Мое нытье разбудило не только Бегемота, который уже некоторое время сидел на соседней подушке и таращился на меня круглыми глазищами, но и Громова. Он призраком возник в дверном проеме и спросил замогильным голосом. – Ты чего ревешь, Аверская? – Себя жалко, – честно призналась я. – Понятно. Он подошел и сел на кровать. – Ладно тебе, хватит слякоть разводить, все будет тип-топ, – сказал он. – Громов, почему это мне так не везет? – Ты что, с дуба упала? Если не тебе, то кому везет? Тебя кто только завалить не хотел в последние дни, а ты жива. Тебе машину разбили, так новую купили, в сто раз лучше прежней. У тебя жених психом оказался, так ты еще лучшего нашла. И после этого ты говоришь, что тебе не везет? Вот, блин, неблагодарный вы народ, бабы! – А если он не вернется? – вовсю лукавила я. – Кто, Мирик? Да он уже, наверное, едет из своей Москвы и секунды до встречи считает. Он же тебе вчера двадцать раз звонил! – Да нет, я немного не об этом плачу, – хрюкнула я носом. – Знаешь, что? Если на тебе больше никто не женится, то тогда я женюсь. Мы с тобой так хорошо ладим, что думаю с семейной жизнью проблем не будет, – возвестил он. – Спасибо тебе, Громов, ты меня утешил. – А что, смотрю я, как вокруг тебя мужики круги наворачивают и думаю, а чем ты, братец, хуже? И правда, ты когда своего Мирика бросить надумаешь, свисни, я прибегу. – Так мне же давно не восемнадцать и грудь у меня маловата, не в твоем вкусе, и ноги не от ушей, сам видишь. А ты всегда мечтал именно о таких. – Ты что мелешь, Аверская? Если ноги от ушей, то где тогда грудь должна держаться? В общем, все: тему замяли. Как только, так сразу. Ты меня поняла? – Поняла, поняла, – захихикала я. – Ну тогда давай спать. У меня же режим. Завтра на работу надо. Не все же такие бездельники, как ты! Я прикинула, пореветь что ли по поводу безработицы? Но не стала. Полежала немного и заснула. Утро началось сумбурно. Громов поднял своим монотонным нытьем, что сначала полночи я ему спать не давала, а теперь за ним ухаживать не хочу. Пришлось подняться, дать ему полотенце, пожарить яичницу, сварить кофе. Кот тоже, вдохновленный примером Громова, стал мяукать и требовать завтрака. Вывернула полбанки кошачьих консервов в его мисочку и отметила про себя, что похода в магазин не миновать. Запасы продуктов снова иссякли. Естественно, я теперь ни за что не пойду в тот супермаркет, мимо этих оголтевших кошек Свиридовых. Лучше съезжу в гипермаркет «Южный», там и цены ниже, и ассортимент шире. А на моей «ласточке» одно удовольствие проехаться. И потом надо будет какой-нибудь ужин сварганить, чтобы порадовать Мирика. При мысли о том, что сегодня ко мне вернется ОН, все внутри завибрировало. Мир преобразился, заиграл более яркими красками, Громов стал менее ворчливым, Бегемот – более ласковым, я сама – божественно красивой. И в этот момент позвонил мой ненаглядный, чтобы сообщить, что ждет не дождется нашей встречи, летит на крыльях любви и вот-вот будет сжимать меня в своих объятиях. Нет, конечно, он употребил совсем другие слова, но я их восприняла именно так. Выпихав Громова на работу, я закружилась по комнате, распевая старый хит о том, что это и есть «май бьютифул лайф». Сделала тщательный макияж, прическу, долго выбирала одежду, пока не остановилась на цветной шифоновой блузке и нежно-розовых бриджах. Чувствуя себя на седьмом небе от счастья, вылетела из квартиры навстречу грандиозному «шопингу». Денег оставалось не так уж и много, но такие мелочи меня совсем не волновали. Я на входе прихватила огромную тележку на колесиках и отправилась в мир товарооборота, облазила все три этажа, купила продукты, еду для