– Хорошо, Мастер. Все, что прикажете! – Иди. Оставь меня. Девушка поклонилась, не оглядываясь вышла из кабинета. Мужчина положил голову на руки, стоящие локтями на столе и соединенные в кистях, и долго еще смотрел на девушку, лежащую выпяченным лобком в сторону потайной видеокамеры, показывающей все в таких подробностях, что казалось – наблюдатель находится в нескольких сантиметрах от киски, истекающей каплями смазки. Мастер усмехнулся, побарабанил пальцами по столу, потом решительно выключил монитор, отправив его наверх, в люк потолка. У него сегодня было еще много дел, так что сосредоточивать внимание на одной претендентке не стоило. Тем более, что как правильно сказала Лена, та может и не пережить инициации. Потом, все потом! В этот раз много хорошего «материала», есть, над чем поработать. Господин будет доволен. Глава 3 Разбудил ее чей-то голос, бесцеремонно прорвавшийся в сон. А снился Тане белый песок, пляж, яхта – парусная, и этот парус шевелил ленивый ветерок, охлаждавший нагретую на солнце кожу. Таня знала – там, на яхте, ее ждет любимый человек. Лица она не видела, только спину, ноги…и попу – сухую, мускулистую, с ямочками с боков. Ее мужчина что-то делал на палубе, что-то перебирал, или тащил – она не могла понять, что именно. Мышцы на его загорелой, темной, как у мулата спине ходили ходуном. Тащил канат? Может, рыбачил, и как раз в этот момент вытаскивал голубого марлина? Но яхта стоит на якоре, какие сейчас марлины? Странно… Таня вошла в воду, побрела к яхте – здесь почему-то было неглубоко, всего по колено, хотя казалось – шагни, и ухнешь туда, в прозрачную синеватую бездну. Но глубина с каждым Таниным шагом отступала, а яхта хоть и медленно, но приближалась. И вот – все видно, как на ладони. Картинка будто прыгнула, увеличилась многократно, и Таня с ужасом и отвращением увидела: ее любимый занимается сексом! Перед ним, похотливо выставив вверх свою толстую прыщавую задницу стоит рыжая девка, которой Таня не успела выцарапать глаза там, в зале! Тут же, будто включился звук. Девка охала, закатывая маленькие свинячьи глазки, возила задницей, стараясь как можно глубже насаживаться на член. Растяжки, целлюлит теперь особенно бросались в глаза, когда она стояла в этой бесстыдной позе, ничуть не смущаясь ни людей, которые вдруг как по волшебству густо усеяли пляж, ни наблюдателей на других яхтах, с интересом разглядывающих происходящее, ни Таню, которой «принадлежал» этот мужчина. Рыжая знала, что Таня на нее смотрит, она довольно улыбалась и время от время скашивала глаза, поглядывая на конкурентку, ее толстые губы складывались в такую самодовольную и мерзкую ухмылку, что стереть ее можно было только пинком – прямо в желтые зубы, прямо в этот нос, плоский, как у утки, в лоб, к которому прилипли жидкие, мокрые от пота волосенки! Тварь! Ну, держись! На мое позарилась! И ты об этом пожалеешь! Таня шагнула вперед, и… – Подъем! Встать! Картинка тут же развеялась, и Таня открыла глаза, понимая, что все увиденное было сном. И что лежит она в своей комнате – голая, мокрая, от пота. Видать во сне вспотела – так переживала, глядя на происходящее безобразие. Перед кроватью стояли те же слуги, что приносили еду. И которых Таня заставила заниматься сексом. Теперь они были в зеленых медицинских костюмах. На полу перед – пластиковые боксы с какими-то аппаратами, коробочками, шлангами. – Поднимайся и вперед, за нами! – приказал мужчина, и в этот раз в его голосе не было ни капли терпимости и уважения. Теперь он был главным, а она, Таня, подчиненной. Рабыней. Таня молча встала – а что говорить? Ей четко сказано – исполнять все, что прикажут эти люди. Эпиляция, и…клизма, черт ее подери! От предвкушения противной