Чернокожий оторвался от Тани, снова бормоча свои «бьютифолы» и «найсы», встал, и в несколько быстрых движений сдернул с себя одежду, оставшись совсем голым. И снова Таня с удивлением отметила – на нем под джинсами не было нижнего белья. Вот так – рраз! И надел джинсы прямо на голое тело! Зверье! Дикие люди! Она с любопытством смотрела на чернокожего как на человека с другой планеты – чем он отличается от нормального…хмм…обычного человека, кроме цвета кожи и формы нос-губ? Да ничем! Если что-то и бросалось в глаза, то это его мужской орган, и вправду очень впечатляющего размера. Все-таки порнушки не врут! Здоровенная штука, и тоже черная, как уголь! Таня неожиданно для себя собой взяла в руки его «ствол» – он был упругим, горячим, но совсем не таким твердым, как она ожидала. И снова вспомнилось, теперь из анекдота: «Если бы он еще и работал – цены бы ему не было!» Таня нервно хихикнула, выпустила «аппарат» из руки, а негр видимо воспринял ее смешок как восхищение евонной мужской статью. Он как-то смешно запрыгал, забормотал, типа демонстрируя свой выдающийся фалллический аппарат, и взяв его в руку, стал буквально нарезать круги, вращая членом в воздухе, как пастух Семеныч своим длинным кнутом. И снова Таня хихикнула, забыв, зачем тут находится, что ей нужно делать, и вообще – кто она такая. Ощущение было таким, как если бы Таня просто взяла, и пришла на свидание с неким чернокожим, решив в конце концов попробовать – как это, с негром-то, так ли хорошо, как это показывают в сотнях порнушек! Но чернокожий напомнил – кто она, и зачем здесь находится. Он толкнул Таню в грудь, да так, что она плюхнулась на попу, вскинув ноги вверх и едва не покатившись кубарем, а потом подошел, и без всяких там церемоний сунул свой наполовину эрегированный член прямо в губы, схватив Таню за голову, и сердито пробормотав что-то по-своему, на непонятном Тане языке. Таня покорно открыла рот, впустив в себя эту здоровенную штуку, и медленно заработала головой. Негр что-то снова сказал – сердито, возмущенно, вроде как порицал ее за вялую работу, и схватив за голову еще крепче, задвигал тазом, вгоняя себя как можно глубже и не обращая на хрип Тани, у которой тут же возникли рвотные позывы – слишком глубоко засунул, в самое горло! Тут уже пропало ощущение свидания, и негр уже не казался неким иностранцем, на свидание с которым Таня решила пойти «для общего развития» – чтобы знать, чем белые отличаются от черных. Теперь она была шлюхой, которую трахал бесцеремонный, и вообще – не очень приятный клиент. Так-то он был довольно чистым, почти ничем не пах – если не считать какого-то странного мускусного запаха, который – как где-то читала Таня – присущ всем людям негроидной расы, гораздо ближе находящимся к природе, чем обычный европеец. Мучилась она недолго. Уже минуты через две он выдернул свою черную «штакетину», едва пролезшую в Танин маленький ротик, и развернув девушку спиной, бросил ее на постель, бесцеремонно раздвинув Танины ноги широко в стороны, чуть ли не на шпагат. Начал он снова с поглаживаний и полизываний – что опять-таки отличало его от русского парня, которому «впадлу» удовлетворять девушку языком. А потом просто приставил член и вошел – не грубо, но бесцеремонно, ничуть не обращая внимания на то, что Таня охнула, задохнувшись от непривычного ощущения такой здоровенной штуки в своем животе. И снова мелькнула дурацкая мысль: «Хорошо, что он у него не хочет как следует стоять! Если бы был твердым, как у наших – он бы мне все там порвал!» Почему-то эта мысль Таню возбудила, и она стала незаметно для себя самой подаваться назад, помогая «клиенту», тяжело дыша, постанывая, сосредоточившись на том наслаждении, которое