– А вот это уже проще выяснить. – Как? – Я предлагаю тряхануть старуху. – Какую, Стелу, что ли? – Дубина, ты Аверская, трясти будем Элеонору. Пусть вспомнит, когда у нее последний раз была Стела, как себя вела, не произошло ли чего странного. Я замерла, всплыли в голове все советы сидеть дома: и Мирослава, и Риткины, а еще припомнились мои клятвенные заверения, что я этими советами воспользуюсь. Мелькнула подленько-трусливенькая мыслишка: «А вдруг это все-таки Громов?». Мелькнула и исчезла. – Ау, Аверская, ты где? Померла, что ли? – проявил он нетерпение. – С чего мне помирать, – разозлилась я, – рановато еще! И тут же решила: «Если это Громов, то пусть ему гореть в аду синим пламенем, а если не он, то все будет хорошо, и я вернусь цела и невредима». – Так что, мы поедем проводить следственный эксперимент или нет? И вообще, что это я тебя упрашиваю, мне это надо или кому? – Это надо мне, – сказала я твердо. – Поехали. – Что, поехали? Давай заезжай за мной. У меня отгул, и я дома сижу, понимаешь, думал ролик буду клепать, а у меня это новое плато начихнулось, блин, вчера с ним всю ночь промудохался, а сегодня оно опять гикнулось. И вообще материнка выделывается. Задолбался весь. Но слушать дальше о его борьбе с техникой я не стала. Как только речь заходит о его компьютере, Громов переходит на странную смесь уличного и матерного сленга, который сразу и не поймешь. А тайм из мани, как говорится. Поэтому я быстренько нарядилась в «похватное», как говорит мама, платьице, задала корма животному и улепетнула из дому, начисто забыв о Сереге, ушедшим за дверным замком. Моя несравненная красавица «десятка» дожидалась на соседней стоянке. В гараж я ее ставить не стала, боясь, что не угадаю с габаритами и поцарапаю. Нервы этого не вынесут, ну а дальше вы уже в курсе… Усевшись в приятный велюровый салон, пахнущий волнительно и ново, я тихонько спустила воздух из легких. Ух, красота какая! – Моя девочка, моя лапушка! Поехали покатаемся, моя сладенькая! – заворковала я елейным голоском. И «девонька» послушно заурчала мотором. И я решила, что в этой машине все прекрасно: и душа, и одежда, и тело. А значит, и завод с первого раза будет означать удачу. Глава 9 Иногда так бывает: в голове что-то крутится, какая-то мысль, но никак не удается ее поймать за хвост. Так и сейчас, смутное беспокойство по поводу того, что что-то упущено из виду, терзает задворки моего сознания. Благодаря этому террору, я вспомнила о Сереге, когда уже ехала за Громовым. Даже попыталась дозвониться до Ритки, но она трубку не взяла, а я же хотела предупредить парня, чтобы он меня подождал. Но эта матрона ушла с головой в переговоры с французами и даже на сотовый не реагирует. Ладно, авось он додумается позвонить Мирику и узнать номер моего мобильника. Я этого сделать не могу, потому что врать не люблю и не хочу, а признаться, что везу в своей новой машине подозреваемого номер один – это означает подписать себе смертный приговор, точнее бурю негодования, от которой я сама окочурюсь. Я покосилась на Громова – сидит, сопит доволен, что я запретила курить в своем новом авто. Нет, ну правда, а вдруг он пепел на сидение уронит? Вот купит себе машину и пусть хоть всю истыкает окурками! Долго Громов дуться не в состоянии, сейчас заговорит. Здесь не гони, тут обычно менты пасутся. О, вон они, что я говорил! Нет, какие же все-таки уроды. Если вы стражи порядка, то чего же по кустам прячетесь? Стойте прилюдно и следите за правонарушителями. Здрасти, а жить на что? Вот то-то и оно! – поднял он указательный палец. – О каком правовом государстве идет речь, если у нас основной закон в стране – око за око, зуб за зуб. Это ты что, философствуешь, что ли? Да нет, вчера с будущей юристкой познакомился. Второй курс. Учится заочно. А сейчас работает у твоей Ритки моделью. Да, а как зовут? – полюбопытствовала я, потому как основной состав знала неплохо. Роза Майская. Нормально над ней родители прикололись? Ты шутишь, – не поверила я. Зуб даю! – побожился он. – Я паспорт видел. Ну и придурки. А ей нравится. Слушай, Громов, хочешь совет? Уноси ноги. Я о такой модели слыхом не слыхивала. Ты ей говорил, что знаешь хозяйку агентства? Нет, – гыгыкнул он. – Что я дурак? Там же красным по черному написано, где она дефилирует. О господи, и такие люди будут защитниками закона в ближайшем будущем? – ужаснулась я. Не боись, про юрфак, скорее всего, тоже полная брехня. Но говорила складно, я ее даже ужином угостил, так было приятно пообщаться! Больше ничего про Майскую Розу он рассказать не успел, потому как мы прибыли на место боевых действий. С особой тщательностью я припарковала свою машинку, выбрав такое место, где нужно