Бегемота, красивые салфетки, ароматизированные свечи, пробник духов какого-то жутко модного, по словам продавщицы, итальянца, крохотные ажурные трусики. Присмотрела вполне симпатичный купальник и забавные шлепанцы, на случай быстрых сборов в Грецию. И даже приобрела очки для подводного плавания, потому что в «Спорт-товарах» шла распродажа прошлогодней коллекции. Забрела в магазинчик игрушек и долго болтала по телефону с Риткой, бродя между полками с Барби и мягкими зверушками. Она объявила, что дозвонилась все-таки во Францию и, скорее всего, поедет туда через пару недель. Ее подруга и партнер по бизнесу Наталья нашла невероятно выгодный контракт, связанный с модельным бизнесом. Марго, как и я, пребывала тоже на седьмом небе, можно сказать, мы с ней летели на соседних облаках. Заплатив за крохотного смешного щенка, я решила, что можно двигать на выход. «А жизнь-то налаживается»,– вспомнила я бородатый анекдот про неудачника, который передумал кончать жизнь самоубийством, найдя в туалете окурок и початую бутылку водки. И засмеялась, вызывая недоумение на лицах окружающих. Ничего, ничего, скоро я поеду в сказочную страну, где все друг другу улыбаются, и никого это не удивляет. С этим радужными мыслями в голове я покатила свою коляску на парковку. Переложила пакеты в багажник. И вежливый мальчик в униформе маркета забрал пустую тележку и сердечно предложил заезжать к ним еще. А у подъезда меня ждал сюрприз. В виде прилетевшей мамы с кучей баулов и Мирика с огроменным букетом цветов. Они сидели рядышком на скамейке у подъезда и о чем-то мило беседовали. Я немного растерялась, так как не ожидала такого альянса. Но после бурных объятий и поцелуев и с тем, и с другим, все более менее нормализовалось в моей голове. Мама выполнила свою угрозу и прилетела первым рейсом самолета, а Мирик выжал все, на что способен западногерманский автомобиль, чтобы примчаться ко мне из последних лошадиных сил. Мы в конце концов зашли в квартиру, напугав Бегемота многолюдностью вторжения. Говорили одновременно, пытаясь выразить массу чувств и желаний. – Ну вы даете, – лопотала я, – я хотела торжественный обед приготовить. Вот, накупила всего! – Как же, как же, – пропела мама, глядя на выпавшую из пакета коробочку с трусиками, – ты и обед – это что-то новенькое. – Мама! – воскликнула я. – А я в еде неприхотлив, – заверил нас Мирослав. Нет, ну надо же им было вот так съехаться, одновременно! Моя расстроенная мина почему-то их обоих рассмешила. Но потом Мирик пришел на выручку. – Знаете, Екатерина Валерьевна, мне кажется, лучше всего нам поехать пообедать в «Мадьяр», или «Корсар», или куда пожелаете. А то пока Ксения приготовит свой торжественный обед, мы с голоду помрем. А ты, Ксюнчик, – обратился он ко мне, – сможешь сэкономить на продуктах. И приготовишь нам праздничный ужин. – А что у нас за праздник? – спросила мама. И я, к своей огромной радости, заметила ее особый «ласковый» взгляд, которого удостаиваются только те люди, которые попадают в разряд «стоящих». Значит, Мирик одобрен. Прошел, мой ненаглядный проверку боем! И вправду, что ни делается, все к лучшему, не известно, смогла бы я достойно представить их друг другу, а так они сами между собой сумели разобраться. Кажется, черная полоса в моей жизни подошла к концу. И начинается период под эгидой Фортуны. Я незаметно сплюнула через левое плечо и постучала себя по лбу, чтобы не сглазить. Праздник? Да полно праздников! – воскликнул Мирик и принялся загибать пальцы. – Мы с Ксюшкой попали в аварию, но не пострадали – раз, нас таким образом свела судьба – два, состоялось наше с вами знакомство – три. Ну а от четырех до десяти вам дочка