Я поворачиваю голову и смотрю на него, задаваясь вопросом, как много он услышал. Он слышал, что моих родителей убили? Что я нашла их. Есть ли сейчас в моей жизни еще кто-нибудь, кто знает о моем испорченном прошлом? — Сколько ты слышал? — Немного, но я обещаю, что мой рот на замке, — говорит он, не теряя ни секунды. Он настоящий? Я тихо стою, пытаясь понять это, но я едва могу понять себя, не говоря уже о ком-то еще. — Хорошо, я, пожалуй, подожду. Его улыбка расширяется. — Ладно, переоденься и садись за барную стойку. Я принесу тебе еще выпить. Мне, наверное, надо было с ним поспорить, сказать ему, что я нехороший человек, когда пьяна, что моя безрассудная энергия усиливается в разы. Но вместо этого я киваю и следую за ним обратно в ресторан, точно зная, куда иду, и мне все равно. Глава 14 Люк Я действительно счастливый сукин сын. Я на самом деле счастлив, но только потому, что управляю своей удачей, создаю ее, обманываю её. Я играю в азартные игры почти полторы недели подряд, и у меня тысяча двести баксов. Мне, наверное, пора остановиться, но это так тяжело, когда раз за разом разыгрываю победную серию. Когда я сажусь за стол, я контролирую почти все и ко мне приходит осознание, как сильно я поэтому соскучился. Вайолет почти не разговаривает со мной, половину времени проводит на работе, а другую в своей комнате. Я пытаюсь дать ей личное пространство, потому что ясно, что она этого хочет, но я начинаю задаваться вопросом, не являются ли то, что она хочет, и то, что ей нужно, совершенно разными вещами, которые я могу понять в определенной степени, желая быть одной, но она полностью замкнулась от всех, всегда одна. Я несколько раз пытался заговорить с ней, просто чтобы вернуть ее в свою жизнь и услышать звук ее голоса, но в ответ получал лишь односложную фразу. Я все еще сплю на диване, но это становится неудобным, и я еще даже не распаковал свои коробки просто потому, что она всегда запирает дверь. Я хочу ворваться туда и потребовать свою территорию, но потом вспоминаю выражение ее лица, когда она открыла дверь после того, как я узнал о ее родителях, и останавливаю себя, отключаю свое раздражение, напоминая себе, что дело не во мне и не в том, что хочу я. Всю последнюю неделю я разговаривал с мамой по телефону через день. Я игнорировал ее звонки, но после тридцати с лишним сообщений, забивших мою голосовую почту, я наконец начал брать трубку. Она в одном из своих состояний, когда ей кажется, что кто-то ее преследует — сосед, почтальон, полиция. Она делала это часто, когда я впервые поступил в колледж, звонила мне, чтобы сказать, что мне нужно вернуться домой, чтобы защитить ее. За последние несколько месяцев она немного успокоилась, но я думаю, что когда я сказал ей, что не поеду домой на лето, она решила начать снова. Я изо всех сил старался не ударить что-нибудь кулаком, напоминая себе, что у меня есть своя жизнь и я могу делать все, что захочу. Но каждый раз, когда я слышу ее голос, он напоминает мне о прошлом, затем начинаются кошмары, и меня переполняет гнев. В пятницу вечером мы с Сетом решили устроить вечеринку, чтобы отпраздновать новоселье, и я рад, потому что мне действительно нужно отдохнуть от всего что происходит в моей жизни. Вайолет и Грейсон все еще на работе, у нас в гостиной полно людей, играет музыка, бесконечное количество выпивки и недельной или около того давности пирожные, которые Грейсон готовил, Сет и он время от времени их едят. Я спросил его, где он взял травку, и он ответил, что у друга, но я думаю, что Вайолет дала ему ее, что заставляет меня беспокоиться, что она может вернуться к тому придурку. Но я не собираюсь спрашивать ее об этом. Если она такая дура, то я ничего не могу с этим сделать. Не. Моя. Проблема. По крайней мере, это то, что я пытаюсь внушить себе, но, как всегда, я не могу не думать о своем прошлом и о том, что наркотики и торговля сделали с моей матерью — во что они ее превратили. Я ставлю пиво, чипсы и какую-то странную тарелку с фруктами, которую Сет взял, в гостиной, но другие продукты держу в холодильнике для личного пользования. Затем я начинаю играть в «Техасский холдем» за столом, выжимая из своей удачной полосы все, что есть. У меня в организме слишком много стопок водки, и короли начинают выглядеть как королевы, но я не перестану играть или пить, потому что я чертовски хочу расслабиться. За столом еще пятеро парней, включая Сета, который не очень хорош в картах, но любит играть. У одного из парней, кажется Джон, на коленях сидит блондинка с ярко-красными губами, в обтягивающей кожаной юбке и белом топе без лифчика. Она продолжает бросать на меня эти взгляды, и я размышляю, хочу ли я заигрывать с ней. Джон сказал, что они не встречаются, а просто друзья, но все равно будет