Хотя стояло раннее, рассветное утро, воздух показался мне удивительно теплым. В нём явственно улавливались свежие нотки — аромат сосен и мяты, а так же я ощутила сладкий запах пробуждающихся цветов и созревающих ягод. — Ты что делаешь? — заметив, как Султан стал раздеваться, непонимающе вопросила я. Он, бросив на черный капот свою футболку, начал снимать с себя спортивные штаны. — Раздеваюсь, — коротко ответил Султан. — Зачем? — ощущая в груди сладкое-тревожущее предчувствие, произнесла я. — Хочу искупаться, — Султан закинул к футболке свои штаны, следом полетели носки. Я, не в силах отвести взор от Султана, на котором были только спортивные боксеры, чувствовала, как стыдливо-возбужденный жар начал растекаться из центра груди — одновременно к голове и моим конечностям. Ощущая горячее покалывание на кончиках пальцев, я стояла, не зная, что сказать. Тело Султана нельзя было назвать мощным. В нём не было крутых, как горы, мышц, которые так тщательно вырабатываются мужчинами, днями и ночами зависающими в фитнес-клубах (которые только начали набирать популярность в нашем регионе). У него была иная форма. Скорее атлетическая. Подтянутая. Мышцы тоже были, но... натуральные, а не взращенные на химии. Султан напомнил мне молодого Брюс Ли. А фильмы с ним одно время я смотрела с особым упоением. Особенно мне нравился — “Путь дракона”. Мой взгляд зацепился за белую полоску на правом плече Султана. Что это было? Прежде, я не видела её. Она была похожа на шрам... Нужно будет потом спросить у Султана. — Пойдешь со мной? — посылая мне улыбку искусителя, произнес Султан. — С тобой? — как настоящая дурочка, переспросила я. — Со мной. Искупаться, — Султан, отвернувшись, подошел к пруду. Не дождавшись моего ответа, он по колено зашел в воду. — Вода классная, — добавил Султан. Обернувшись, он выразительно посмотрел на меня и сказал: — Идем, кукла. Смой с себя то дерьмо, что так мучает тебя. Его слова подействовали на меня магнетически. — Хорошо, я сейчас, — согласилась я. Отвернувшись, сняла с себя спортивную куртку, потом, собравшись с духом, стянула джинсы. Мои вещи уютно разместились рядом с одеждой Султана. А сама я, глядя себе под ноги, неуверенным шагом направилась в сторону пруда. Внутри меня все раздирало от противоречивых чувств. Стыд и возбуждение. Страх и желание быть зацелованной. Волнение и предвкушение того самого, необходимого. Как только мои ноги погрузились в удивительно теплую воду, яркое осознание, что назад пути не будет, пронзило меня, словно молния. — Какие ножки, — принимая меня в свои надежные объятия, многозначительно протянул Султан. Теплая, влажная кожа Султана прижалась ко мне. Я затрепетала от новых, опьяняюще ярких ощущений. Пряча глаза от мужчины своей мечты, я положила щеку на его твердое плечо. Сильные пальцы заскользили по линии моих позвонков. Я, издав тихий всхлип, смежила веки. — Моя маленькая куколка, моя Айгуль, так напугалась, — зашептал мне Султан на ухо. — Да, — хрипло подтвердила я. — Расскажи, — другая рука Султана опустилась на мою поясницу и прижала к его телу. Эта ласка... Эта нежная ласка после всего пережитого. После бесконечного кошмара, после этого банного ада и удушающего страха, и чувства — безнадежности — черной, убивающей не только тело, но и душу, эта удивительная ласка стала последней каплей. Меня прорвало. — Я... я думала, что никогда не спасусь, и закончу свою жизнь, умирая от изнасилований и глумлений... Я думала, что никто, никогда не узнает, что случилось со мной... Я думала, что мое тело — разорванное, все в крови, закопают в лесу... — голос мой дрожал, дрожала и я сама, и лишь сильные руки сжали меня еще крепче. Переведя дыхание, я продолжала: — Я виновата... ты знаешь, почему я пошла туда? — я заглянула в потемневшие глаза Султана. — Почему? — Потому что я хотела, Боже, какая я дура, я хотела смотреть на тебя с обложек журналов! Чтобы ты, однажды идя мимо киосков, заметил мое лицо и вспомнил про меня! Понимаешь? Все это было лишь для того, чтобы снова увидеться с тобой! Эта идея стала такой