– Господи, – перепугалась женщина средних лет, очень просто одетая, с нелепой сумкой на боку. – Уберите, я собак боюсь! – Он не тронет, не беспокойтесь. – Нет, нет, я не войду, я боюсь! Маня отволокла Вольку обратно в кабинет, где он сразу же принялся кидаться на дверь. – Проходите вот в эту комнату. Оглядываясь по сторонам, женщина старательно вытирала ноги о коврик, а потом долго расшнуровывала кеды. – К нам можно в обуви, – в третий раз сказала Маня, прислушиваясь к шуму, который производил её пёс в кабинете. За шум тётя тоже всыплет! – У вас паркеты вон какие, – пробормотала женщина, – что ж я уличную грязь на них потащу!.. Звали её Виктория Павловна, она служила в бухгалтерии какого-то завода. По её мнению, злая колдунья наложила на неё «венец безбрачия», и она просила Эмилию его снять. Напрасно тётка уверяла, что никого венца на ней нет, Виктория Павловна точно знала, что есть. – Это она меня прокляла, – всхлипывала просительница, – соседка из Паршино! Когда мы на картошку приехали! Она за Вадика замуж собиралась, а он меня увидел и полюбил. И в город за мной уехал! А она к колдунье пошла! Чтобы меня… погубить! Я знаю! С тех пор замуж выйти не могу, ну, вот никак! Сделайте хоть вы что-нибудь, снимите этот венец проклятый!.. Эмилия думала, пристально глядя на женщину. Та плакала. Маня притаилась за своим секретером, просто замерла. Ну, хорошо, Кара Ван может приходить до бесконечности, и также до бесконечности приносить денежки, от неё правда не убудет, а эта тётка? Она явно не сможет постоянно платить ясновидящей гонорары! Как Эмилия станет выходить из положения?.. – Венца безбрачия нет, – проговорила Эмилия сурово и внушительно. – Да его и мало кто может наложить, деревенской колдунье это не под силу! – А как же?! Почему ж тогда замуж-то никто не берёт?! – Сейчас посмотрим. И Эмилия принялась раскладывать карты. Вердикт оказался более чем расплывчатым – вроде бы, Виктория Павловна вскоре выйдет замуж, но только если не изменится энергетический поток, который должен привести к ней избранника, а он вполне может измениться от того, что у Виктории Павловны на уме какое-то тёмное дело, о котором Эмилия толком сказать ничего не может, потому что сейчас оно скрыто от её глаз. – Да какое же у меня может быть тёмное дело? – перепугалась Виктория Павловна. – Вы подумайте, – велела Эмилия. – Вспомните, кого вы осуждаете или про кого плохо думаете. Или, может, за что-то невзлюбили. Образ придёт к вам сам собой, вы просто должны думать. – И… дальше что? – Попросите прощения. Лицо Виктории Павловны выражало огромное, болезненное разочарование. Мане было её ужасно жаль. Но, оказывается, Эмилия припрятала в рукаве козырь. – А вот это, – и она подала со стола склянку, – специальное масло. Накапать в воду и греть на свечке. Оно улучшает и просветляет ауру. А это, – тут Эмилия достала какой-то листочек в файловой папке, – дыхательные упражнения. Делать, пока свечка горит. Виктория Павловна оживилась. – Через месяц ко мне, – продолжала Эмилия. – Если образ раньше явится, приходите сразу. – Приду! – словно поклялась Виктория Павловна, прижимая к груди пузырёк и папочку. – А сейчас, – продолжала Эмилия, – ступайте мимо Спаса на Крови, мимо Инженерного замка… – Да мне совсем в другую сторону, мне в метро! Эмилия взмахнула рукой, останавливая просительницу. – Возле входа в парк всегда стоит лоток с мороженым. Обязательно купите мороженое и съешьте. Только это обязательно. Понятно? – Понятно, – зачарованно согласилась Виктория Павловна. Вот наконец волшебство-то! Всё на месте – и склянка с особенной жидкостью, и листок с заклинаниями, и странное задание! – Тётя, – громко сказала Маня, закрыв за Викторией Павловной дверь, – вот тебе не стыдно? Совсем, ни капельки? – Чего именно я должна стыдиться, племянница? – Ты же… ты же выдумываешь всё! Она купит это самое мороженое и будет ждать перемен. Она же верит! А ничего не будет, никаких перемен! И муж у неё