процедуры аж руки похолодели! И анус сжался. В ванной комнате уже кто-то прибрался. И когда успели? Наверное, когда Таня спала. Или волшебством – иначе никак. Кстати, исчезли и остатки обеда. Так она и не попробовала местного борща и ухи из стерляди. И до пирожных не добралась. – Есть до завтрашнего дня нельзя – будто услышал ее мысли мужчина – Мастер посетит тебя в двадцать ноль-ноль. Ты должна быть предельно корректна в выборе слов, и постарайся угадать все, что он хочет. От этого зависит многое. Что именно – «многое» мужчина не пояснил. Кивнул головой на кресло, непонятным образом возникшее в ванной – странное кресло, похожее на гинекологическое, только там, куда должны лечь ноги – ремни-застежки, как и на спинке кресла, как и на подголовнике. – Это что, для пыток? – Таня попыталась скорчить ехидную улыбку, но вышло жалко, с прыгающими от страха губами другого результата не стоило и ожидать. – На кресло! – приказал мужчина, и встал неподвижно, дожидаясь, когда исполнят его приказ. – А пописать хоть можно? – зло бросила Таня, шагнув к унитазу – И если можно, в одиночестве! Мужчина не пошевелился, не отводя глаз сопроводил Таню взглядом. Смотрел он и все то время, пока она делала свои делишки, смотрел и после, когда она, сгорая от стыда и кипя от злости подмывалась из «лейки» теплой водой. А потом Таня устраивалась в кресло, невольно вспомнив анекдот про то, как старая врачиха-гинеколог учила молоденькую дурочку усаживаться в это кресло. «Как садиться? Как трахали тебя, так и садись!» Девчонка корячилась, корячилась, потом устроилась в какой-то ужасной, дурацкой позе, сжавшись в комок, врачиха смотрела, смотрела, и участливо так спрашивает: «Милая, да где же тебя так-то?!» «В запорожце!» – отвечает «милая». Таню притянули ремнями – «Ни вздохнуть, ни пернуть!» – как бывалыча говорила мама. Вот теперь со мной можно делать все, что угодно! – резанула дурная мысль – Режь, органы вынимай, и ничего нельзя поделать! Почему надо усаживать в гинекологическое кресло, чтобы вынуть из Тани органы – мозг ответ давать отказался. Логика выключилась, как выключилось все, кроме участков мозга, отвечающих за поддержание жизнедеятельности, и тех участков, что пытались контролировать страх, заставивший Таню покрыться пупырышками с ног до головы. Грудь ее вздымалась, проталкивая воздух к горящим, как в огне легким, сердце стучало, норовя вылететь из груди, и новая мысль уже билась в черепной коробке: «Хорошо, что я пописала! Вот бы сейчас было дело – обдуть этих придурков! Теперь они мне отомстят за то, что я их унижала, заставила трахаться! Ей-ей отомстят! Я бы так сделала, а почему они – нет?!» – Спокойно! – мужчина вдруг хлопнул Таню ладонью – сильно, звонко, жгуче, по внутренней стороне бедра, едва не по промежности. Потом еще удар, еще раз, еще! Таня вскрикивала при каждом ударе, а он все бил – не очень сильно, но так, чтобы кожа зудела, горела, как если бы задался целью выдавить из жертвы поток слез. Но Таня сдержалась. Она кусала губы, непроизвольно пыталась шевельнуть задом, как будто норовя уйти из-под удара, но не рыдала, не плакала, и только с ненавистью смотрела на мучителя, губы которого сложились в тонкую, едва заметную улыбку. Последних два удара пришлись прямо по лобку, по лепесткам, тут же набухшим от прилива крови, и это было не больно, а больше унизительно, как будто мужчина похлопал по плечу, а попал по промежности. Мол, успокойся, все нормально, не переживай! В руках девушки уже был прибор – она включила его, и ванная комната наполнилась жужжанием. Таня знала, что это такое – эпилятор, догадалась. Модель не знала – что-то импортное, это ясно. И болезненное. Очень болезненное! Пробовала однажды. Мамин. Больше не