может предоставить только секс. Убила она его в тот момент, когда чернокожий излился в нее, застонав, зарычав, как дикий зверь, перемежая свои рыки и стоны выкриками на нескольких языках, из которых Таня узнала только два – английский, и французский. Это было даже легче, чем с Виктором, все равно, как взять, и всосать в себя пенку с чашки горячего кофе – рраз! И готово! И вот уже мертвое тело, которое только что двигалось, жило, исторгало из себя горячее семя лежит на Таниной спине, потяжелев, как всегда бывает после того, как из него выходит душа. Таня спокойно, без колебаний и истерик сбросила чернокожего на пол, зажала низ живота, из которого капали белые и прозрачные сгустки, прошла в ванную комнату, где минут пять, сидя на биде, вымывала, выдавливала из себя «подарок», который оставил этот «эфиоп». Потом подошла к платью, брошенному на пол, аккуратно расправила его, надела. Нашла трусики – тоже натянула. Потом села на кровать, и стала ждать. Чего именно – она не знала. Может, ей пришлют еще какого-нибудь «охлоса», которого нужно «освободить» от его никчемной жизни, а может на этом ее миссия и закончилась. Что тоже вполне вероятно. Она сидела, смотрела в мертвые глаза чернокожего парня, и пыталась разобраться – что же на самом деле чувствует? Вот сейчас – она убила человека. И что? Шевелится что-то в душе, или нет? И убеждалась, раз за разом – нет, ничего не шевелится. Может ей нарочно подобрали первого охлоса такого, отличающегося от привычных мужчин, можно даже сказать – нечеловеческого? То есть – вот ты, к примеру, считаешь, что вправе убить животное, потому что ты человек. Право такое дал тебе бог – убивай зверей, и питайся их плотью. Звери, само собой, против этой божественной заповеди, но тебе пофиг – есть-то хочется! А раз хочется – значит можно. Так и тут – вроде и человек, похожий на человека – руки, ноги…член. Но и не человек – черный какой-то, страшный, губы навыкате и говорит непонятно! Такого и убить не так жалко. Опять же – невоспитанный, грубый! В общем – твоя плоть нужна мне, чтобы питаться. Так природа устроила. Потому – извини, парень, но я забираю твою жизнь! Конечно, в этом деле помогла и обработка в Корпорации – когда тебя саму ни в грош не ставят, когда ты грязь под ногами, рабыня – тогда легче убить того, на кого тебе покажут. Вина за убийство ведь не на тебе, а на твоих хозяевах! Ты просто инструмент, не больше, и не меньше! Как лопата. Или топор. Лопата копает, топор рубит. А ты отбираешь жизнь у человека. Такая вот у них судьба! Что теперь поделаешь? Таня снова откинулась назад, закрыла глаза. Она все-таки успела кончить, и даже не один раз, и сейчас ей было тепло и приятно, главное – не видеть мертвого тела, представить, что ты сейчас где-то на отдыхе, в отеле на море, а не в каком-то заброшенном борделе рядом с трупом чернокожего мужчины. Таня не была ни в каких отелях, ни на каких морях, но рассказы об этом слышала, в книжках читала. Так что отдых и должен выглядеть именно так. Без мертвого негра, конечно. Лежать пришлось недолго – пришла Лена и поманила за собой. В коридоре уже стояла Валентина – хмурая, невеселая, Таня хотела что-то спросить, но та только помотала головой. Мол – потом расскажу! И снова они идут по коридору, внизу по лестнице, к микроавтобусу. Взревывает двигатель, и машина несется по шоссе. Через полчаса микроавтобус остановился возле большого особняка – просто-таки огромного особняка – с большущим голубым бассейном, видимым от ворот, с коротко стриженым газоном, похожим на ковер, пальмами и множеством кустов и деревьев, покрытых разноцветными пышными цветами. Пахло одуряюще, этот воздух, напоенный медовым запахом можно было пить, как драгоценный