- Никаких гробов, обещаю! По высоким ступеням мы поднялись на второй этаж. Деревянные перила были гладкие, как шелк. Так, значит цветовая гамма второго этажа совсем иная - стены обшиты деревянными панелями медового цвета, того же оттенка, что и половицы. - Комната Розали и Эмметта, кабинет Карлайла, комната Элис, - показывал на закрытые двери Эдвард. В конце коридора я остановилась как вкопанная и уставилась на деревянное украшение на стене. Заметив мое смущение, он улыбнулся. - Можешь смеяться. Вот уж действительно парадокс! Я и не думала смеяться; более того, рука непроизвольно потянулась к большому деревянному кресту, темнеющему на фоне светлой стены. Однако дотронуться до него я не решилась - просто хотелось узнать, действительно ли крест такой гладкий, каким кажется. - Наверное, он очень старый… - Середина семнадцатого века, - пожал плечами Эдвард. - Зачем вы его здесь держите? - поинтересовалась я. - Ностальгия, крест принадлежал отцу Карлайла. - Он коллекционировал антиквариат? - Нет, - тихо засмеялся Эдвард, - он вырезал его сам. Когда-то крест висел на стене в приходе, где он служил. Не знаю, отразилось ли на моем лице удивление, но на всякий случай я перевела взгляд на древний крест. Применив элементарную арифметику, я поняла, что кресту более трехсот пятидесяти лет. Я молчала, пытаясь осмыслить такой огромный временной промежуток. - О чем ты думаешь? - спросил Эдвард. - Сколько лет Карлайлу? - промолвила я, по-прежнему глядя на крест. - Он недавно отпраздновал трехсот шестьдесят второй день рождения. Наконец-то оторвавшись от креста, я посмотрела на Эдварда. В голове уже теснились вопросы. Задать их я не успела, он без труда понял, что я хочу узнать. - Карлайл родился в Лондоне примерно в 1640 году, незадолго до правления Кромвеля. Точнее сказать невозможно, даты рождения простолюдинов тогда не записывали. Понимая, что Эдвард за мной искоса наблюдает, я старалась не показать волнения. Обдумать все можно потом, дома, в спокойной обстановке. - Он был единственным сыном англиканского священника. Мать умерла при родах, и Карлайл остался с отцом, человеком крайне нетерпимым. Когда протестанты пришли к власти, священник участвовал в гонениях католиков и представителей других религий. А еще он твердо верил в существование зла и возглавлял облавы на ведьм, оборотней и.. вампиров. Услышав это слово, я замерла, однако Эдвард, похоже, ничего не заметил и рассказывал дальше. - Они сожгли сотни невинных людей, потому что тех, на кого устраивались облавы, поймать куда труднее. Состарившись, пастырь поставил во главе рейдов своего послушного сына. Сначала Карлайл приносил одни разочарования: он не умел обвинять невинных и видеть дьявола в душах праведных. Зато он оказался настойчивее и умнее отца. Он нашел настоящих вампиров, которые жили среди нищих и выходили на охоту по ночам. Даже в те времена, когда чудовища существовали не только в легендах, выжить им было непросто. Итак, вооружившись факелами и горячей смолой, - зловещим тоном продолжал Эдвард, - люди собрались у логова вампиров, которое обнаружил Карлайл. Наконец появился первый. Он заговорил тише, и я с трудом разбирала слова. - Это был обессилевший от голода старик. Почуяв людей, он тут же предупредил остальных и бросился бежать, петляя среди трущоб. Карлайл, на тот момент двадцатитрехлетний, возглавил погоню. Старик мог легко оторваться от преследователей, но, по мнению Карлайла, он был голоден, поэтому внезапно развернулся и бросился в атаку. Сначала он напал на Карлайла, однако противников было слишком много, и вампиру пришлось обороняться. Убив двоих, старик убежал с третьим, а истекающего кровью Карлайла бросил на улице. Эдвард замолчал, подбирая слова. - Карлайл знал, что сделает его отец. Тела сожгут, сожгут и всех раненых. Чтобы спасти свою жизнь, мой отец доверился интуиции. Пока толпа гналась за вампиром, он полз в противоположном направлении. Карлайл нашел погреб с гнилой картошкой и скрывался целых три дня. Он сидел тихо, и его никто не обнаружил. Лишь когда жизни ничего не угрожало, отец понял, кем стал. Не знаю, что отразило мое лицо, но Эдвард внезапно остановился. - Ты нормально себя чувствуешь? - Конечно, - успокоила его я, однако Эдвард был слишком внимателен, чтобы не разглядеть любопытства, горевшего в моих глазах. - У тебя еще остались вопросы, - улыбнулся он. - Ну, несколько. - Пойдем, - проговорил Эдвард, взяв меня за руку, - сейчас ты сама все узнаешь. Глава шестнадцатая КАРЛАЙЛ Он подвел меня к кабинету Карлайла