– Гоу! Иди сюда! – попросил он, и держа в руках Танины трусики, растянул из в стороны, глядя на просвет, как ценитель хорошего вина рассматривает бокал с красной пахучей жидкостью, выжатой когда-то из виноградных гроздей. – Как твое имя? – спросил шестидесятилетний, очень худой мужчина, поглаживая Танино голое бедро – Я желаю, чтобы ты осталась со мной! Любовницей! Женой! Кем угодно! Началось! – подумалось Тане. Ее сразу же предупредили о последствиях такого лечения. Мужчина фактически влюбляется в суккубу, начинает предлагать все, что угодно, упрашивать, сердиться, даже ругаться. Потому – деньги всегда берут вперед, а суккуба всеми возможными способами старается уйти подальше от «объекта». Пройдет время, действие Зова закончится, и он ее забудет. И хорошо для него! Потому что суккуба безопасна для него только тогда, когда совершает акт лечения, когда впрыскивает в него жизненную энергию, нейтрализующую ее яд. А потом – все становится на свои места. С каждым актом партнер суккубы чахнет, заболевает, и вскорости умирает, напитанный ее ядовитыми выделениями, всасывающимися прямо сквозь кожу и слизистую оболочку. Таня встала с постели, увернувшись от цепких рук бывшего больного, так и продолжающего молодеть, и пошла к двери, не обращая внимания на крики встревоженного и рассерженного мужчины. Выскочила за дверь, и глядя в лицо встревоженной Елены, облегченно сказала: – Все, я сделала это! Валим отсюда побыстрее, пока он за нами не погнался! Что-то я все-таки переборщила с Зовом, никак не могу рассчитать нужную дозу! – Сто тысяч тебе на счет – довольно сообщила Елена, заглядывая в комнату, где уже суетились ошеломленные врач и медсестра, и всплескивал руками не менее ошеломленный «секретарь». Они не стали дожидаться разговора с мужчиной и с секретарем – из чего Таня сделала вывод, что все деньги за работу уже получены. Через две минуты они уже сидели в микроавтобусе, а еще через минуту – несли по улицам туда, откуда прибыли час назад. Таня сидела сонная, расслабленная – после двух мужчин, да после стольких оргазмов – ей очень хотелось спать, глаза сами собой закрывались, веки стали будто чугунными. Нервное напряжение, секс – все это подействовало на девушку как хорошее снотворное, а причин сдерживать себя и не спать не было совсем никаких. Таня уснула. Проснулась от того, что кто-то сел рядом, прогнув подушку дивана. Почему проснулась – сама не знала. В безопасности ведь, на яхте! Открыла глаза – Валентина. Смотрит внимательно, а глаза странные, неподвижные, будто не смотрит на самом деле, а так…будто мертвец. Или человек в коме. – Нам нужно выйти наверх. Обязательно нужно выйти наверх! Голос Валентины под стать ее голосу – ровный, непохожий на обычный эмоциональный голос девушки. Так сказал бы робот – вроде Терминатора. – Эй, Валь! Валь, ты чего! Потрясла за руку, Валентина встрепенулась, захлопала ресницами: – Эй, ты чего, Танюх? Что случилось? – Это ты мне скажи – что случилось! Что ты сейчас сказала? Минуту назад? – Да ничего не сказала! Хмм…а как я тут оказалась? Я же наверху сидела! На море смотрела! И тут – бах! Уже в салоне, и ты меня трясешь. – Ты сказала, что нам нужно выйти наверх. Только как-то странно сказала, будто не в себе! – Чушь! Я что, заговариваться начала?! Спятишь тут, в самом-то деле! Внатури, пошли наверх, а? Тут душно, жарко, а там ветерок! Таня подумала, и решила: – Пойдем. И правда – жарковато. Интересно, кондиционер тут есть? Хотя на кой он черт, когда по морю несешься! Ветер же дует. – Вот и пошли…обдуемся ветерком. Заодно с Еленой побазарим – она вроде в хорошем настроении, что-нибудь у нее выспросим. Ну…про жизнь нашу тяжкую! – Тяжкую – усмехнулась Таня, оглядев дорогое убранство салона – А сколько я спала? Не засекла время? – Да минут десять все…мне кажется. Мы только недавно от берега