– Вы должны понять, что для остальной галактики шотеты были не более чем маленькой занозой. До тех пор, пока к власти не пришли Ноавеки. Когда вы обратились к нам два сезона назад, рассказывая об опасных воинах, мы представляли жалких шалопаев, однажды взявших за правило ежесезонно являться на порог одной из планет и умолять позволить им порыться в ее мусоре. – Более двух сезонов они грабили больницы и заправочные станции во время своих Побывок, – ответила Исэй. – И до сих пор это не привлекало внимания властей на других планетах? – Не совсем так. Но мы получили информацию из достоверного источника о том, что Лазмет Ноавек на самом деле жив и вскоре объявится, чтобы вернуть себе место у руля. Вы недостаточно долго жили, чтобы по-настоящему осознать смысл этих слов. Ризек на удивление напоминал отца. От матери он унаследовал страсть к дипломатии. Даже ее талант в этом деле. Шотеты стали опасными под предводительством Лазмета. Очевидно, он по-прежнему правил ими – из «могилы». Потому Ризек охотился на оракулов. Ну и на вашу сестру. – То есть вы все его боитесь? Одного человека? Аст нахмурился. – Что такого он умеет? Пускать огонь из пятой точки? – Лазмет управляет людьми. В буквальном смысле. С помощью токодара, – отвечает руководитель Ассамблеи. – Его способности вкупе с военной мощью шотетов не стоит недооценивать. Нам лучше рассматривать шотетов как заразу – паразитов, пригодных для чего-то полезного и значимого, например разведения ледоцветов. Глаза руководителя сверкнули. Может, воображение у меня и не очень, но я знаю, как говорить с подтекстом. Он хочет истребить шотетов. Раньше они были шантрапой, слонялись по галактике на громоздких устаревших звездолетах – голодные, больные и жалкие. Он хочет, чтобы все вернулось на круги своя. Он хочет больше ледоцветов, больше ценной тувенской земли. Все для себя и ничего для них. И это при помощи Исэй. Матушка говорила, что раньше вся галактика насмехалась над шотетами. Их называли «вонючими мусорщиками» и «мясными червями». Они кружили по Солнечной системе, пытаясь ухватить собственный хвост. Часто их речь даже не была похожа на человеческую. Я знала все это. Слышала и даже что-то рассказывала сама. Но сейчас руководитель Ассамблеи над шотетами не смеется. – Тогда скажите, будьте так добры, – говорит Исэй, – какие дисциплинарные меры вы планируете предпринять в отношении Питы? Не так давно руководство планеты сообщило, что подумывай о заключении торгового соглашения с шотетами. – Не прикидывайтесь дурочкой, канцлер, – отвечает руководитель Ассамблеи. Но не зло, а скорее утомленно. – Вы знаете, что мы не можем действовать против Питы. Галактика не проживет без ее материалов. Никогда раньше я не придавала Пите большого значения. Я и политикой-то никогда не интересовалась, до тех пор пока не сошлась с сестрами Бенезит после смерти отца. Но руководитель Ассамблеи прав. С помощью прочных материалов с Питы создается практически вся полезная техника в галактике, включая корабли. Особенно мы, на Туве, с нашим ледяным ветром, полагаемся только на теплоизоляционное стекло с Питы, которое вставляем в окна. Из-за конфликта с ними мы потеряем больше, чем вся Ассамблея Девяти Планет. – Пита отказалась сотрудничать с шотетами, и этого достаточно. Что касается остальных планет – они уверены, что руководство военными действиями должна взять на себя Туве, учитывая, что это внутрипланетная проблема. Тем не менее они открыты для обсуждения помощи и поддержки. – Другими словами, – встревает Аст, – вы подкидываете ей денег, а ее задача – отгородить всех вас от шотетов стеной из человеческой плоти. – Бог мой… Вы обожаете эффектно выражаться, не так ли? Господин… – руководитель Ассамблеи склоняет голову набок. – Как ваша фамилия? – Я не нуждаюсь в подобных почестях. Зовите меня либо Астом, либо никак. – Аст. – Голос руководителя Ассамблеи делается мягким, словно он обращается к ребенку. – Деньги – не единственная форма содействия, которую готова предложить Ассамблея. И когда вам угрожает война, мисс Бенезит, неразумно отказываться от нашей помощи. – Что, если я не хочу сражаться? – говорит Исэй, откинувшись на спинку стула. – Что, если я хочу установить мир? – Это, безусловно, ваша прерогатива, – отвечает руководитель. – Однако тогда я буду вынужден провести расследование, которого я надеялся избежать. – Расследование чего? – мрачнеет Исэй. – Свериться с тепловыми снимками амфитеатра в Воа, сделанными во время предполагаемой смерти Ризека, не составляет труда. И если это сделать, прекрасно видно, что когда команда поднималась на судно, Ризек был жив, – произносит руководитель Ассамблеи. – То есть раз его тело бороздит просторы космоса, как вы сказали, убийство совершил кто-то другой. Не Кайра Ноавек. – Любопытная теория, – отвечает Исэй. – И мне непонятно, мисс Бенезит, для чего вам было лгать мне, утверждая, что преступление было совершено на арене руками Кайры Ноавек. Только если выгородить себя… И если вы попадете под подозрение в убийстве, в особенности преднамеренном убийстве самопровозглашенного владыки, вас отстранят от должности правителя Туве до тех пор, пока вы не будете оправданы. – Не совсем понял, – рассердился Аст. – Вы угрожаете связать Исэй бюрократическими путами, если она не станет вам подчиняться? Это вызывает лишь улыбку на лице руководителя Ассамблеи. – Если пожелаете, чтобы я прочитал письмо с объявлением войны шотетам, прежде чем вы его отправите, буду рад помочь. А теперь я вынужден вас покинуть. Мисс Бенезит, мисс Керезет… Аст, желаю вам хорошего дня. Руководитель кивает три раза – каждому из нас – и уходит. Я бросаю взгляд на Исэй. – Он правда сделал бы это? Обвинил тебя в убийстве? – Даже не сомневаюсь, – сжимает губы Исэй. – Пойдемте. 