Когда прозвучал сигнал к ужину, Таня и Валентина лежали на постели недвижные, влажные, залитые потом и любовными соками с ног до головы. Им уже ничего не хотелось – побаливало между ногами, ныли мышцы, уставшие сокращаться, а под ними на постели расплывалось здоровенное мокрое пятно. Инкубы и в самом деле неутомимы и могут всегда и везде, и сколько захотят. И они хотели. О, как они хотели! – Охх…вот это было…дааа! – простонала Валентина – Как-нибудь повторим, а, Танюх?! Ради этого стоило затеять всю бодягу, правда же?! Мне никогда не было так сладко! Парни классные! – Классные – эхом откликнулась Таня, и криво усмехнувшись, бросила – Ну и шлюхи мы с тобой, Валюх?! Ты погляди, что устроили? Честно – я такого от себя не ожидала! Думаю – приведут мне парня, мы с ним тихонько потрахаемся, ну и…все! А тут погляди что устроили! Оргия! Да такая, что и в порнухе не покажут! Стыдоба, а?! – Да плевать! Чего ты паришься насчет этого? – Валя медленно, с кряхтением поднялась на ноги, сунула руку в пах, и тут же вытащила, с усмешкой глядя на ладонь – Накачали, как из шланга! Пошли, вымоемся…а то весь пол по дороге уделаем. Нам ведь наверное на нашу сторону идти жрать? Не здесь же, с инкубами? А зря ты их отослала – могли еще минут пятнадцать покувыркаться! – Да я чуть не спятила уже! Оргазм за оргазмом! Так точно с ума сойти можно! – фыркнула Таня – Хорошего понемножку! Хватит! В другой раз повторим. Пошли, и вправду вымоемся. С меня тоже льет, как из трубы! Но как хорошо, черт подери! Как хорошо! Ну и сучки же мы, Валюх! – Сучки, ага! – с удовольствием повторила Валентина, и потянулась так, что ее розовые соски нацелились в потолок – А я бы гарем из мужиков завела! Классно! Делают все, что ты захочешь! А не то, что нравится только им! Ни один даже не попытался в задницу мне засунуть! А каждый первый так и норовит это сделать! Ууу…ненавижу! – А мне иногда нравится…если возбуждена – Таня смущенно пожала плечами – Правда я и пробовала-то совсем мало…так…несколько раз. Может, зависит от того, какой партнер тебе попался? Тем более что инкубы, к примеру, подстраиваются под размеры…и не больно! – Не! Все равно! Хрен им, а не моя попка! – фыркнула Валентина – Перетопчутся! Хотя…как-нибудь попробую, ага. Если уж тебе, одуванчику, нравится, может и я закайфую? Ладно, айда мыться…жрать охота – аж кишки поют. Оставят без жратвы – взвоем! – А то тебе мало? – Таня показала на стол, уставленный бутербродами – Ешь-не хочу! – А супчик! Надо супчик есть! Чаю горячего! Кофе! Ну и второе горяченькое тоже неплохо потребить. Врачи советуют! – Ну, если врачи…тогда айда мыться. Щас притащится кто-нибудь, и выгонит нас немытыми, потными и вонючими! Хе хе хе… Два дня ничего особенного не происходило. Таня и ее телохранительница жили вместе, в большой двухкомнатной «квартире», в которой в отличие от прежних комнат имелись и две ванные комнаты. Спали они каждая в своей постели. Валентина было нацелилась спать под боком у своей «госпожи», но Таня яростно воспротивилась, заявив, что хочет как следует высыпаться, а с ней, Валентиной, точно не уснешь. К инкубам их не водили, что впрочем и не особенно расстраивало Таню – в последнюю встречу она так оторвалась, что вспомнить было стыдно. И приятно. Натрахалась на неделю вперед. Или не месяц. Валентина наоборот возмущалась эдаким беспределом, даже попыталась заявить, что потребует мужчин на ночь, но Таня быстро погасила бунт, приказав ей заткнуться и не выступать. Действие Зова все еще продолжалось, так что Валентина тут же успокоилась и больше не заикалась о своих сексуальных аппетитах. Что впрочем не помешало ей каждый день перед сном забираться в Танину постель и как следует удовлетворять подругу-госпожу всеми доступными ей способами. Эти дни были довольно веселыми и немного странными. Их учили хорошим манерам! Ставили на стол различные блюда, и рассказывали – как правильно есть, каким вином запивать, в какой руке держать вилку, а в какой нож. И чем отличаются манеры тех же американцев, от манер представителей Старого Света. Например – Таня вообще-то знала, что вилку нужно держать в левой руке, а нож в правой, но никогда не слышала о том, что в отличие от американцев европейцы отрезают от кусочки от большого куска, придерживая и нанизывая на вилку. В Новом же Свете принято нарезать весь кусок мелкими кусочками, а потом уже, перехватив вилку в правую руку, откладывать нож и нормально поедать все, как какой-нибудь грузчик на кухне в малогабаритной квартире. Таня не знала, зачем ей нужны эти сведения, как и сведения о том – каким вином нужно запивать мясное блюдо, а каким морепродукты. Но ей было интересно, и самое что странное – информация откладывалась в голове с первого раза, стоило один только раз ее прослушать. Таня раньше не замечала за собой таких способностей, и вот – чудеса! Даже Валентина, и та не протестовала против хитросплетений хороших манер. Она жадно ловила слова преподавателей – мужчины и женщины – и делала все, что ей говорили. До мелочей. Параллельно им рассказывали и показывали, как нужно одеваться, что пристало носить девушке, а что нет. За два дня девушки перемеряли, сменили десятки платьев и туфель, в том числе коктейльных платьев, которых Таня и вблизи-то никогда не видела, а чтобы носить… Шпильки! Вот это хитрая задача! Никогда Таня не носила туфли-шпильки, даже на выпускной пошла в обычных туфлях на плоском каблуке – не тот город, не те дороги, чтобы ходить по ним в семисантиметровых шпильках. В дерьме утонешь! Или в грязи. Научились. Буквально за считанные часы – уже и бегали на шпильках, будто спортсмены в кроссовках. Тела суккуб обладают невероятной приспособляемостью и великолепными физическими данными. Их чувству равновесия и выносливости может позавидовать и канатоходец, и бегун на марафонскую дистанцию – так сказала Лена, когда Таня осмелилась задать ей вопрос, как так получается, что обучение идет невероятно высоким темпом. Само собой, Лена не стала пояснять, что с девушками работает еще и опытнейший менталист, инкуб, который буквально вбивает в их головы необходимые знания, после чего те остаются в голове уже навсегда. Мало того – за эти два дня в них умудрились засунуть несколько сотен общеупотребительных английских слов, так что вечером второго дня обе девушки могли худо-бедно объясниться на английском, пусть и на ломаном языке, но вполне себе разумно и доходчиво. На завтрак-обед-ужин Таня и Валентина со всеми остальными суккубами не ходили, их не выпускали даже на пляж – два дня, с раннего утра и до поздней ночи «зубрежка», от которой гудела голова и мельтешилось в глазах. Уже поздно ночью, когда новоявленные подруги лежали в постели, Валентина вдруг сказала, глубоким, грудным голосом, будто в полузабытьи: – Глубже ныряй! Глубже! Скорее! Ааааыыы… Таня растолкала ее, но Валентина ничего не помнила – скорее всего, это был просто сон. Столько сведений принять в свою не очень развитую башку – эдак любой свихнется. Утро третьего дня началось как обычно – умывание, завтрак, прямо в квартире, без посещения столовой, за завтраком снова всякие премудрости этикета, теперь дающиеся довольно-таки легко, а потом, без всякого предупреждения, Лена повела девушек на причал, где уже стояла красавица-яхта, так самая, на которой они некогда прибыли на Остров. – Едем на материк – коротко пояснила она – Сегодня вы встретитесь с охлосом. Ваша задача – забрать у них энергию. – А как же обучение? – растерянно переспросила Таня, сердце которой ухнуло вниз, к пяткам – Сказали же через полгода? Ну…что полгода будем обучаться? – Это не ваше дело – отрезала Лена – Как сказала, так и будет. Не забывайте, какие деньги вы зарабатываете. Помалкивайте, и делайте то, что вам говорят! Отходим! Лена махнула рукой рулевому, яхта заурчала, и нос ее медленно отделился от причала. Рулевой двинул рычаг вперед, яхта завибрировала, набирая ход, понеслась по волнам, как торпедный катер. Таня видела такие катера в кино про войну – жутко скоростные штуки! Но яхта скорее всего была еще быстрее. Кроме Лены, Тани, Валентины и рулевого на яхте больше никого не было. По крайней мере – так