отошли. Кстати, видала, как я уже по-морскому говорю? Не отплыли, а отошли! Хе хе хе… Они поднялись наверх, сели под навес на белые кожаные диваны, намертво приделанные к полу. Перед ними на столе стояли запотевшие бутылки – то ли пиво, то ли какая-то газировка – Таня так и не поняла. Впрочем – не особенно и старалась рассмотреть. Пить ей пока не хотелось, двигаться – тоже. Сверкающая гладь моря, на которой не гуляет ни одна волна, солнце, и позади – берег, над которыми нависают огромные скалистые горы, выжженные, как марсианские пустыни. Если бы не это море, жизнь тут была бы совсем невозможно – первое, что пришло в голову при взгляде на эти горы. Лена сидела здесь же, и на приход подчиненных не обратила никакого внимания. Сидела, и потягивала янтарную жидкость из высокого стакана, совершенно не заботясь, чтобы предложить что-то двум суккубам. Впрочем – они другого отношения и не ожидали, особенно Валентина, не выдержавшая сегодняшнего испытания. – Елена…можно, я вас спрошу? – осмелилась Таня, с волнением ожидая – то ли нахрен пошлет, то ли ответит – неизвестно. – Спроси… – расслабленно ответила Елена, глядя куда-то в просторы моря – Только ответить не обещаю. Но постараюсь. Ты заслужила. – Откуда взялся тот охлос, которого я убила? – выпалила Таня, и замерла. Что ответит? – Как и все – из этого самого места! – вдруг усмехнулась Елена. Потом посерьезнела, добавила – Пусть тебя это не волнует. Какая разница – откуда? С улицы. Предложили трахнуть белую девчонку, да еще и денег, мол дадут. Вот он и побежал – радостный такой! Ублюдок… Знаешь, сколько их тут теперь бродит? Все побережье засрали! Только и думают, чтобы чего-нибудь спереть, да девку трахнуть. Беженцы, своло?та чертова! Одним гавнюком меньше. – А можно спросить – сколько получила Корпорация за мою работу? Елена повернула голову, пристально, будто заглядывая в душу, посмотрела на Таню. Помолчала, но все-таки ответила: – Это не твое дело. И никогда не задавай таких вопросов. Но чтобы было ясно – ведь ты теперь одна из нас – Сотни миллионов. Долларов. Многие сотни. Человек, у которого много миллиардов, не постоит за тем, чтобы отдать один. И прожить еще одну жизнь. – А это кто был? Секретарь его? Ну…мужчина тот? – Сын – усмехнулась Елена – Как ни странно, богатые тоже любят своих родителей. Вот он и раскошелился…из папиных денег. – А я не люблю своих родителей – внезапно вмешалась Валентина – Штоб они сдохли! Твари! – Я тоже не любила своих родителей – задумчиво кивнула Елена – И я тоже была уличной девкой. Так что мне все это знакомо. Но если ты еще раз вмешаешься в разговор, перебьешь меня – получишь плетей. Поняла? – Поняла – шмыгнула носом Валентина, хотела высморкаться на пол с помощью большого пальца правой руки, но передумала, глядя на то, как неодобрительно смотрят на нее «соседи». – А можно мне узнать структуру Корпорации? – снова спросила Таня – Сколько в ней людей? Кто стоит во главе? Вообще – откуда она взялась, эта корпорация? Когда…если поднимешься на должный уровень – тебе все расскажут. А пока знать тебе особо ничего и не надо. Вкратце – есть основной состав, рабочие суккубы – вроде тебя. Есть обслуживающий персонал. Есть Мастера, которые командуют отделениями Корпорации. Есть Высшие, командующие блоками отделений. И есть Великий Господин, который над нами стоит. Его мало кто видит, даже я не видела его ни разу. Кстати – я называюсь Наставница. Это та, что из уродливых физически и душевно девок воспитывает суккуб. – А у инкубов, что, Наставник? – догадалась Таня – И вот еще что…как часто набирают группы вроде нашей? И сколько отсеиваются в процессе обучения? – Много отсеивается. По-разному. Ваша группа одна из самых сильных. Одна ты уже покрываешь все наши расходы. Куда деваются новобранцы? Ну…не все выдерживают обучение, и их списывают в обслугу. «Или