и на секунду помедлил у двери. - Входите, - проговорил доктор Каллен. Я в изумлении посмотрела на Эдварда. - Ты дышишь громче, чем думаешь, - насмешливо прошептал он. Я обиделась. Мы вошли в комнату с высокими потолками и выходящими на запад окнами. Обшитые темным деревом стены были почти полностью скрыты за высокими полками, а столько книг я не видела ни в одной библиотеке. Доктор Каллен сидел в кожаном кресле за тяжелым столом из красного дерева и читал толстую книгу в потертом переплете. Комната идеально соответствовала моим представлениям о кабинете декана университета, вот только Карлайл был слишком молод, чтобы занимать эту должность. - Чем могу вам помочь? - вежливо спросил доктор, поднимаясь с кресла. - Я хочу, чтобы Белла кое-что о нас знала, и как раз начал рассказывать твою историю, - заявил Эдвард. - Мы не хотели вам мешать, - извинилась я. - Вы и не помешали, - тепло улыбнулся Карлайл. - На чем ты остановился? - На перерождении, - отозвался Эдвард и, дотронувшись до моего плеча, заставил повернуться к двери, в которую мы только что вошли. От каждого его прикосновения сердце начинало бешено биться, что в присутствии Карлайла особенно смущало. Стена, на которую мы теперь смотрели, отличалась от других. Вместо книжных полок ее украшали картины самых разных размеров и цветов: яркие, пастельные и монохромные. Я попыталась определить, что общего может быть у всех этих картин, но логического объяснения найти не смогла. Эдвард подтолкнул меня к написанной маслом миниатюре в квадратной рамке. Выдержанная в светлых терракотовых тонах, она как-то терялась среди других картин. Присмотревшись, я разглядела городской пейзаж с остроконечными крышами и высокими шпилями. На переднем плане - река и мост, украшенный скульптурами. - Лондон середины семнадцатого века, - пояснил Эдвард. - Лондон моей юности, - добавил Карлайл. Он подошел к нам так неслышно, что я вздрогнула. Каллен-младший ободряюще сжал мне руку. - Может, сам все расскажешь? - спросил Эдвард, и я обернулась, чтобы увидеть, как воспримет эти слова Карлайл. - Я бы с удовольствием, - дружелюбно улыбнулся доктор, - но мне нужно бежать. С утра звонили из клиники, доктор Сноу снова взял больничный. Кроме того, эту историю ты знаешь ничуть не хуже меня. Ну и ситуация! Повседневные потребности современного Форкса прерывают рассказ о жизни средневекового Лондона. Немного неприятно было оттого, что вслух доктор Каллен говорил специально для меня. Улыбнувшись мне на прощание, Карлайл неслышно вышел из кабинета и притворил за собой дверь. Целую минуту я рассматривала город на миниатюре. - Что же случилось потом? - спросила я, поднимая глаза на Эдварда. - Когда Карлайл понял, что с ним происходит? Эдвард задумчиво смотрел на картины, и я решила угадать, какая именно привлекла его внимание. Судя по всему, это большой осенний пейзаж, изображающий пожелтевшую лесную поляну, а на заднем плане - скалы. - Поняв, кем стал, папа не смирился, - тихо проговорил Эдвард. - Он решил себя уничтожить. Правда, это оказалось не так-то просто. - Что он сделал? - Вопрос вырвался сам собой, таким сильным было изумление. - Прыгал с горных вершин, бросался в океан… Карлайл был слишком молод и силен, чтобы погибнуть, - невозмутимо рассказывал Эдвард. - Удивительно, как долго он смог выдержать без… еды! Как правило, у… новообращенных голод слишком силен, чтобы сопротивляться. Однако отвращение к самому себе было столь велико, что папа решил себя погубить. - Разве это возможно? - чуть слышно спросила я. - Вообще-то да, хотя способов нас убить не так уж много. Мне захотелось уточнить, но Эдвард не дал мне и рта раскрыть. - Папа совсем ослаб от голода и старался держаться как можно дальше от людей, понимая, что сила воли вовсе не безгранична. Сколько ночей он скитался по пустошам, отчаянно презирая самого себя!.. Как-то раз на его логово набрело стадо оленей. Карлайл умирал от жажды и, недолго думая, растерзал все стадо. Силы вернулись, и отец понял, что становиться монстром совсем не обязательно. Разве в прошлой жизни он не ел оленину? Так родилась новая философия. Отец решил, что и в такой ипостаси можно оставаться самим собой. Решив не терять времени попусту, Карлайл снова начал учиться. Времени для занятий теперь стало вдвое больше. Он поплыл во Францию и… - Поплыл во Францию? - с сомнением спросила я. - Белла, люди пересекали Ла-Манш и в семнадцатом веке, - напомнил мне Эдвард. - Не сомневаюсь, просто ты сказал «поплыл»… Продолжай! - Плавание для нас вовсе не проблема…