немного странно, если Вайолет войдет, и я все еще не уверен, смогу ли я полностью отпустить ситуацию и получить то, что я так давно хочу — столь необходимый трах, тот, где я контролирую ситуацию. Опять же, я не должен даже думать о Вайолет. Мы не вместе. Мы целовались один раз. Так что, черт возьми. Время двигаться дальше. Забыть девушку, которая не проявляет ко мне никакого интереса… девушку, которая неделями контролировала все мои мысли, по крайней мере, это то, что я говорю себе. Когда я выигрываю следующую раздачу, мое опьянение затуманивает мой мыслительный процесс, и я начинаю творить свою магию, флиртуя с девушкой напротив меня, которая говорит мне, что ее зовут Кензи. После нескольких улыбок и комплиментов я уговариваю ее слезть с колен Джона и подойти ко мне. — У тебя великолепные глаза, — шепчет она мне на ухо, к счастью, не хихикая, и проводит пальцами по моим волосам. — Тебе лучше не обижать ее, — со смехом говорит Джон, делая глоток пива и изучая свои карты. Обидеть ее, нет. Трахнуть ее, да. Я обнимаю ее за спину, и она слегка покачивает задницей, устраиваясь у меня на коленях, и это приятно, но не так хорошо, как обычно. — Ставь, придурок, — говорит мне Джон, бросая горсть голубых фишек в центр стола. Бросив на него предостерегающий взгляд, я тянусь за фишками, но останавливаюсь, когда его глаза устремляются на дверь. — Ну, ну, если это не мой самый любимый чертов человек в мире. Что ты здесь делаешь, красавица? — И, если это не самый большой придурок в мире. Я живу здесь, идиот. — Звук голоса Вайолет на фоне музыки заставляет меня напрячься. Я думал, что она не вернется с работы еще как минимум час. Я жду, кажется, пять часов, хотя на самом деле это, вероятно, всего лишь пять секунд, затем Вайолет проходит мимо стола и поворачивает в кухню рядом с ним. На ней длинная юбка, низко сидящая на бедрах, и этот черно-белый топ, закрывающий только нижнюю часть ребер. Я вижу ее плоский живот, гладкую кожу и татуировку черными чернилами, извивающуюся вверх, над грудной клеткой и ниже бедра. Пышные узоры образуют цветы и занимают половину ее стороны. Это самая сексуальная вещь, которую я когда-либо видел… Я хочу сорвать с нее одежду, чтобы увидеть, где кончаются и начинаются линии. Она неторопливо идет к холодильнику, почти не обращая внимания на происходящую вечеринку, и тут за столом появляется Грейсон с красными глазами и запахом сигаретного дыма. Он плюхается в кресло рядом с Сетом, берет горсть картофельных чипсов и говорит: — Что я пропустил? Сет прищуривается и наклоняется к Грейсону. — Ты… — он нюхает воздух перед ртом Грейсона. — Ты пьян? Грейсон пожимает плечами, запихивая чипсы в рот. — Это действительно имеет значение? Сет откидывается на спинку сиденья, положив руку на спинку. — Ты почти никогда не пьешь. Грейсон игнорирует его и начинает жевать чипсы, в то время как мое внимание снова переключается на Вайолет на кухне. Она что-то ищет в холодильнике, опустив голову. Она отбрасывает прядь волос с плеча и быстро переводит взгляд в мою сторону, переводя взгляд с девушки у на коленях и на меня. Я ожидал отстраненного взгляда, в котором она всегда так хороша, и я думаю, что она стремится к нему, но на мгновение в ее глазах появляется боль. — Итак, Джон-придурок, — говорит она, отводя от меня взгляд. — Чем ты занимался последние несколько месяцев? Джон-придурок откидывается на спинку стула, разглядывая ее задницу. — Не так уж и много времени прошло. Ты все еще в своем обычном состоянии? Не в силах удержаться, я беру фишку и бросаю в него. Мой пьяный прицел сбивается, и он попадает в стену, звякая по ней, а Джон даже не замечает. Однако Сет и Кензи смотрят на меня озадаченно. Вайолет отодвигается от холодильника и закрывает дверь бедром, сжимая в руке полупустую бутылку текилы. Я сразу чувствую, что что-то не так. Она говорит, что не пьет, и я никогда раньше не видел, чтобы она пила. Интересно, что-то случилось, на работе или, может быть, с делом ее родителей, но как я должен узнать, что случилось, когда она ни хрена не хочет со мной разговаривать. — В последнее время нет. — Она отвинчивает крышку, не сводя глаз с Джона, который выглядит так, будто думает, что ему вот-вот повезет. Она делает глубокий вдох, затем подносит горлышко бутылки к губам и откидывает голову назад, делая глоток. Когда она пьет, ее спина выгибается, а грудь выпячивается. Я почти уверен, что каждый парень за столом, кроме Сета и Грейсона, смотрит на нее с отвисшей челюстью. — Лисица, — бормочет Сет со стула рядом со мной с ухмылкой на лице, изучая свои карты. Вайолет вынимает бутылку изо рта, и ее глаза наполняются слезами, когда она давится. Она быстро закручивает колпачок и слизывает остатки текилы с губ. — Боже, это дерьмо прожгло мое