хоронят!» – добавила Елена мысленно – «Только тебе знать об этом незачем. У каждой суккубы свой срок жизни. Ты можешь передать энергию десять раз, а можешь десять тысяч. А можешь и вообще забирать и передавать вечно. Но никто не знает, сколько той, или иной суккубе отпущено жить. В один несчастный миг ты можешь просто упасть, и умереть, превратившись в хладный труп. И никто не знает, отчего так происходит. А еще, если ты начнешь дурить, если станешь работать против нас – результат будет тем же. Пуля снайпера, или взрывчатка. Или просто разрежут на кусочки, и сожгут. Чтобы не было ни малейшего шанса на восстановление. Потому такие дурочки как ты нужны всегда» Но вслух она ничего не сказала, только потянула из бокала уже слегка нагревшуюся жидкость, и с легкой грустью подумала о том, что невозможность опьянеть – огроменный недостаток в ее нынешней жизни. Иногда просто хочется нажраться, как свинья, и делать что-то непотребное, бунтарское – как вот эта рыжая стерва, так и оставшаяся непокоренной! – Она врет – вдруг ровным грудным голосом заявила Валентина – Она знает, куда деваются суккубы. Но не хочет говорить. – Что?! – глаза Елены едва не выскочили из орбит – Что ты сказала?! – А?! Вы воще о чем?! – Валентина удивленно захлопала ресницами – Я все время молчу! Ничего не говорила! – Нет, говорила! – Елена поставила стакан на столик, встала, прочно уперев стройные ноги в палубу яхты – Ты сейчас сказала, что… Она вдруг замолчала, посмотрела вперед, и глаза ее сделались большими, по-плошке. Она приставила ко лбу ребро ладони, присмотрелась, и побледнела: – Назад! На материк, быстрее! НАЗАААД! ГОНИИИ! Она закричала так яростно, так громко, что Таня вздрогнула и отшатнулась. А потом посмотрела туда, куда глядела Елена. Вначале она ничего не поняла, и только удивилась – что там. На Острове, костры жгут, что ли? Потом до нее донесся стрекот автоматных очередей и грохот взрывов. Дым стал еще чернее, еще выше, и Таня заметила, как в небе расцвели белые пушинки реверсивных следов, будто кто-то запустил реактивный самолет. Она не сразу поняла, что это ракеты, вылетающие из батарей вертолета, и только тогда, когда увидела на фоне голубого неба маленьких черных «стрекозок» – все поняла. Нападение! Она оглянулась на Валентину – та смотрела на происходящее спокойно, бесстрастно, и лишь легонько покусывала белыми зубками нижнюю губу, будто проверяя ее на прочность. А когда Таня заметила, что две «стрекозы» отделились от общей круговерти и полетели за их яхтой, Валентина тем же неестественным голосом сказала: – Попали. Теперь – только нырять! Таня не обратила никакого внимания на ее слова, она до боли сжав кулачки, смотрела, как увеличиваются в размерах, делаются все крупнее и крупнее хищные зеленые вертолеты, похожие теперь не на стрекоз, а на легендарных Гарпий, проживавших некогда где-то в этих местах. За спиной загрохотало, да так, что у Тани заложило уши! Она присела, зажав их руками, и не отрываясь, во все глаза смотрела на то, как рулевой и Елена стреляют в вертолеты из автоматов, так, будто делали это всю свою жизнь и поливать вертолеты очередями такое же плевое дело, как пить вино, или есть лобстера, разделанного искусным слугой. Кто-то крепко уцепил ее за руку, и она вздрогнула, от неожиданности закричав: «Ай!» Валентина не обратила на крик никакого внимания. Он молча потащила Таню к борту, и буквально выбросила ее в море, метнув, как баскетбольный мяч! И следом прыгнула сама! В тут же секунду небо расцветилось пучками реверсивных следов, и несколько ракет воздух-земля врезались в борт и настройку яхты. Грянул взрыв! – Ныряй, быстро! – приказала Валентина, и показала пример – скрылась под водой, выставив к небу ноги в босоножках. Таня не стала заставлять себя ждать, и тоже нырнула, уходя все глубже и глубже под воду, загребая