9 КАЙРА – Кайра? – Тека загадочно посмотрела на меня, выглядывая из тесного гальюна, когда я заступила на смену. На мне было только нижнее белье и вчерашний свитер. Я избегала ее взгляда, пока рылась на складе в поисках завалявшейся униформы механика. У нас у всех заканчивались запасы одежды, и мы надеялись, что на Огре нам с этим помогут. Тека прочистила горло. Она прислонилась к переборке, сложив руки на груди. Черная повязка прикрывала отсутствующий глаз. – Мне не нужно переживать, что однажды на свет появится отродье Керезет-Ноавек? – Тека зевнула. – Мне бы совершенно этого не хотелось. – Нет, – фыркнула я. – Как будто я стала бы так рисковать. – Да?.. – Она слегка нахмурила брови. – А о контрацепции тебе известно? Я покачала головой. – Нет никаких гарантий. Насмешливое выражение, с которым Тека всегда на меня смотрела, покинуло ее лицо, и она сделалась серьезной. – Мой токодар, – принялась объяснять я, поднимая руку и демонстрируя обвивавшие костяшки тени, жалящие мою кожу, – это орудие пытки. Думаешь, я бы хотела подвергать ей кого-то, растущего во мне? Даже при условии, что риск минимален. – Я покачала головой. – Нет. Тека кивнула: – Весьма сознательно с твоей стороны. И я добавила: – Ты знаешь… ведь заниматься с мужчиной можно не лишь конкретно этим. Тека со стоном закрыла лицо ладонями. – Я не хотела знать столь интимную информацию! – вполголоса протянула она. – А ты не задавай наводящих вопросов, умница. Я нашла комбинезон механика под стопкой полотенец и приложила его к себе. Штанины были длинноваты, так что их нужно было подвернуть. Я снова нырнула в кучу в поисках того, что можно было надеть под него. – Сколько нам еще лететь до Огры? Ведь ты знаешь, скоро запасы еды иссякнут. – Еды и туалетной бумаги. Оборотная вода тоже начинает подванивать, – согласилась Тека. – Думаю, мы справимся, если не будем часто перекусывать. Осталось несколько дней. – Этот корабль отлично оборудован. Я нашла подштанники чересчур большого размера в углу одной из полок. По моей спине пробежал холодок, и я согнулась, прижимая клубок одежды к груди. – Ты сама все это сделала? – С помощью Йорека, – ответила Тека. Ее взгляд слегка поник. – Я не знаю, где он сейчас. Он обещал отправить послание из Воа, когда убедится, что его мать в порядке. Йорека я знала плохо. Только то, что он был мягкосердечнее, чем его покойный отец. И, судя по всему, он – заговорщик. Так что Теку я успокаивать не стала. Мои слова были бы пусты. – Мы много чего узнаем, когда доберемся до Огры, – сказала я. – И о Йореке в том числе. – Должно быть, – пожала плечами Тека. – Отправляйся-ка ты на навигационную палубу, Ноавек. Перерыв окончен. Следующие несколько дней прошли как в тумане. Большую часть времени я дрыхла в камбузе по соседству с раковиной. Или сидела в кресле второго пилота, пока дежурил Акос. Казалось, что задача окружавшей нас действительности заключалась в том, чтобы свести нас с ума. Интересного в ней было мало. Пространство было темным, без единой звездочки, планеты или плывущего корабля – абсолютно однородным. Мне приходилось часто сверяться с навигатором, чтобы убедиться, что мы не стоим на месте. Если я не спала и не дежурила в капитанском кресле, то в основном проводила время с Текой, старающейся отвлечь меня от моего токодара. Она показала мне игру, в которую она привыкла играть с разноцветными камешками. Мы же позаимствовали горсть бобов в камбузе и нарисовали на них пятнышки, чтобы различать. Мы часто спорили, какие из них были какими. Зато я пришла к выводу, что перебранки с Текой указывали на зародившуюся между нами дружбу, поэтому не возражала против них, если только кто-то из нас не перегибал палку. Иногда перед сном к нам присоединялся Акос. Он жался ближе ко мне и зарывал нос в моих волосах, когда считал, что Тека этого не видит. Но ничто никогда не ускользало от ее зоркого взгляда. Когда выпадал случай, ночи я проводила в обнимку с Акосом, находя на его теле новые места для поцелуев. Наши первые попытки близости были полны неуклюжести, смеха и нелепости. Я узнавала, каково касаться другого человека, особенно его. И сразу разобраться, что к чему, было непросто. Но мы оба были счастливы практиковаться. Акоса не покидали ночные кошмары, но он никогда не просыпался от крика, только, бывало, вскакивал с каплями пота на лбу. Несмотря на это и на мои нескончаемые сожаления о брате, который превратился в монстра, мы находили счастье друг в друге, основанное по большей части на отрицании всего вокруг. Но это работало.