навязчивой для меня, что я не подумала, а ведь должна была! Я запрокинула голову наверх. Мой взгляд уперся в небо, стремительно меняющее свой цвет. Серые краски покидали его, освобождая место для нежно-голубой лазури. — Это я виновата в случившемся. Я была дурой, когда пошла туда, — мне стало нечем дышать, и я учащенно задышала, — никак не могу простить себя за это. — Посмотри на меня, — обхватывая меня за щеки горячими ладонями, потребовал Султан. Я покорно устремила на него взгляд, затуманенный слезами. Одна непокорная слезинка, выбравшись наружу, одиноко покатилась по лицу. Лицо Султана выражало решимость, когда он обратился ко мне: — Ты — не виновата. Ты должна это понять. Тебя могли так же затащить в машину, пока ты шла домой. Это могло случиться, когда ты гуляла во дворе. Ты — не виновата, Айгуль. Я с надеждой заглянула в глаза Султана. — Ты красивая. Очень, — он мрачно улыбнулся. — Но разве можно винить цветок за то, что он прекрасен? — Султан, — пораженная романтичными нотками, выдохнула я. — Не вини себя. Чувствуя, как с груди спадает тяжкий груз, я еле слышно прошептала: — Если бы ты не пришел... — Я пришел. — Но почему тебя так долго не было? — мой голос сорвался на крик, и я зарыдала. Горячие, горькие потоки слез брызнули из моих глаз, и, обжигая, полились по щекам. Меня затрясло-замутило. Тошнота подступила к горлу, тело наполнилось липкой слабостью. Словно я горела в лихорадке сутки, и вот теперь, долгожданное жаропонижающее подействовало на меня. Будто лекарство настигло своей цели, и загноившаяся рана вскрылась, и вместе с гноем, очищаясь, полилась кровь... Прямо из души. Голова закружилась, и я обмякла в надежных руках Султана. — Я не мог прийти раньше, — он протяжно вздохнул, и я, на секунду, почувствовала тяжесть, скрывавшуюся за этими словами. Не было сил спрашивать почему так случилось. Не хотела пока знать и подробностей всего этого... Чувствовала, что еще не готова услышать правду. — Пожалуйста, больше не уходи так надолго... — приникая к любимым губам, прошептала я. 35 ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ Султан ответил на мою просьбу поцелуем. Его губы то успокаивали меня, то дразнили, вызывая во мне бурю эмоций. Небо завертелось над моей головой, и я, обвив еще крепче шею любимого, вплотную прижалась к его телу. Султан, прервав поцелуй, шумно выдохнул. Я посмотрела на него — он сомкнул веки. Длинные, черные ресницы чуть подрагивали. Казалось, Султан боролся с самим собой. Секунда, две... Затем, распахнув глаза, он посмотрел на меня голодно-ласковым взглядом. Подумалось, что именно так Серый Волк смотрел на Красную Шапочку, томясь от желания незаметно для неё самой, съесть её. — Айгуль, — вырвалось из груди Султана. Его мокрые ладони сжали мой затылок, а губы жадно впились рот. Горячее дыхание, льющееся из Султана, опьяняло меня, наполняло волнением и той сладостью, которую невозможно получить, съев самый изысканный десерт. Нет! То было совсем иное. Мы стояли вот так — по пояс в воде, рядом пробуждался ото сна мир, а между нами — мной и Султаном, был свой собственный, принадлежащий только мне и ему, Мир. Не было уже ни ужаса прошлой ночи, ни переживаний относительно завтра. Были только МЫ. Затем, поцелуй стал замедляться, и через еще одну минуту, к моему сожалению, он завершился... Султан, чуть отстранив свое лицо, окинул меня задумчивым взглядом. А после, зачерпнув ладонью воду, полил мне прямо на голову. Она полилась по моему лицу, и любимый стер шершавой ладонью и воду, и слезы, перемешенные с ней. — Ай! — я вытаращила глаза на него. — Это, чтобы плохих воспоминаний не осталось в твоей головушке, — с самодовольной улыбкой заявил Султан. Я, растянув губы в улыбочке, так же полила на темноволосую голову любимого. — И в твоей тоже, — произнесла я, с удовольствием наблюдая мелькнувшие искорки веселья в оливково-зеленых глазах. Султан, сжав мою талию, большими пальцами пощекотал мне ребра. Я захихикала: — Щекотно, Султан! Он, припав к моей шее, проникновенно зашептал: — У нас пока только такие игры, кукла.