Да, это работало. Пока на горизонте не замаячила Огра. – Зачем? – удивлялась Тека, глядя на черную дыру, являвшуюся планетой, к которой мы приближались. – Зачем кому-то понадобилось здесь поселиться? Акос рассмеялся. – То же самое можно сказать и о Туве. – Не называй ее так после того, как мы приземлимся, – сказала я, приподнимая бровь. – Это «Урек», или «пустота». – Понял. Урек значило «пустая», но это звучало почтительно и ни в коем случае не оскорбительно. Для нас пустота означает возможности и свободу. Вначале Огра выглядела как небольшая темная пустота посреди звезд, а затем превратилась в дыру, словно прожженную угольком на ткани. А теперь она мрачно нависала над навигационной палубой, поглощая любой проблеск света. Мне стало интересно, каким образом первые поселенцы поняли, что это планета. Она больше напоминала пропасть. – Я полагаю, нас ждет посадка не из легких, – сказал Акос. – Да, – рассмеялась Тека. – Так оно и есть. Единственный способ пробраться сквозь атмосферу и не разлететься на части – это полностью отключить питание и приземляться в свободном падении. А затем мне придется снова завести корабль, чтобы нас не размазало при ударе. – Тека с хлопком соединила ладони вместе. – Так что всем необходимо пристегнуться и прочитать молитвы. Или что вам там приносит удачу… Акос выглядел бледнее обычного. Мне стало смешно. Сифа встала позади нас, прижимая к животу книгу. На корабле книг было мало. Какая здесь от них польза? Но те, что предсказательнице удавалось разыскать, она по одной относила Айдже вместе с едой. Акос о брате не спрашивал. Как и я. Я была уверена, что состояние Айджи не изменилось и все худшее, что было в Ризеке, по-прежнему живет в нем. Уточнять мне не хотелось. – Удача, – начала Сифа, – всего лишь иллюзия, заставляющая людей поверить в то, что они могут повлиять на свою судьбу. Тека вроде бы задумалась, но Акос только закатил глаза. – Или просто под этим словом мы и подразумеваем судьбу, – парировала я. Мне единственной из всех хотелось поспорить с Сифой. Тека была чрезмерно почтительна, а Акос – слишком неучтив. – Вы забыли, как смотреть на будущее под другим углом, – продолжила я. Сифа ухмыльнулась. Она часто это делала, глядя на меня. – Возможно, ты и права. – Всем пристегнуться! – скомандовала Тека. – Оракул, а вы мне пригодитесь в кресле второго пилота. Вы больше всех разбираетесь в полетах. – Эй? – недоуменно воскликнула я. – На Огре токодары ведут себя непредсказуемо, – объяснила мне Тека. – И мы не знаем, что будет с твоим. Так что иди-ка ты назад. И приглядывай за парнями Керезетами. Сифа уже привела Айджу. Он сидел пристегнутый и пялился под ноги. Я вздохнула и направилась на основную палубу. Мы с Акосом уселись напротив Айджи. Я застегнула плечевые и коленные ремни, а Акос все еще возился со своими. Я не стала помогать ему. Он знает, как это делается, просто ему необходима практика. Тека и Сифа готовились к посадке, тыкая на кнопки и щелкая переключателями. Казалось, для Теки это было обыденным делом. По крайней мере выглядело это обнадеживающе. Не хотелось бы совершать свободное падение сквозь враждебно настроенную атмосферу с паникующим капитаном. – Поехали! – прокричала Тека. После этого единственного предупреждения все лампы корабля погасли. Стук и рычание двигателя затихли. В иллюминаторе навигационной палубы отразилась мрачная атмосфера, словно стена питайского ливня, и несколько долгих мгновений я не видела ничего и ничего не ощущала. Хотелось кричать. Мы попали в гравитационное поле Огры. Не чувствовать ничего было приятнее. Внезапно мое тело потянуло вниз, а желудок подскочил вверх. Судно содрогалось, пласты металла норовили отлететь вместе с винтами, грохотали ступени, ведущие на навигационную палубу, а мои зубы стучали. Все еще было слишком мрачно, чтобы разглядеть хоть что-то – даже тени