напиток! Красота! – Живут же люди! – завистливо вздохнула Валентина, попыталась сказать что-то еще, но Лена ее перебила: – Тихо! Сейчас идем в дом. Там лежит больной. Таня, слушай внимательно! Ты его возбуждаешь – с помощью Зова. Только не переборщи, не делай из него куклу, готовую лизать твои ноги! (Она взглянула на Валентину) Просто сделай так, чтобы он тебя захотел. Чтобы у него появилась эрекция. Затем влезаешь на него, и делаешь то, что нужно. Передаешь ему энергию. Сливаешь. По окончании мы едем на базу. Все понятно? – А что тут не понять? – Таня пожала плечами, что смогу – сделаю. – Эту курицу с собой бери. Пусть охраняет! – сердито бросила Лена – Пусть смотрит, учится. А то только трахаться умеет! Да и то – не так, как нужно! И пошла вперед. – Чего она на тебя бочку катит? – шепнула Таня, и Валентина досадливо поморщилась: – Не получилось у меня. Трахнулась с парнем, а забрать у него жизнь не смогла. Вот не получается, и все тут! Вроде и понимаю – как надо сделать, а никак! И хочу ведь сделать! Мда…как бы меня в прислугу не списали. Ленка так и говорит, гадина: «В прислугу спишем! Будеш полы драить, да унитазы начищать!» Вот таки дела, подружка! А у тебя все ништяк, как погляжу… – Хмм…наверное… – неуверенно улыбнулась Таня, совсем в этом не уверенная, и обе они вошли в огромный холл, выложенный черными и белым мрамором. Глава 7 В комнате пахло просто ужасно. Запах болезни, запах смерти. На кровати лежал старик, и возраст его определить было совершенно невозможно – может сто лет, а может сорок. По складкам пергаментной кожи никак не определишь возраст человека, и по острому носу, торчащему на желтом лице. Жидкие, редкие волосы едва покрывали череп, бесцветные глаза смотрели равнодушно – их хозяин скорее всего давно уже свыкся с мыслью о переходе из этого мира в тот, загробный. Если загробный мир, конечно, существует в этой Вселенной. Навстречу Елене шагнул мужчина лет сорока, элегантно одетый, с перстнем-печаткой на худом аристократическом пальце – на перстне Таня заметила камни, и эти камешки сверкали, переливались в лучах солнца, заглянувшего через неплотно прикрытые шторы. Все на этом человеке было дорогим – начиная с хирургически чистых ботинок, и заканчивая запонкой для галстука, на которой красовались такие же сверкающие камушки, как и на перстне. Он начал что-то говорить по-английски, Таня попыталась понять – что именно – но через несколько секунд потеряла суть разговора. Он говорил слишком быстро, и при таком владении языком, что было у Тани понимать разговорный язык очень даже проблематично. Елена отвечала – так же быстро, уверенно, подтверждая слова кивками головой, и похоже, что разговор их сладился, потому что «секретарь», или кто он там был, что-то приказал двум людям в медицинских костюмах. Тон его слов был повелительным, так что женщина (вероятно медсестра) тут же вышла, а мужчина, оставшийся в комнате начал набирать в шприц жидкость из пузырька. – Так! – Елена повернулась к Тане, испытующе глядя ей в глаза – Слушай меня внимательно. Ошибки быть не должно. Сейчас он сделает укол этому старику, тот взбодрится, и начнет соображать. Тогда ты запустишь в него Зовом, но не сильно, а так, чтобы он был готов к сексу. Потом влезаешь на него, и наслаждаешься жизнью. В момент оргазма – выпускаешь в него ту жизненную энергию, что забрала у негритенка. Ты получаешь премию, мы получаем гонорар – и все довольны! – А если у меня не получится? – Таня вдруг разволновалась, ее губы прыгали, и она кусала их острыми белыми зубками – Что тогда? – Тогда – все плохо! Ты не получишь премию, а мы, корпорация – огромные деньги. Ты имеешь в виду, что с тобой будет дальше, если ты не сможешь его