показалось Тане. Она убедилась в этом, спустившись в каюту, отделанную не хуже, чем салон самолета, привезшего суккуб в эти края. Кстати, Таня так и не поняла, где они находятся. Судя по всему – где-то в Греции. Но она могла и ошибаться. Преподаватели и Лена на вопрос о местонахождении просто не отвечали, непонятно почему. Может, чтобы меньше было шансов сбежать? Если не знаешь, где ты, то как узнать, куда именно бежать? Как выбраться? Кстати, в этом отношении понятно расположение базы в чужом море – не зная языка, без документов, без денег – куда денешься? Банковские карты им приказали оставить в квартире – тоже понятно почему. Таню не радовали ни морской ветер, ни скачки яхты по волнам, честно сказать – ее ничего не радовало. Ведь она едет убивать! Неизвестно кого, неизвестно зачем – убить, чтобы отдать жизнь убитых какому-то богатому человеку. Просто потому, что у него есть деньги, и он может купить эту самую жизнь. Гадко это все! – Только не строй из себя целку, ладно? – голос подкравшейся Валентины заставил Таню вздрогнуть – Знаю, чего грустишь. Подружка, мы знали, на что идем. Потому не будем строить рожи, какие мы праведные, и как страдаем от того, что придется кого-то грохнуть! Я вот никак не страдаю. Плевать! Я этих мужиков-то совсем и не знаю, кто они такие, чтобы о них жалеть? Может козлы какие-нибудь! Может они заслуживают смерти! А мы – нет! Не заслуживаем! Нам и так по жизни досталось несладко! Так что пусть не надеются, что я их пожалею! И ты не жалей! Мы будем в шоколаде, а они в говне! И все тут! Конец! – Валь, а ты убивала когда-нибудь? Раньше? – почему-то спросила Таня, вспомнив, как отяжелело тело Виктора, только что живого, сильного…желанного. Кстати сказать, ее почему-то все время занимал вопрос – когда Виктор уже был мертв, ведь он в это время торчал в ней! То есть она фактически трахалась с мертвецом! Бррр…аж мороз по коже! (Валентина постаралась, внедрила эту дурацкую мысль!) Валентина как-то странно посмотрела, потом криво усмехнулась: – Тань, наивная душа! Разве такие вещи спрашивают? Если бы это была не ты – я бы сказала: «А с какой целью спрашиваешь?!» И решила бы, что ты вызнаешь, чтобы сдать ментам. И отоварила бы тебя. Да так, что небо с ноготь бы показалось! Но я знаю, что ты – это ты. Да, убивала. Убила. Один раз. На улице стояла, снял меня один козел. Машина такая большая – джип какой-то. Я в них и не разбираюсь. Джип, как джип. Договорились о цене, я бабки вперед взяла – всегда вперед беру…брала. Потому что мужики все сволочи, так и норовят на халяву попользоваться. А договорились на минет. Ну…сделала я ему, открыла дверцу, сплюнула. А он и начал выеживаться – мол, глотать надо – за что, сука, я тебе денег платил. Щас я тебя вообще раком поставлю, отрабатывать будешь. Ну и начал меня бить. Я в дверь – он не пускает. Здоровый такой, лось. Спортсмен, наверно. Нос мне сломал, губу разбил, а потом душить начал. Думаю – щас придушит, выкинет тут, на пустыре – и мандец! Никто никогда не узнает, как девчоночка тут жизнь свою закончила. Кто я такая? Уличная шлюха. А он – богатый, бабло все спишет. Да кто вообще искать будет?! Чушь! Ментам нахрен висяк не нужен! Сдохла, и сдохла… Валентина вздохнула, помолчала, и не глядя на Таню, продолжила: – В общем – в башке у меня уже все, бардак! Туман наплывает! Но я же никогда не сдаюсь! Я просто не умею сдаваться! Сцука – мне на войну, я бы всех фашистов нафуй на штык надела! Не в то время родилась, точно! Или с топором бы – в викинги! Страсть как люблю про викингов киношки смотреть! У них ведь бабы вместе с мужиками дрались, с мечами, топорами в руках! Ну да ладно, речь не о том. В общем, полезла я в сумочку, а там у меня расческа. Знаешь такие – металлические, острые, как ножи! Их внутри будто специально для баб сделали, чтобы от козлов обороняться! Я эту расческу-то и достала! Первым ударом – прямо в ухо, куда попала. Как он орал – это надо было слышать. По ходу дела я ему барабанную перепонку проткнула. Но до мозга не достала. Видать далеко у него мозг-то, хрен достанешь. А