руками, дергая ногами, как здоровенная разумная лягушка. Через какое-то время они погрузились на такую глубину, что вокруг все потемнело, сделалось сумрачным – и это притом, что вода была невероятно прозрачной и просматривалась не меньше чем на двадцать метров. Значит, они погрузились гораздо глубже. Валентина была рядом – она висела в толще воды то ли радостно ухмыляясь, то ли оскалившись. Белое платье задралось до груди, обнажив узкие трусики, копна рыжих волос распушилась, зрелище было совершенно фантастическим, если не сказать – жутким. Валентина показала наверх, и на свои глаза, Таня глянула – наверху полыхало. Пламя, черный дым были видны даже отсюда, и на головы суккуб медленно, кружась в толще воды опускались какие-то детали яхты, кусочки. Отлетевшие от нее во время взрыва. Валентина махнула рукой, расположилась горизонтально, и куда-то поплыла, как и Таня – изображая что-то вроде брасса. Таня отправилась за ней. Скоро они вышли из-под дождя обломков и огненного пятна, вода стала прозрачней, ее не затенял черный дым, но Валентина не останавливалась, она упорно двигалась вперед, будто собиралась доплыть до самого материка. Это было понятно – нужно как можно дольше продержаться под водой и отплыть как можно дальше – иначе их легко расстрелять с висевшего в воздухе вертолета. А то, что вертолет еще висит – видно, как если бы девушки сидели на дне колодца, и смотрели вверх, в голубое небо. Они плыли около часа, неутомимые, как морские черепахи, и такие же обманчиво-медлительные. Только к исходу часа Таня начала испытывать кислородное голодание. А до тех пор – плыла, не испытывая желания вдохнуть, как какой-нибудь кит, или дельфин. Только когда стало уже невмоготу, она догнала Валентину, плывущую впереди, постучала ее по ноге, и указала пальцем вверх, мимикой изображая удушье (хваталась за горло, за грудь, закатывая глаза). Валентина укоризненно покачала головой, но все-таки кивнула, и они стали медленно, осторожно подниматься наверх. К облегчению Таню, вертолетов уже не было. Продолжали чадить останки яхты, медленно погружаясь в морскую пучину, да на воде расплескались радужные разводья – все, что осталось от содержимого бензобака яхты. – Ленке-то, похоже, что кранты! – слегка задыхаясь, бросила Валентина, удерживаясь на плаву с помощью рук и ног, вяло шевелящихся в прозрачной воде – Ну что будем делать, подружка? На Остров? Там могут и грохнуть. Ты сама видала, что происходит. Похоже, что это здешние разборки. Нам только на материк! А там придумаем что-нибудь. Главное – живы, здоровы, а теперь еще и свободны! Теперь никто не может нас унизить, избить, заставить делать то, что мы не хотим! А с нашей-то внешность, с нашими умениями – да мы развернемся, ого-го, как развернемся! Валентина была права в одном – на Остров сейчас нельзя. Что же касается «развернемся» – тут Таня сильно сомневалась, и пока не представляла, что они будут делать. Где взять деньги на проживание? Как долететь до своей страны? Здесь – без знания языка, без документов – им не жить. Единственная надежда – на Дар. На способность вызывать к себе любовь. В общем – на Зов. – Ты хоть знаешь, в какую сторону плыть? – Знаю! Айда за мной! – Валентина бодро зашлепала куда-то в сторону, и Тане ничего не оставалось, как отправиться за ней. Плавала Таня не ахти как, чего-чего, а способность к плаванию не входило в число ее достоинств. Так, бултыхалась по-собачьи, да «типабрассом» плавала, как лягушка. Но ничего – глядя на шлепающую руками Валентину, быстро переняла ее «стиль», и дальше они плыли довольно шустро, взбивая руками морскую пену. В море плыть гораздо легче, чем в пресной воде. Таня об этом читала, а сегодня убедилась – морская вода плотнее, а значит лучше поддерживает, выталкивает тело. И значит – меньше сил уходит на то, чтобы не утонуть.