сильно постараться, чтобы суметь причинить ей вред. Мы вышли и направились в подъезд. Едва Громов надавил кнопку звонка, как дверь приоткрылась, брякнув цепочкой. Кто вы и что вам нужно? – раздался из недр квартиры напряженный голос. Мы из милиции, – нагло соврала я и со значением посмотрела на Громова. Тогда покажите документы, – не растерялась хозяйка. Громов постучал себя по лбу и обратился к двери. Вы не поняли, точнее моя подруга на нервах неправильно выразилась. Мы только что из милиции, где у нас состоялась нелицеприятная беседа. Это имеет отношение к вашему соседу, вашей знакомой и, конечно, к вам. Я ничего не поняла, – призналась наша невидимая собеседница. И правильно, как можно что-то понять из подобного заявления. Жаль только, бабка оказалась такой ушлой и потребовала документы, а то я бы с удовольствием поиграла в детектива. Может быть, вы откроете дверь, а еще лучше пустите нас в квартиру, и тогда уже в спокойной обстановке мы вам все и объясним, – предложил Громов. Как же, как же. Размечтались! Я вас в квартиру, а вы меня топором по голове, – засомневалась бабка. Что вы за ерунду городите! – возмутилась я. – Вам Стела Марковна когда-нибудь рассказывала, на ком собирается жениться ее сын? А при чем тут… А при том, меня зовут Ксения Аверская. Вот смотрите, – и сунула в глазок свой паспорт. Наверное, несостоявшаяся свекровь называла ей мое имя, потому как карга просунула в щель наманикюренную лапку, выдернула из рук мой паспорт, а потом открыла дверь. Слава бежала впереди нее – это обо мне. Проходите, – велела она. Бабка оказалась продвинутой по всем параметрам. Мало того, что она носила стильную стрижку с разноцветным мелированием, гелевые ногти, покрытые розовым лаком, серьги с бриллиантами, так еще и одета она была в легкий брючный костюм из тонкого льна. Возраст выдавала шея, да старческие пятна на руках. В комнате, куда она нас провела, царил ампир, разило богатством и кичливостью. Присаживайтесь, – велела она, махнув в сторону кокетливого диванчика. Сама она величественно угнездилась в кресло, рядом с которым стоял журнальный столик, а на нем примостился поднос с медным кофейником, крохотной чашечкой дымящегося кофе и пепельницей, в которой тлела сигарета. Я поморщилась, потому что терпеть не могу табачного дыма вообще, а в квартире – в частности. Но как ни странно, в комнате не пахло табаком, отнюдь в воздухе чувствовался аромат сандалового дерева, и было прохладно. Значит, где-то у старухи работает сплит, а еще она увлекается благовониями. Излагайте, – кивнула она и отхлебнула из чашечки. Нам, почему-то кофе не было предложено. То ли это у нее последний, то ли лень варить, то ли она хотела подчеркнуть неуместность нашего появления в ее чертогах. Дело в том, что эта девушка должна была несколько дней тому назад выйти замуж за Константина Коржикова, сына вашей приятельницы. Но ее у загса сбил злоумышленник на «Победе», принадлежащей вашему соседу Демьянову из двадцать четвертой квартиры. Свадьба не состоялась, Ксения попала в больницу, преступника, как водится, не нашли, – на этом Громов тормознул. Так, но при чем тут я? – поставила брови домиком старая вредина. Мы не верим в вероятность такого совпадения, что какой-то отвлеченный преступник шел в поисках подходящей машины и наткнулся на «Победу», в которой как раз торчали ключи, – без особых затей разъяснил мой добровольный адвокат. Почему? И правда, почему? Ну шел, ну увидел, ну украл. А ведь правда, такое вполне могло бы быть. Сомнения зашевелились во мне с новой силой. Громов тоже примолк. И потом, при чем тут я? Вы так и не ответили на мой вопрос. Элеонора Ивановна, – начала я со всей патетикой. на какую была способна, – вы, возможно, давно дружите со Стелой Марковной и ни на секунду не поверите, что она могла дурно поступить с кем-либо. Но все же я очень вас прошу, будьте с нами искренни, скажите, была ли она у вас в прошлую субботу? Поверьте, это для нас очень важно! Начнем с того, – сказала она, затянулась и выпустила вверх струю дыма, – что я не Элеонора Ивановна. Как? – одновременно воскликнули мы с Громовы и переглянулись. Очень просто. Я Эмма Ивановна – сестра Элеоноры. Ее вчера увезли в больницу с острым сердечным приступом. И со Стелой я никогда не дружила, как, впрочем, и моя сестра, она все лишь была репетитором у ее сына. И уж я-то вполне допускаю мысль, что она способна на гадости. Более того, тысячу раз говорила Норе, чтобы она ее не привечала. От таких людей, как Стела, нужно держаться подальше. Абсолютно с вами согласен, – с жаром поддержал ее Громов. Она в ответ выдула в него струю дыма. Скажите, а можно будет встретиться с вашей сестрой? – спросила я.