от мороженого не появится! – Ну, – неопределённо сказала Эмилия, – мы посмотрим. – Дыхательные упражнения, капли из аптеки! Это же такое… надувательство! Что ты станешь делать, когда она опять придёт? – Ты запомни её, Маня, – вдруг сказала Эмилия добрым голосом. – Она больше не придёт. – Как?! Ты же ей сказала приходить! И этот самый… образ врага! Она должна что-то такое вспомнить и попросить прощения! Я же слышала! – Она больше к нам не придёт. Ей будет не до нас. У неё будут свадебные хлопоты. – Тётя! – Ммм?.. И прошу тебя, когда я работаю, не выпускай своего урода! Он сбивает тонкие настройки! Маня зафыркала носом от возмущения, помчалась на кухню, залпом выпила стакан ледяной газированной воды, задохнулась, икнула и прикрыла рот рукой. …Вот так тётка! Вот так Эмилия! Выходит, ей совсем, нисколечко не стыдно?! И неловкости никакой нет?! Нужно написать об этом роман – об обмане, в который сам обманщик верит так истово, что в какой-то момент перестаёт считать его обманом, и стыдиться тоже перестаёт! Впрочем, высокие материи больше по части Алекса Шан-Гирея, чем Марины Покровской! Он велик, а она даже на роль Софьи Андреевны, жены писателя, претендовать не может! Следующим явился тот самый толстосум из Нью-Йорка, который беспокоился за свой покер-бизнес. – Я вас знаю, – с порога заявил он Мане. – Вы писательница. Пишете классные штуки! Спасибо вам. – Пожалуйста, – пробормотала оторопевшая Маня. – Я стараюсь. – Лев. – И посетитель сунул ей руку. – В смысле не царь зверей, а имя такое! Лев Сергеевич Граф. В смысле не титул такой, а фамилия! Я Лев Граф. Граф Лев. Ужас, да? Маня смотрела на него во все глаза. Он улыбнулся. Зубы один к одному, как на плакате в кабинете дантиста. Американские такие зубы. – Проходите! – спохватилась Маня, оторвалась от его улыбки и широким жестом пригласила в гостиную. Лев Граф – Граф Лев – в кресле напротив Эмилии чувствовал себя абсолютно вольготно. Ни восточные одежды, ни благовония, ни тысячелистник и гадальные карты, казалось, нисколько его не смущают. – Дорогая Эмилия, вам привет от Старкова, – первым делом объявил посетитель, – ну тот, который из правительства. – Я понимаю, – отозвалась Эмилия. – И разговор у меня сугубо… конфиденциальный. Я хотел бы поговорить без свидетелей. Маня стала выбираться из-за секретера. Хлипкая крышка как назло приподнималась, падала, не давала выбраться. – Моя племянница нам не помешает, – сказала Эмилия твёрдо. – Вы же знаете, мне необходимо присутствие помощника, который ведёт запись, чтобы потом работать с вашей проблемой. – Ещё и запись! – воскликнул Лев и, кажется, попытался всплеснуть руками. – Совсем не годится, дело очень важное. Могу я всё же настоятельно попросить вашу… э-э-э… племянницу удалиться? Кстати, она пишет превосходные романы! Если б он не упомянул о романах и не назвал их превосходными, Маня осталась бы на месте, честное слово! Но он упомянул, и она всё же победила дурацкую крышку, захлопнула секретер и вышла в кабинет. У-у-уф!.. Волька караулил у двери в коридор, поэтому Маню проглядел, а когда обнаружил, впал в неистовство. Маня проделала всё необходимое – дала поскакать, покидаться с объятиями, вынесла мокрые собачьи поцелуи, – взяла бультерьера под мышку, вышла в коридор, опустилась на банкетку для посетителей и посидела немного. Как много странных людей вокруг! Её собственная тётка – очень странный человек! Она ведь, честно сказать, мошенница, а ведет себя как царица египетская, похоже, что и чувствует себя соответственно. А просители? Или кто они?.. Пациенты? Девочка Марфа с редкой болезнью нервной системы, её завороженно-гранитная мамаша, бухгалтерша, отправившаяся покупать мороженое, потому что ей так велели! Этот самый Лев, узнавший Маню в первую секунду, – неужели он тоже верит в тёткин дар ясновидения?! Ведь ясно ежу, что дара никакого нет и быть не может! Как не может быть никаких тонких настроек и ауры, которую искривляет открытая форточка!