когда он зажался руками-то, я озверела, и давай втыкать расческу куда попало. Била – со всей дури, даже руки порезала. В общем – попала я ему в глаз, и по самую рукоять туда и запихнула. Он как сидел, так и повалился. Наглушняк замочила. Тогда только я и опамятовала. А уж поздно. Ну и чо делать? Расческу выдернула, бросила на пол. Обшарила парня – хрустов нормально подняла. Полторы тыщи зеленых, рублей штук пятьдесят. Больше ничего брать не стала – ни браслетку, ни цепь, ни часы. Хотя и хотелось, внатури! Но я ведь не пальцем деланная, знаю, чем глупая жадность заканчивается. В багажнике нашла бутылки с каким-то пойлом – крепкое пойло, горючее. Бензин-то я хрен достану, не знаю как – это ведь иномарка, где там этот самый бензин, как его накачать – не знаю. Крышку-то вижу бензобака, а открыть не умею! Да того и гляди кто-нибудь пройдет – закон подлости. А это я налила в салон, на мотор, в рожу ублюдку, и зажигалку кинула. Заполыхало – просто ништяк! Синим пламенем! Ну, я оттуда и дунула. Куда подальше. Полгода отсиживалась, на улицы не выходила. Деньги есть, а бухать-то я в общем-то не бухаю, мне пожрать только, да попить. Ну и вот… Кто это был такой – до сих пор не знаю. Валентина снова замолчала, вздохнула, тряхнула рыжей копной волос, криво усмехнулась: – Знаешь, а потом у меня мысли начали приходить – а какого хера я упускаю случай? Вот как деньги легко-то достаются! Расческой в глаз – и готов! Две с лишним штуки баксов! А я за пятихатку грязные херы муслюкаю! Тьфу! Только вот убивать надо. А я не душегубка, что бы кто там не думал! Спереть – могу. А убить за бабки…только за очень большие бабки. А втыкать в глаз расческу за штуку баксов, и чтобы в скором времени загреметь на кичу – это не по мне! – Считаешь, что за очень большие бабки можно и убить? – Как будто ты так не считаешь! – Валентина сделала презрительную физиономию – Если бы мы так не считали, нас бы здесь не было! Помнишь, что Мастер сказал? Небось так же, как и мне: «Все, что прикажем. Может и убить прикажем» Я тогда для себя и решила – да черт с вами, со всеми! За такие-то деньги можно поиграть! Только вот зря они меня стали унижать. Я не выношу, когда меня унижают! Я сразу хочу врезать в морду! Валентина замолчала. Таня тоже ничего не говорила, обдумывая сказанное и с тоской в сердце ожидая прибытия в пункт назначения. Так они и сидели, развалившись на кожаных диванах и молча глядя в иллюминаторы, на проносящиеся мимо борта брызги и волны. Впрочем – смотреть особо-то было и не на что. Море, солнце, брызги. Приплыли довольно быстро – может так показалось за разговорами? Та же пристань, с которой их увезли на Остров, микроавтобус с темными стеклами. Только теперь их в микроавтобусе пятеро – Лена с девушками, и водитель с охранником. Что это охранник – догадаться нетрудно. Физиономия – от вида такой морды грецкие орехи сами по себе раскалываются, а хулиганы переходят на другую сторону улицы. Опять кривые улицы, гладкие, не как дома, пышные сады, вывески на непонятном языке (все-таки греческом, точно!). Через полчаса неспешной езды, микроавтобус остановился возле неприметного здания с облупившейся штукатуркой, покрывавшей стены, сложенные из грубых массивных каменных глыб. Дверь открылась, и Лена жестом приказала следовать за ней. Охранник пошел следом, будто надзирая за тем, чтобы девушки не сбежали. А может – именно надзирая. Помня, что из себя представляет Валентина. Поднялись на второй этаж по довольно-таки широкой лестнице. Внутри здания, кстати, все было не так обшарпано, как снаружи. Не изысканно, не элегантно, но вполне добротно и почему-то напомнило некий офис. Или что-то увиденное в кино. Кадки с растениями, кресла, диваны, столики – нет, это точно что-то напоминало! А потом, как обухом по голове: да это же… – Бордель! – шепнула Валентина – Убей меня бог – бордель! Только пустой. Интересно, куда они девок дели. На колбасу пустили? Щас и нас заколбасят, и все! Держись ко мне поближе – уж в городе-то как-нибудь спрячемся, это не в море «саженками» уходить! – За мной! – Лена