захотела! Лучше брить, чем это безобразие! – А может лучше побрить? – предложила Таня, стараясь, чтобы голос не дрогнул, скосив глаза на подходящую к ней сбоку девицу – Я и сама бы могла! – Скорость убавь – вполголоса сказал мужчина, обращаясь к девушке с эпилятором – Чем ниже скорость, тем чище работа. На Танины слова никто не обратил ровно никакого внимания. Следующие полчаса она запомнила надолго. Можно сказать – на всю жизнь. Нет, ей никто не пытался причинить боль нарочно, растягивая ее, превращая процедуру в пытку. Сама процедура была пыточной, и Таня откуда-то знала, что чем ниже скорость, тем мучительнее будет действие эпилятора. И действительно – чище. Вроде как мама говорила. На низкой скорости он выдергивает и все тонкие волоски, а на высокой – только толстые, тонкие обрывая, или не цепляя. И чем ниже скорость, тем больнее. Таня испытала сейчас все это на собственной шкуре. Больнее всего было тогда, когда девушка «дергала» волосы вокруг «лепестков». А еще – вокруг ануса. Вот тут уж у Тани из глаза полились слезы – и она ничего не могла с собой поделать. Когда пришел черед клизмы, Таня была уже потрясена и совершенно деморализована. Она готова на все, что угодно – лишь бы это поскорее закончилось. Ей даже не дали слезть с кресла. Дважды накачали, как бочку, а потом дали опорожниться в специальную емкость – на глазах наблюдателей, пристально следящих за «процессом». Таня больше всего боялась, что эти твари надуют ее водой так, что у нее в кишках что-нибудь лопнет. Было бы очень обидно сдохнуть в самом начале этого приключения. Которое, уже и не казалось таким уж веселым приключением. Скорее – наоборот. Потом Таню мыли. Несмотря на протесты, мол, «я сама!» – ее намыливали душистой пенкой, терли зад, киску, груди, терли кожу, будто пытались содрать весь верхний слой, и оставили в покое только тогда, когда Таня была уже красна, как рак. Тогда эта парочка собрала свои «инструменты для пыток» и удалилась, напоследок напомнив, чтобы «жертва» ничего не ела. И Таня снова оказалась в постели. Чистая, до ненормальности, злая, опустошенная и…трепещущая. Как оно будет? Как пройдет первый секс? Хотела отдать девственность любимому мужу, любимому человеку, и вот оно как вышло! Впрочем – а что такое девственность? Кусочек плоти, затянувшей «дырочку», не более того. Непонятно зачем затянувший – ведь потом, после дефлорации, женщина нормально обходится и без этой штуки! Так зачем природа превратила первый секс в мучение? Почему нельзя было сделать так, чтобы девственной плевы не было вообще? Что это за дискриминация женщины? У мужчин нет ведь такого безобразия! Засовывай, сколько хочешь, и никаких тебе проблем! А тут…неделю потом заживать будет – девчонки рассказывали. Да и вообще – что это за фетиш такой, девственная плева? Сохранилась она – значит, ты чистая и невинная! А если нет – грязная, распутная шлюха? А вот то, что язык учителя проникал в нее до самой плевы, что он вылизывал все ее тело, это как – оставило ее невинной и чистой, как ангел? А то, что она дергала Николая за член – это считается нормальным деянием для чистой, невинной девушки? Член-то в нее не проникал! Ну…почти не проникал – раза три брала в рот, целовала головку, лизала. Но полноценного минета не было! Так она девственница в общепризнанном ее понимании, или нет? То-то же. Чушь-чушная. Все условно, и все придумано людьми. А что касается ее девственной плевы – как там сказал этот…Мастер? Хорошо, что никакого чужого семени в ней, в ее киске, еще не было. Мол, не испортит чистоту процесса. Какого процесса? Что они хотят сделать? Может, рептилоиды какие-нибудь? Как вариант? Не инопланетяне, а рептилоиды, скрещивающиеся с людьми! А что, почему бы