Это только заставляет ее смеяться еще сильнее. — Покажи себя. Как храбро с твоей стороны. — Это очень смело с моей стороны, особенно сравнивая с тем, с чем я обычно сталкиваюсь. — Я открываю дверь и выхожу наружу, увлекая ее за собой вниз по лестнице. Небо бледно-розовое, когда солнце садится за горы. Воздух теплый, но я нервничаю, и это странно. Я не знаю, что мне делать, кроме как продолжать идти вперед вместе с ней. Решив, что вся эта джентльменская история продолжится, я открываю ей дверь. Это только заставляет ее смеяться еще больше, когда она забирается внутрь машины, не утруждая себя придерживать платье, и я мельком вижу ее задницу, едва прикрытую тонким куском кружевной ткани. Сжимая руку, я закрываю дверь и запрыгиваю в грузовик, говоря себе успокоиться. Что это не то, о чем сегодня вечером нужно думать. Я завожу грузовик и сдаю назад, а она начинает перебирать кассеты в моем грузовике, пытаясь подобрать музыку к сегодняшней поездке. Она полностью разрушает мою систему, но я позволяю ей, и это сложно, да и в общем вся ситуация была сложной. — Моя запись для траха. — Она читает этикетку с юмором, глядя на меня и прикрывая рот руками, смеясь себе под нос. Я хватаю кассету и бросаю ее на пол под сиденьем. — Наверное, мне следует выбросить эту штуку. — Почему? — Она прижимается спиной к двери. — Ты планируешь больше никогда не трахаться? Я провожу языком по зубам, моя сдержанность чтобы не трахнуть ее в грузовике прямо сейчас, рушится. — Все зависит от обстоятельств. — Каких? Не говори этого. — Таких, как пройдет сегодняшний вечер. — Значит, ты хочешь сказать, что трахнешь меня только в том случае, если все пойдет хорошо, — говорит она, сдерживая ухмылку. — Или что, если сегодня вечером все пойдет не так, ты вернешься и будешь трахать каждую шлюху в коротком платье. Я качаю головой, мое тело вибрирует от желания остановить грузовик, бросить ее на сиденье и сделать то, что у меня хорошо получается. — Знаешь, такие слова заставили меня подумать, что ты не девственница. Она упирается локтем в спинку сиденья и кладет голову на руку, играя со своими волосами, продолжая кусать нижнюю губу. — Может быть, я говорю их только для того, чтобы вывести тебя из себя, чтобы я смогла увидеть этот напряженный взгляд в твоих глазах. Я крепче сжимаю руль и выруливаю на оживленную улицу, которая проходит рядом с нашей квартирой. Уличные фонари освещают тротуары, дома и деревья, окаймляющие дорогу. Невысокие горы — это тени на расстоянии, а городские огни мерцают в самом центре города. Я еду в этом направлении и включаю музыку, не в силах придумать ответ на ее резкое замечание. — О, мистер Стоически Отчужденный только что сдался? — Она накручивает прядь волос на палец с самой красивой настоящей улыбкой на губах, которую я когда-либо видел, и это того стоит. — Наверное, да, — смиренно говорю я. — Ты должна гордиться собой. Ее губы поворачиваются вниз. — На самом деле «нет». Я повернулся. — Я думал, тебе нравится побеждать. Я нажимаю на тормоз, чтобы остановиться перед светофором. — По большей части да, — говорит она мне с кокетливым выражением в глазах, которое заставляет меня задаться вопросом, как ей удается так долго оставаться одинокой. Конечно, она может стараться держаться подальше от людей, но почти невозможно не тянуться к ней. — Но я как бы надеялась, что ты продолжишь удерживать этот напряженный взгляд. Мой член начинает твердеть в джинсах. Я не в своей тарелке, но я выкапываю свои пыльные навыки флирта, которые я использовал, когда впервые встречался с девушками. — Потребуется гораздо больше, чем несколько дразнящих замечаний, чтобы получить этот взгляд от меня, — говорю я, поворачивая голову к ней и сверкая дерзкой улыбкой. — Намного, намного больше. Она закусывает губу, сдерживая смех. — Хорошо. — Она барабанит пальцем по губе, как будто глубоко задумавшись, а затем ее глаза загораются идеей. Она передвигается по сиденью, и я жду в предвкушении того, что она собирается сделать, чтобы выиграть эту игру, которую она начала. Она становится на колени, откидывая волосы в сторону, ее грудь на уровне моих глаз. — Зеленый свет, — говорит она с высокомерной улыбкой. Я еду вперед, пытаясь обращать внимание на дорогу, но когда она наклоняется ко мне, я отвлекаюсь на тепло ее тела. Затем она наклоняет лицо к моему плечу, и ее волосы падают мне на щеку. Уже одно это заставляет мои пальцы сжаться на руле. Я слышу ее вздохи, когда она наклоняется и целует меня в шею. Это мягкий, едва ли поцелуй, но он заставляет изнуряющую потребность взрываться через мое тело. — Вайолет, я… — я замолкаю, когда она начинает страстно целовать мою шею, проводя языком по моей коже, пока ее пальцы скользят по моей груди. Я стараюсь держать глаза открытыми, на дороге, на транспорте впереди меня, сбоку от меня, но затем ее пальцы скользят вниз и натыкаются