расскажет. У мамы на лице отразилась мысль о моей беременности. Короткий взгляд на мой живот и глаза к потолку. Так, взяла себя в руки, улыбнулась. Молодец, мамочка! Остальные «праздничные» моменты я расскажу тебе в ресторане, – схитрила я. – Они касаются других людей и их отношения ко мне. – Вот как, – вздохнула мама, решив, что речь идет о расставании с Коржиковым. Бедная, она и не знает, какой страх за меня ей сейчас придется пережить, одно утешает, что я жива – здорова, поэтому ей будет это легче перенести. В ресторане она принялась сразу же требовать откровений, и я, чувствуя себя, как корова на льду, пустилась в объяснения. В принципе, я хорошо знала свою маму, поэтому выдавала информацию частями, сглаживая острые углы, посмеиваясь в самых «страшных» местах, поэтому мы выбрались из этого доклада без особых потерь. Мирик тоже помогал, как мог, хотя ему тоже было непросто – завершительную часть моих приключений он в подробностях не знал. Но даже то, что он услышал в прилизанном варианте для мамы, его взбесило. Было видно, что он жалеет, что мало наподдал Коржикову тогда в прихожей. И ему пришлось взять себя в руки и не демонстрировать своих желаний, потому что приходилось держать марку перед мамой. Увидев испуг на мамином лице, он живо указал на тот факт, что все время был рядом, а в моменты отсутствия за мной присматривали Серега с Громовым, поэтому ее дочь совсем не каждую секунду подвергалась опасности! А сейчас все в прошлом и не надо впадать в панику. По ходу рассказа мама возмущалась, ужасалась, негодовала, сыпала проклятиями в адрес моих обидчиков, принималась плакать и грозилась их убить, целовала меня и благодарила Мирика за содействие. В общем, все прошло нормально. Мы даже смогли кое-что съесть из заказанных блюд. Потом мы отвезли ее домой, где ею была обнаружена погибшая дифенбахия, да и остальные цветочки выглядели неважно. При другом раскладе мне бы досталось по первое число, но сейчас мама скомкано попрощалась и засуетилась вокруг своих питомцев. Мы удалились, желая одного – поскорее остаться тет-а-тет. Но не все бывает, как ты хочешь. Позвонил Серега, который пожелал немедленно увидеться с Мириком, и пришлось звать его в гости. Серега приехал не один, а с Риткой. Посиделки в моей гостиной затянулись до позднего вечера. Мы с Риткой на пару приготовили довольно приличный ужин, а мужчины сгоняли в магазин за вином. Получился очень милый домашний междуусобчик. Снова вспоминали подробности этого дела, гадали, что получат за свои злодеяния мать с сыном. Страх за свою жизнь отступил, и мне даже стало жалко Костю, потому что по большому счету он неплохой человек, просто жизнь обошлась с ним жестоко. Но этих мыслей я вслух, естественно, не высказала, что я зря психоанализом занималась? Мирик был далек от сострадания к моему несостоявшемуся мужу и убийце, и при нем лучше было не заикаться о том, что во всем виноват не Костик, а стечение обстоятельств. Много говорили о планах на будущее. Ритка взахлеб расписывала, какие ее ожидают перспективы в Париже. Серега хмурился и говорил, что лучше бы ей поехать с ним на Камчатку, ибо Мирик сообщил, что Сереге предстоит командировка в те месте. «Когда ты еще увидишь Долину гейзеров?» – спрашивал он мою подругу. Но Марго не хотела на Камчатку, ей грезился Париж qui dance, и ничего тут было не поделать. А мы с Мириком жмурились от счастья, мечтая оказаться на Родосе, увидеть Крит и побывать на Лесбосе. Островная Греция – это нечто. Мне один товарищ показывал фотографии своего свадебного путешествия. Это что-то непередаваемое. Красотища! – восторгался Мирик. – Куда там Турции или Тунису. Рядом не