улыбаться. Что ему!.. Он умер тысячу с лишним лет назад, и Манины переживания наверняка были ему смешны!.. Ах, если бы Алекс оказался рядом! Он всё сразу понял бы – про янтарь, золото, обман и правду! Но его нет и не будет. Он занят и не может. Вот именно, – отчётливо сказал голос у Мани в голове, и она узнала Эмилию. – Вот именно, что не может!.. А между тем бывают обстоятельства, когда нужно… смочь. Наплевать на все дела и ринуться на помощь, вот как сказала тётя. Маня упрятала Хотэя поглубже в рюкзак, доковыляла до Невского и села в такси. …В конце концов, у неё расследование, и она сама его затеяла! Сейчас она уж точно не может отступить. Неистовый борец с колдунами и ведьмами Сергей Петрович жил в ветхом двухэтажном доме по соседству с Таврическим садом. Маня, умевшая во всем находить хорошее, оглядела дом, подумала, что жить в нём, должно быть, не слишком удобно – штукатурка отваливается, колонны облупились, оконные рамы сгнили совсем, – зато интересно!.. Наверняка в этом доме происходило множество всяких странных и необыкновенных событий. Что это за дом? Почему уцелел? Как пережил революцию, войны, блокаду? Что у него за судьба?.. Если бы Маня Поливанова была настоящим писателем, она немедленно отправилась бы в архивы и написала историю, целиком и полностью происходящую в этом доме! Но она была лишь автором детективных романов Мариной Покровской и никакой такой истории написать была неспособна. Вот жалость. Маня осторожно зашла в подъезд – ей казалось, если хлопнуть дверью как следует, дом-старик рассыплется в прах! – и поднялась на второй этаж. Лестница скрипела, одна секция перил была выломана, торчали ржавые железки. Сергей Петрович проживал – Маня посмотрела в телефон, где был записан адрес, – в номере пятом, и она решительно позвонила в шестой. И прислушалась. И Волька прислушался, склонив набок башку. Никто не открывал, и Маня позвонила ещё раз. Собственно говоря, может, никого из соседей и нет. Белый день, все на работе. В квартире зашаркали, загремела задвижка, и дверь распахнулась. – Мадам! – провозгласил с порога человеческий скелет, облачённый в пиджак и тренировочные брюки. – Вы ко мне? Маня от неожиданности отшатнулась. Из проёма несло запахом подгоревшей еды, застарелого табака и чего-то кислого. Скелет доброжелательно улыбался чёрными гнилыми зубами. – Чем могу служить? Волька недоумеваще гавкнул. Скелет посмотрел вниз и восхитился: – Как прекрасна эта собака! Прямо произведение искусства! – Только за красоту и держу, – пробормотал Маня. – Разрешите погладить? Скелет наклонился, отчего все кости согнулись словно бы в разные стороны, и погладил Вольку по голове. Маня могла поклясться, что слышала, как стучат и бренчат мослы и костяшки!.. – Итак, мадам, – продолжал скелет галантно, – вы ко мне или же… пардон… вы ошиблись домом? Или улицей? Или городом? Или, быть может, жизнью?.. Маня смотрела на него во все глаза. – Ваш вид транслирует мне, что вы в ужасе, мадам, – продолжал потешаться скелет. – Но что поделаешь? Я таков, каков я есть! Таким сделала меня судьба! Маня вспомнила, как тётя говорила, что у судьбы всегда есть выбор… – Мне нужен Сергей Петрович Шорохов, – быстро проговорила Маня. – Это вы? – Помилуй бог, – удивился скелет. – Какой же из меня Серёга Шорохов, когда я есть Павлин Мордвинов собственной персоной! А Серёгина квартира вот она, пятая! Звоните! Маня послушно отправилась звонить в квартиру Сергея Петровича. Скелет, оказавшийся Павлином Мордвиновым, доброжелательно наблюдал за ней. – Его так рано не бывает, – сказал он наконец. – Он всё время на работе! А зачем он вам, мадам? Вы по какой части? – Я с телевидения, – соврала Маня. – Мы его в программу пригласили, вот я и приехала поговорить. – Помилуй бог, – вновь удивился скелет, – за что Серёге такие почести? Он перевыполнил план по строительству мостов в Западной Сибири? – Сергей Петрович в Западной Сибири? – тут же спросила Маня. Сбежал? После вчерашнего разговора?! – Сегодня утром был в нашем славном городе Ленинграде, – провозгласил скелет. – А сейчас может быть где угодно, но подозреваю, что в Ленинграде он и остался. Маня решилась. Всё же скелет её немного пугал. – Может быть, вы ответите на мои вопросы? Их немного! – поспешила добавить она. – Мне нужно для… составления биографии Сергея Петровича. – Прошу! – И скелет отступил внутрь квартиры и сделал приглашающий жест. – Проходите, мадам! Правда, биографии бывают только у писателей, народных артистов и руководителей партии и правительства, а у обычных людей биографий не бывает. У них только две даты – когда родился и когда помер. Так что не знаю, сумею ли помочь. В крохотной квартирке было полутемно и очень тесно – вещи громоздились и налезали друг на друга, теснили и выпихивали одна другую. – Не будьте брезгливы, мадам, – между тем говорил скелет. – Да, у Павлина не слишком чисто, да, Павлин уже не тот, что раньше, но он по прежнему остаётся джентльменом! Мадам простит, если мы продолжим заседание в кухне? Маня немедленно согласилась «продолжать заседание» на кухне. – В комнате у меня некоторый хаос, – продолжал Павлин Мордвинов, видимо подразумевая, что во всех остальных помещениях образцовый порядок. – Я свалил там всё, из чего раньше состояла моя жизнь. Обломки прошлого, так сказать. А пировать на руинах – удел степняков-чингизидов, никак не порядочных людей.