вылечить? Ну…кроме финансовой потери, будешь еще и наказана. Нет, а ты как думала? Тебе работа сплошное наслаждение? Оргии? Жрачка? Много денег ни за что? Вот твоя работа! Садись на него верхом, и получай удовольствие! Думай о хорошем – например – о том, что на его месте молоденький парень, который тебе очень нравится. Глаза закрой, и все! Кстати, мы не зря два дня не подпускали к вам мужчин – «голодной» исполнить заказ гораздо легче. По себе знаю. Смотри веселее! Чего распустила губешки? Ты еще и удовольствие получишь, так что хватит нытья! – В комнате кто будет? Ну…когда я буду с ним делать это? – Только ты, и он. Если хочешь – останется Валентина. – Нет. Все пускай выйдут! Все! И вы тоже. – Хорошо. Все – так все. Ладно, укол уже готов, оставляю тебя одну. Валентина, за мной! Елена что-то сказала мужчине-секретарю, тот бросил быстрый взгляд на Таню, нахмурил брови, затем легонько пожал плечами и кивнул. Скомандовал мужчине-врачу, тот оставил на подносе одноразовый шприц, который только что держал в руках, и вышел, искоса глядя на гламурных молоденьких красоток, за каким-то чертом приведенных к смертному ложу старика. Последней вышла Елена, уже стоя на пороге, она оглянулась и улыбнулась Тане почти человеческой, почти доброй улыбкой. Мол, не переживай! Все будет нормально! Однако Таня в этом была совсем даже не уверена. Она подошла к кровати, на которой лежал старик, встала рядом, глядя ему в лицо, и не зная, что нужно делать. Он все так же смотрел в потолок, равнодушный, тихий – живая мумия, да и только. Только вот у мумий нет воткнутой в руку иголки, и нет капельницы, из которой медленно капало какое-то вещество. Тане стало так грустно, так тоскливо – аж до воя! Ну вот что, что с ним делать. С этим трупом?! О том, что ей придется каким-то образом его возбуждать – просто-таки плакать хотелось! Вдруг мужчина шевельнулся, его левая рука, свободная от шланга дрогнула, пальцы сжались в кулак. Затем он медленно, очень медленно повернул голову и посмотрел на Таню, будто проснулся от тяжелого сна. Его сухие губы что-то сказали – она не разобрала что именно. Наклонилась, переспросила: – Что?! Уот?! Мужчина слегка улыбнулся, приподнял руку и поманил Таню к себе, похлопав ладонью по постели рядом с собой. Она подошла, села, и тогда рука старика осторожно, медленно легка на ее коленку – горячая, сухая, похожая на обугленную ветку дерева. Таня помедлила несколько секунд, и выпустила заряд «Зова», пожелав, чтобы старик до безумия, до скрежета зубовного ее захотел. Больной вздрогнул, глаза его расширились, он тихонько застонал, и рука старика сжалась, оказавшись неожиданно сильной, не такой, как у больного на смертном одре. И тогда Таня решилась: она встала с постели, осторожно, следя чтобы не порвать, стянула через голову свое легкое элегантное платьице, едва прикрывавшее бедра, сдернула трусики, мокрые, пахнущие сексом, и подойдя к постели больного, сдернула с него простыню. Обнажились такие же желтые и худые как руки – ноги. Старик был одет в длинную белую рубаху – почти до пят, как женскую ночнушку, и Тане пришлось задрать подол рубахи, чтобы добраться до главного органа, призванного спасти этого несчастного. Удивилась – худоба старика никак не подействовала на размер органа страдальца. Он был вполне приличного размера, и более того – находился наполовину в боевой готовности. Таня забралась на постель, стараясь сидеть осторожно – не дай бог, навалишься на старика – треснет пополам, потом проблем не оберешься! Кости-то старые! Взяла в руки его член и начала ласкать, с удивлением чувствуя, как плоть восстает, крепнет – не хуже чем у молодого парня, месяц мечтающего о женщине и тихо сбрасывающего напряжение, прячась