стояли. Древние руины, амфитеатры, и при всем при этом голубое небо, оранжевое солнце и синее море. – А ты был в Турции и Тунисе? – поинтересовалась Ритка. – Я много где был, в том числе и в этих странах, – отмахнулся Мирик. Я только вздыхала. За границей я побывала лишь однажды вместе с мамой в Польше, на модном в те времена курорте Карловы Вары. Теперь, конечно, и Прибалтика заграница, я, между прочим, там тоже была со своим классом на зимних каникулах. Но это, наверное, не в счет. И почему-то сделалось грустно, то ли от того, что я не была в Новой Гвинее, то ли потому, что сейчас мы сидим в моей гостиной, пьем чай с сушками, а через несколько дней разлетимся в разные стороны. И как знать, доведется ли нам еще собраться таким составом. «С любимыми не расставайтесь, с любимыми на век прощайтесь, когда уходить на миг…» Ребята засобирались домой. Мы провожали их, стоя в прихожей обнявшись, наблюдая, как они обуваются. Ну прямо сцена из семейной жизни. Мы – супруги, провожаем гостей. Сцена мне показалась вполне симпатичной. Были сказаны приличествующие случаю слова. Мы с Серегой расцеловались, потому что рано утром он собирался уезжать в Москву. Они с Мириком обменялись документами на машины и ключами, пожали друг другу руки. Мирик закрыл за ними дверь. А я накинула цепочку. Мы переглянулись и рассмеялись. – А замок так и не поменяли, – отметил Мирик. – Ага, вон он за шкафом валяется, – кивнула я. – Твоя квартира, конечно, не самое безопасное место в мире, но рискнем в ней переночевать. – Если ты такой трус, то можешь всю ночь бодрствовать, – корчила я рожицу, – впрочем, если постараешься меня чем-нибудь увлечь, то я составлю тебе компанию. – Точно, давай устроим бада-бум! – подхватил он меня на руки. Бегемот, глядя на все это безобразие, презрительно фыркнул и гордой поступью удалился в спальню. – Нашел, где прятаться, – развеселился Мирик и погнался за котом, не спуская меня с рук. ЭПИЛОГ Я глупо таращилась на две розово-сиреневые черточки на узкой бумажной полоске. Сверилась еще раз с аннотацией на упаковке. Беременна. Ух ты! Как на это реагировать, было не ясно. Радоваться? Тревожиться? А что скажет он, а мама? Ух ты. Пошла посмотреть на себя в зеркало. Точно – беременна. Вон какие глаза испуганные. А вдруг он подумает, что я специально? Скажу, что это он сам специально. Ну и дела. Нет, все не как у людей! Зазвонил телефон. Это был, конечно, он. – Как дела? – Еще не родила, как рожу так скажу, – брякнула в ответ. – Ксюнчик, ты это о чем? – Вот приедешь, узнаешь, – пообещала я. – Я уже приехал, ты дверь открой, а то у меня руки заняты. Я помчалась, спотыкаясь, в прихожую. Мы не виделись с Мириком целую неделю. После волшебного путешествия в волшебную Грецию он умчался в свою Москву и пропал на неделю. Нет, он, безусловно, звонил. Но этого было слишком мало для одной влюбленной коровы. Он ввалился в прихожую, нагруженный кучей свертков, и с ходу принялся меня целовать. Я ответила. В результате поговорить получилось через полчаса. Причем свои первые слова я минут десять обдумывала в ванной. У нас с Мириком все шло просто великолепно: любовь-морковь, страсти-мордасти. Я сама себе завидовала. В Грецию меня свозил опять же. Но о будущем мы говорили как-то туманно. Вроде бы, подразумевалось, что будущее будет совместным, но никакой конкретики. И пока он был рядом, меня это не сильно тревожило, а вот, когда отправился домой, в Москву, я прямо вся извелась. А теперь еще и беременность. Господи, а вдруг он подумает, что я его таким способом принуждаю к каким-то решениям? Как ему объяснить, что ни за что бы не стала так рисковать, а то вдруг решение не в мою пользу?!