пошла по коридору, впереди нее быстро семенила седая женщина лет шестидесяти-семидесяти, одетая неброско, но вполне себе элегантно. В конце коридора остановились, и Лена повелительно указала: – Таня! Направо! Валентина – налево! Что делать – вы знаете. Остальное не ваша забота. – А если у меня не получится? Я ведь не пробовала этого делать! – Тогда тебя будут драть столько времени, и столько охлосов…пока ты не научишься ЭТО делать! Все, вошли! Таня толкнула дверь, кусая губы и во все глаза глядя – кто и что ее ждет? Но в комнате никого не было. Аскетичная, даже строгая комната, похожая на номер в не очень дорогой гостинице. Никаких особых примет борделя, все скучно и технологично. Впрочем – как оно там, в настоящих борделях? Откуда Тане знать! А по фильмам и книжкам судить о том, что и как должно быть – наиглупейшее занятие. Села на кровать, подогнув под себя подол легкого платья. Все девчонки садились отодвигая, отбрасывая подол, типа чтобы не помять, но Таня всегда брезговала садиться практически голым задом на сиденье маршрутки, или в метро. Мало ли кто там до нее сидел? Бомж какой-нибудь лишаястый! Привяжется какая-нибудь пакость-болячка, хрен отвяжется! Крохоборство до беды доведет. Сидеть пришлось минут пятнадцать, и Таню стало клонить в сон. Она внимательно осмотрела кровать, покрывало – вроде чистое, не засаленное. Тогда аккуратно опустилась на спину, раскидав в стороны руки и вытянув ноги. Подол при этом задрался почти до трусиков, но Тане было по большому счету наплевать – она этого даже не замечала. После того, как сутками напролет ходишь голышом – совсем не заметишь задравшегося подола. Больше того – ощущение трусиков, врезавшихся в тело, платья, закрывшего грудь и босоножек, утягивающих ступни казались сейчас странными, непривычными! То ли дело – шлепаешь себе босиком, ветерком тело обдувает, не жарко, и не холодно. Вот когда начнешь понимать нудистов! Когда раскрылась дверь – Таня встрепенулась, сон – как рукой сняло. И то, что она увидела – ее просто потрясло. Негр! Здоровенный, угольно-черный – таких и в жизни-то не увидишь! «Эфиоп!» – почему-то всплыло из памяти. Он был одет как обычные парни – джинсы, рубашка, сандалии. Зубы удивительно белые – тоже бросилось в глаза. Он все время скалился, будто увидел что-то особо радостное, а не испуганную глазастую девчонку лет семнадцати в коротком платье, открывающем загорелые бедра. Лопотал что-то по своему, потом перешел на ломаный английский – что-то вроде «найс герлс» и «бьютифол». Но это было понятно – даже если бы Таня не прошла ускоренный курс под руководством преподавателей корпорации. С виду парень был достаточно молодым – двадцать пять, или двадцать семь лет. Хотя…кто знает, как определить возраст у негров? Тем более – черных, как уголь! Он тут же деловитой рукой ощупал Танину грудь, которая просто-таки утонула в его широкой ладони, и Таня вдруг с удивлением заметила, что ладонь эта гораздо светлее, чем тыльная ее сторона. Таня никогда близко не общалась с чернокожими, так что этот факт для нее был чем-то вроде откровения. Впрочем, она тут же забыла о светлой ладони, и обо всех таких глупостях – негр легко, как куклу поставил ее на ноги, и одним движением задрал платье к шее, опять-таки что-то бормоча и скалясь. Потом сдернул платье совсем, и уцепившись за узкие кружевные трусики спустил их до самых щиколоток. По коже Тани побежали мурашки! Она и негров-то видела только в кино, и чаще в порнушке, но чтобы вот так, вблизи, да еще чтобы его ладонь гладила ей живот, грудь, чтобы пальцы теребили «киску»…в жизни бы никогда не поверила, что такое может случиться! А случилось! Чернокожий прильнул губами к Таниному животу, спустился ниже, и она почувствовала, как его язык гуляет по всем потаенным местечкам, забираясь все глубже и глубже. «Как бы спид не подцепить!» – мелькнула мысль, и тут же Таня с нервным смешком вспомнила, что сейчас ей не грозит даже радиация, способная убить любого человека в этом мире. Она теперь вообще-то и не совсем человек, если как следует разобраться.