на мой член, и я серьезно готов потерять контроль. — Черт возьми, — ругаюсь я, и она начинает отступать. Я поворачиваю грузовик в сторону, когда она садится назад, ее глаза широко раскрыты, когда она вглядывается в дома у обочины, где мы припарковались. — Что делаешь? — спрашивает она, оглядываясь на меня, и ее волосы падают на вздымающуюся грудь. Я включаю рычаг переключения передач в режим парковки и обнимаю её за талию. — Ладно, ты выиграла. — Это все, что я говорю, а потом наклоняюсь, обхватываю ее затылок и целую. Я не смог дождаться конца свидания. Она смеется мне в губы, и я качаю головой, не в силах оторваться от ее рта. Я продолжаю целовать ее, пока небо полностью не почернело, пока она не оказывается у меня на коленях. Я целую ее, как будто она единственная девушка, которую я целовал раньше, и она вроде такой и является, по крайней мере, в некотором смысле. Я не позволяю своим рукам блуждать где-либо под ее одеждой только потому, что я знаю, как только я перейду эту черту, свидание закончится. Я не смогу себя остановить… Господи, я не хочу себя останавливать. Но, в конце концов после того, как мои губы онемели и тепло ее тела сливается с моим, мы отстраняемся. Ее руки обвивают мою шею, и она смотрит мне в глаза. В данный момент она выглядит странно живой, и я чувствую себя странно счастливым от того, что именно я причастен к ее взгляду. — Так куда ты ведешь нас на свидание? — спрашивает она с весельем в голосе, как будто слово «свидание» самое смешное слово, которое она когда-либо говорила. — Это сюрприз. — Я не могу не улыбнуться, когда она разочарованно хмурится. — Хорошо, но просто на будущее, я не люблю сюрпризы. — Она слезает с моих колен и садится рядом со мной на середину сиденья. Она наклоняется ко мне, когда я снова выезжаю на дорогу, мое сердце сжимается в груди. Я еду по дороге, погруженный в свои мысли о том, как она говорила о нашем будущем, и о том, как сильно оно мне понравилось. Вайолет Мы покупаем фаст-фуд в этой маленькой забегаловке на окраине города, где продают лучшие гамбургеры, затем Люк едет в горы и паркует свой грузовик на обочине. Сначала я думаю, что он привел нас сюда, потому что хочет больше целоваться, что кажется мне прекрасной идеей, тем более что целоваться в грузовике было более захватывающим, чем стоять на краю обрыва, обсуждая, как легко это было. Наклониться вперед, сделать шаг и начать падать на острые скалы внизу. Но затем он говорит мне, что хочет немного подняться, поэтому я иду за ним в темноту, неся нашу сумку с едой, а он несет фонарик из бардачка. — Знаешь, если бы я знала, что ты ведешь меня в поход, я бы не надела платье, — говорю я, радуясь, что отказалась от каблуков и выбрала сапоги. Его ботинки шаркают по грязи, когда он освещает фонариком извилистую дорожку перед нами, оглядываясь на меня через плечо. — Лично мне платье нравится. — Не сомневаюсь, — бормочу я с улыбкой. Я надела платье, потому что знала, что оно ему понравится. Если есть одна вещь, в которой я хороша, это должно быть то, что нравится парням. Он улыбается через плечо и тянется ко мне, чтобы взять меня за руку. Я спотыкаюсь, когда он подтаскивает меня к себе, и мы вместе идем вверх по тропе. Уже поздно, небо усыпано сверкающими звездами. Луна полная, а воздух холодный, и мне жаль, что я не взяла с собой куртку. Мы молча идем к вершине холма, где перед нами открывается прекрасный вид. Я вижу шоссе и город рядом с собой, из-за огней на домах они кажутся такими далекими, что мне кажется, что я лечу. Если бы я не знала ничего лучше, я бы подумала, что он привел меня сюда нарочно, потому что он знал, что высота и обрыв перед нами заставят меня чувствовать себя комфортно и спокойно. Люк отпускает мою руку и садится на камень, направляя фонарик на землю так, чтобы он освещал небо. Я опускаюсь рядом с ним, ставлю пакет с фаст-фудом между нами и вытягиваю ноги, скрещивая их в лодыжках. — Так вот как проходит обычное первое свидание? — спрашиваю я, открывая пакет. Он опирается на руки, глядя на вид перед нами. — Честно говоря, наверное, нет. Большинство людей, вероятно, ходят в кино или на ужин, но это казалось более подходящим для нас. Я достаю из пакета картошку и бросаю ее в рот. — Почему? Потому что мы странные, темные и необычные? Он садится и копается в пакете, доставая горсть картофеля фри. — Да, в значительной степени. Я достаю свой бургер из пакета и разворачиваю его. — Но что делает тебя таким странным, темным и необычным, Люк Прайс? Он переворачивает кожаный ремешок на запястье пальцем. — Много вещей. Я достаю из пакета соус ранчо и снимаю крышку. — Почему ты всегда носишь этот браслет на запястье? Он поднимает руку перед собой, изучая ее при свете. — Потому что моя сестра подарила его мне прямо перед смертью. Я начинаю давиться своей картошкой. Мои ноздри горят, когда ранчо попадает в них.