горло. — Убийца-тебя (Ta-kill-ya игра слов) сделает это с тобой, — шутит Джон, как будто он самый смешной чертов комик в мире. Вайолет снисходительно улыбается ему. — Да, наверное. Джон усмехается, кладя карты на стол. — Я знаю, ты сказала, что не занимаешься своими обычными вещами, но не могла бы ты, милая, сделать исключение для своего любимого парня во всем мире… Мне это очень нужно, детка. Вайолет держит бутылку в руке, ее зеленые глаза смотрят на меня, прежде чем она говорит Джону: — Следуй за мной. Джон выглядит так, словно только что наткнулся на золото, и отодвигает стул от стола. — Извините, ребята, но я думаю, что не буду учувствовать в следующей раздаче. — Он забирает свое пиво и обходит вокруг стола, следуя за Вайолет, когда она проносится мимо меня, а Джон следует за ней, как щенок. Они исчезают в ее комнате — нашей комнате. Я смотрю на дверь, моя грудь горит, когда я борюсь с желанием пойти за ней. Она не моя. Я не хочу, чтобы она была моей. Просто оставь ее в покое. Это не похоже на то, что она займется сексом. — Ну и шлюха, — еле слышно говорит Сет, беря красный пластиковый стаканчик с водкой и апельсиновым соком. — Она не шлюха, — огрызаюсь я немного резче, чем хотел, и бросаю карты на стол. — Ты ничего о ней не знаешь. Сет подносит край стаканчика ко рту. — Ты тоже, — напоминает он мне. — Так откуда ты знаешь, что это не так? — Потому что знаю. — Но я этого не знаю. Вайолет много лжет, и трудно сказать, правда ли то, что слетает с ее губ. Может она и не девственница. Может быть, она спит с кем-то так же много, как и я. Может быть, она торгует наркотиками, спит с кем попало, а потом творит всякую ерунду, например, выпрыгивает из окна. — Черт возьми, — ругаюсь я, потому что это не должно меня беспокоить. Ни одна девушка никогда не беспокоила меня. И все же Вайолет заставляет меня беспокоиться. Я сталкиваю Кензи с колен, и она приземляется на ноги, но спотыкается на каблуках. Она едва ловит равновесие. — Не слишком грубо? — фыркает она, вставая. Я поднимаюсь на ноги, когда меня охватывает ярость. Я понятия не имею, что делать, но если я не сделаю что-то в ближайшее время, я взорвусь. Вайолет Пьяная, злая Вайолет выходит, и ей скучно. Это не очень хорошая комбинация. Это более чем вероятно означает, что я собираюсь искать неприятности. А проблемы для меня обычно означают такие вещи, как прыжки из окон двухэтажных домов. Как бы я ни любила искушать смерть, в последний раз, когда я напивалась, когда я чувствовала себя так, меня фактически сбила машина. Я сломала ногу, и Престону это не понравилось. Я изо всех сил пыталась объяснить ему, почему я это сделала, и он сказал мне, что я буду одной из тех людей, которые не смогут пить, без тяжелых последствий. Я ненавижу то, что думаю о Престоне, и что я как бы, может быть, немного скучаю по нему и по той жизни, которую я построила с ним, потому что до всей этой драмы/домогательства все было довольно комфортно. И мне никогда раньше не было так комфортно. — Эй, ты не против, если я закурю прямо здесь? — спрашивает Джон-Придурок, устраиваясь на моей кровати, скрестив ноги. Он один из моих постоянных клиентов, который немного раздражает и действует мне на нервы, но мне скучно, и мне нужно отвлечься. И я почти уверена, что Люк думает, что я вернулась в комнату, чтобы переспать с ним, судя по его ревнивому выражению лица. Мне не нравится, насколько я довольна мыслью о том, что он может ревновать. Но он не имеет на это права, учитывая, что у него на коленях сидит та шлюшка, у которой настолько крутые изгибы, что ее юбка и рубашка даже не могут их скрыть. — Делай что хочешь. — Я пожимаю плечами, просматривая песни на своем ноутбуке. Однако названия песен трудно читать, и чем дольше я смотрю на них, тем больше мне становится скучно и беспокойно. Наконец, я случайным образом нажимаю на одну из них, и начинает играть «Make Damn Sure» группы «Take Back Sunday». Затем я решаю найти Стэна Уолиса, посмотреть, смогу ли я получить какую-либо информацию о нем. Пойти и надрать ему задницу. Это заставило бы меня чувствовать себя лучше. Я запускаю поиск по нему и добавляю 8-й канал, затем щурюсь на экран. Трудно сказать, кто из них он… все они выглядят размытыми. — Боже, это дерьмо хорошо пахнет. — Джон усмехается, вытаскивая трубку из кармана. Он довольно красив для наркомана и не так богат, как большинство моих постоянных клиентов. На голове у него шапочка, на запястье обтрепанный кожаный ремешок и несколько дырок на джинсах. Я включаю лампу и вижу, что его зрачки расширены. Он берет остаток травки из моего рецептурного флакона и набивает себе трубку. Я была несколько удивлена, когда Грейсон вернул мне его, взяв лишь немного для своих пирожных с травкой. Большинство людей забрали бы все это.