токодара, вьющиеся вокруг моих запястий. Рядом Акос на трех языках оглашал себе под нос длинный список ругательств. Я не могла ничего произнести. Мое тело сделалось слишком тяжелым. Раздался металлический лязг, и двигатель завибрировал снова. Прежде чем зажглись лампы, я увидела огни планеты. Было мрачно – ни лучи солнца, ни сияние токотечения не могли пробиться сквозь плотную атмосферу Огры, – но она была испещрена прожилками света. Зажглась подсветка панели управления, и жуткое тяжелое ощущение падения исчезло, поскольку корабль двинулся вперед, а не вниз под прямым углом. И возникло другое ощущение – жгучее, острое и неистовое. Боль. 10 АКОС Кайра кричала. Руки Акоса дрожали после посадки, но продолжали расстегивать ремни, которые удерживали его против воли. Как только Акос высвободился, он тут же вскочил с места и упал на колени перед Кайрой. Тени вышли за пределы ее тела и сгустились в темное облако – точно так же, как когда Вас заставлял Кайру пытать Акоса в тюрьме под амфитеатром и когда она чуть было не распрощалась с жизнью. Продолжая цепляться пальцами за волосы, Кайра подняла взгляд на Акоса, и ее лицо исказила странная улыбка. Акос дотронулся до Кайры, и похожие на дым тени втянулись обратно под ее кожу дюжинами нитей. Непонятная улыбка Кайры исчезла. Она посмотрела на их сомкнутые ладони. – Что произойдет, когда ты меня отпустишь? – тихо спросила Кайра. – С тобой все будет в порядке. У тебя получится их контролировать. Ты же помнишь, что можешь это делать? Кайра слегка усмехнулась. – Я могу держать тебя, сколько ты захочешь. Ее взгляд сделался суровым, и она произнесла сквозь зубы: – Отпусти. Акос не смог не припомнить того, что прочел на побывочном корабле в одной из книг, которые Кайра подкладывала в его каюту. Он прочел ее с помощью «переводчика», так как она была на шотетском, а ее название звучало как «Догматы шотетской веры и культура». Там было сказано: «Наиболее яркой характеристикой шотетского народа, если переводить дословно, является «бронированность», но чужеземцы иногда называют ее «ретивостью». Речь идет не об отважных поступках в сложных ситуациях (хотя мужество шотетов, безусловно, заслуживает наивысшей оценки), а о врожденном качестве, которому невозможно обучиться либо сымитировать. Оно течет в их крови, как и откровенный язык. Ретивость помогает, падая, подниматься снова и снова. Это настойчивость, готовность к риску и нежелание сдаваться». Акос никогда не понимал смысл этого абзаца так хорошо, как сейчас. Он подчинился. Сперва, когда тени снова выплыли наружу, они начали собираться в дымчатое облако вокруг Кайры, но она стиснула зубы. – Нельзя предстать перед огрианцами со смертоносным облаком вокруг меня. Кайра глубоко дышала и не сводила взгляд с глаз Акоса. Тени начали струйками заползать под ее кожу, плывя по пальцам и закручиваясь спиралями на шее. В полудюжине изитов от Акоса Кайра снова испустила стон, но сквозь сжатые зубы. Затем она со свистом втянула воздух обратно и выпрямилась. С облаком было покончено. – Они такие же, как были раньше, – сказал Акос, – когда я с тобой познакомился. – Все из-за этой планеты. Здесь мой токодар сильнее. – Ты что, бывала здесь раньше? Кайра покачала головой. – Нет. Но я это чувствую. – Тебе нужно обезболивающее? И снова отрицание. – Пока нет. Мне нужно немного времени на перестройку. На навигационной палубе Тека вела переговоры на отирианском: – ID судна: транспортник заговорщиков. Капитан Сурукта запрашивает разрешение на посадку. – Капитан Сурукта, даю разрешение на посадку: зона тридцать два. Поздравляем с благополучным прибытием, – ответил голос по интеркому. Выключив коммуникатор, Тека усмехнулась. – Держу пари, поздравлять с выживанием – у них стандартная практика. – Я бывала здесь раньше, – кисло улыбнулась Сифа. – Это и в самом деле стандартная практика.