и нет? Читала статьи – мол, рядом с людьми существует племя негуманоидов, которые рядятся под людей и могут с ними скрещиваться. Все рептилоиды стоят у власти, все богачи. И обычно они, почему-то, евреи! Несчастным евреям вечно за все достается… Странно, конечно – целое государство рептилоидов, и никто их так и не разоблачил, кроме отдельных, особо умных кадров. Но Таня точно читала статьи на эту тему! Да и слышала, кто-то рассказывал… И по телевизору что-то такое показывали. Врут, конечно, но не всегда же? Вон, по телеку постоянно кажут то про йети, которые трахают женщин в горах, то про предков людей, оказывается – прилетевших с вольфрамовой звезды. Почему вольфрамовой, а не платиновой, или железной – неизвестно. Это уж на совести сценаристов популярного канала. Соорудили сценарий – «Ну вот так! Хотите верьте, хотите – нет!» Главное, чтобы интересно было! Потянулась за пультом, включила телевизор. Нашла первый канал, посмотрела время – без пятнадцати восемь. Время-то как пролетело! Поспала, потом эти садюги ее мучили – вот время и прошло. Скоро появится Мастер. Интересно, как его положено встречать, если при виде Лены нужно плюхаться на колени и на нее не смотреть? Может ползти нужно ему навстречу, как червяк? Как там называлось у древних, когда человек плюхался на живот и полз к правителю? Про…про…хмм…черт…проскинезис! Вот! Есть еще память! Не всю пропила! Хи хи хи… А смех-то какой-то нервный. Как сказала бы Верка: «Что, ссышь, когда страшно?!» Интересно, как бы она себя повела в такой ситуации? Впрочем – ей-то похеру, она-то сейчас девственности не лишится. Она ее лишилась еще в двенадцать лет, в пионерлагере, с вожатым – сама хвасталась. Говорила, что «улетела», аж сознание потеряла от оргазма. Врет, сучка, никто в первый раз не «улетает» от оргазма! Она тогда чуть с девками не подралась, когда начали ее чмырить, мол, брешет Верка, как сивый мерин! А так-то, если разобраться, почему и не могла «улететь»? В двенадцать лет уже все, первые крови, рожать можно. Кстати – Тайка Федосова в двенадцать родила – скандал был – просто ай-яй! Искали, кто ее обрюхатил, расследование учинили, Тайку крутили-вертели – как курицу в гриле поджаривали. Но она парня так и не сдала. И чо теперь – живет с Васькой Курочкиным, уже второго заделали. Девки ее уважают – не сдала парня! Иначе бы его точно посадили. Жизнь, она такая…это вам не по гламурным тусовкам шастать, наркоту нюхать! Это реальная жизнь! Щелкнул замок. Тихо так, неслышно, но то ли Таня стала слышать лучше, то ли нервы у нее напряжены так, что каждый шорох кажется громким, как весенний гром. Но только прежде чем дверь совсем открылась, Таня уже стояла на ногах, прижав к груди пальцы, сжатые в кулачки. Она была напряжена, едва не звенела, как струна, ожидающая прикосновения музыканта. Вот оно! Сейчас свершится! В комнату буднично и тихо вошли Мастер и Лена. Мастер был одет в темный костюм, который очень подходил к его жесткому, волевому лицу. Белая рубаха оттеняла темную, загорелую кожу, и тем страннее на его фоне смотрелась Лена – мраморно бледная, тоже в темном костюме, на высоких каблуках-шпильках. В руках девушка держала небольшую сумку – не из числа дамских сумочек, а что-то вроде кожаного саквояжа, и похоже – из крокодиловой кожи. Лакированный, бежевый, выглядевший настолько дорого, что это становилось даже неприличным. Таня чуть замешкалась, когда «гости» вошли, и тогда Лена холодно приказала: – На колени! Встречать Мастера только на коленях! – Не нужно – расслабленно приказал Мастер, повернулся к столу и неопределенно махнул рукой. Лена тут же подхватилась, шагнула, подвинула к кровати кресло. Мастер сел, не спуская взгляда с дрожащей, кусающей губы Тани.