под одеялом. Мужчина что-то сказал, Таня не разобрала – что именно. То ли благодарил за ласку, то ли отгонял, мол – куда залезла, но Тане было уже не до того. Член торчал, как кол, и если она не использует эту возможность – рискует пролететь, как фанера над парижем. А потому она решительно двинулась вперед, взяла «ствол» в руку и аккуратно заправила себе в киску. Ощущение не было странным – что она, сверху не была? Температура? Так у инкубов всегда высокая температура, выше, чем у людей. Размер – как размер. Глаза закрываешь – и представляй себе…кого? Ну…кого-нибудь из инкубов, наверное. Тех, с кем она была два дня назад. Например – Акселя, с его мощным телом и здоровенным мужским хозяйством. Или того, сирийца – он трахал ее с такой скоростью, что казалось – сейчас из киски пойдет дым от интенсивного трения. Главное – не видеть перед собой эту «мумию», не вдыхать запах старческого тлена, и не думать, что сейчас ты не трахаешься ради удовольствия, а исполняешь свои обязанности сексуальной рабыни, готовой на все и всегда! Ей удалось забыть. Через минуту, она возбудилась, начала тяжело дышать, постанывать, закидывая назад голову и закатывая глаза. Еще через пять минут она уже скакала, забыв вообще обо всем, и сосредоточившись только на ощущение горячего «кола», раздвигающего плоть и заставляющего кричать, стонать, и двигаться, двигаться, двигаться… Что там делал старик, как он себя ощущал – Таня не видела. И когда на шестой минуте секса ее начал колотить оргазм, она подождала несколько секунд, всхлипывая, и выгибаясь, а потом отдала партнеру весь запас накопленной жизненной энергии – почти весь. Процентов восемьдесят. Как она определила, сколько энергии истекло, откуда знала, как можно замерить остаток в «баке» – Таня не знала, и знать не хотела. Еще раньше ей сказали преподаватели, что такое знание придет само собой. Она будет с точностью до одного процента определять свои запасы энергии, и не надо задавать глупые вопросы и докапываться до истины – как происходит, и почему. Есть знание, есть уверенность – вот и довольствуйся этой самой уверенностью. Мужчина закричал, застонал, и…кончил, выбросив в Таню поток горячего семени. То ли из-за того, что она напитала его жизненной энергией, то ли потому, что просто настал такой момент в этом сеансе секса. Но факт есть факт – мужчина задергался, его ствол запульсировал, и это добавило Тане удовольствия – оргазм, как у всех суккуб довольно длительный и яркий, продлился еще на несколько секунд. И тогда она слезла с постели. Подошла к столику, где лежали гигиенические салфетки, достала несколько штук. Присела, зажав промежность салфеткой, и еще несколько минут вытиралась, выжимая из себя семя второго за сегодня мужчины. Ходить в мокрых трусиках не очень-то комфортно! С этой мыслью она натянула на себя платье, хотела надеть трусики, но передумала. Повернулась к больному и бросила кружевной комочек ему на постель: – Лови, дедулька! На память! И тут же охнула – мужчина изменился на глазах! Складки кожи подтянулись, и кожа эта не выглядела уже такой желтой и высохей – она порозовела! Волосы почернели, и на проплешинах явно видна молодая поросль новых волос. Смешно, но Тане почему-то бросилось в глаза – поросль волос появилась и у в паху – видимо его брили – то ли перед операцией, то ли для лучшей гигиены, по привычке. Теперь – он начал обрастать. И молодеть! Через несколько минут, под удивленным взглядом потрясенной Тани мужчина выдернул из руки иглу, бросил ее на пол, счастливо улыбаясь и мотая головой, будто не верил в происходящее. Нажал кнопку, спинка кровати поднялась, и мужчина принял сидячее положение, все так же улыбаясь и лукаво поглядывая на девушку.