– Тогда тебе пришлось защищать доброе имя подруги, и я не мог тебе отказать. Но смерть Генри опять же не имеет к тебе никакого отношения. И от этого расследования тебе надо держаться подальше. – Я недвусмысленно дала тебе понять, что не потерплю никаких указаний! Сама разберусь, что мне делать, а что нет. – Понимая, что это смешно, а может, и вовсе по-детски, я, не в состоянии превозмочь себя, вздернула подбородок и вызывающе посмотрела ему в глаза, хотя для этого было достаточно лишь слегка поднять голову. – И никоим образом не была намерена участвовать в этом расследовании. Он кивнул, на миг, по всей видимости, испытав облегчение, но потом его глаза прищурились еще больше. – Не была? – Да, именно так, не была. Не намеревалась участвовать в расследовании… Где-то на задворках сознания прозвучал голос мамы, бранившей меня за то, что я веду себя как надоедливое, избалованное дитя. Но одновременно с этим раздался и смех отца. – Вы сами сюда пришли, сержант Векслер. Не я к вам, а вы ко мне. И не кто-то, а именно вы пытаетесь меня в это дело втянуть. Он закатил глаза и сложил на груди руки: – В самом деле? Тебе и правда не терпится пойти по этому пути? Но ведь ты выше этого, Фред. – Да? Думаешь, поужинал со мной пару раз и тут же во мне разобрался? На секунду мне показалось, будто он собрался что-то возразить, но потом захлопнул рот и лишь бросил на меня сердитый взгляд. Ватсон в виде предупреждения издал горлом глухой рык. Брэнсон опустил на него взгляд и вновь посмотрел на меня: – У тебя действительно к этому талант, Фред. К тому же, как я уже говорил раньше, тебе от рождения достались инстинкты отца. – В его тоне, перед этим немного смягчившемся, вновь зазвенела сталь. – В то же время у тебя книжный магазин. И что касается этого дела, лучше торгуй книгами. А убийством пусть занимается полиция. – Да у меня и в мыслях не было… – Тут до меня дошел смысл его слов. – Что ты имеешь в виду, особо выделяя это дело? Почему именно это? Что в нем такого особенного? Я опять же могла бы поклясться, что Брэнсон засуетился, но это длилось столь краткий миг, что с уверенностью ничего сказать было нельзя. – Я уже заявил тебе без обиняков, Фред. Это дело тебя не касается. В убийстве не обвиняют ни твоего отчима, ни подругу и партнера по бизнесу. С данным преступлением тебя связывает только одно – ты случайно оказалась в том же лесу, где убили Генри. И если этот факт каким-то образом переводит тебя в категорию подозреваемых, то подобное в равной степени можно сказать и о Кэти… или Лео. Услышав последнее имя, Ватсон жалобно заскулил. После слов Брэнсона в моей голове щелкнул чуть ли не самый большой выключатель. После развода я поклялась, что больше никогда не потерплю, чтобы мне предписывали, что делать, а что нет, особенно в слишком снисходительной или высокомерной манере. По-видимому, ясность мышления затмил гнев. Да, точно. Ну и черт с ним. – И что мне грозит? Если я не прислушаюсь к твоему совету, полиция возьмет в разработку Лео? – Не будь истеричкой, Фред. Я засмеялась. Но это было лучше, чем врезать ему по физиономии. – Назовешь меня еще раз истеричкой, Брэнсон, и я безошибочно растолкую тебе значение этого слова. – Ты мне угрожаешь? Я открыла рот, чтобы ответить, но тут же захлопнула обратно. Он ведь дело говорил. Да пусть даже и нет, но, если мы и дальше будем продолжать в том же духе, добром это не кончится. Как ни противно мне было это признать, в полиции служил именно он. Я не представляла, чтобы он пошел на какую-нибудь мелкую пакость типа ареста либо выдвижения тех или иных обвинений, но, в отличие от него, после нескольких совместных ужинов отнюдь не считала, что изучила его по всем статьям. Что после нынешнего разговора предстало с еще большей очевидностью. – Спасибо, что зашел. На тот случай, если ты вдруг не обратил внимания, в кондитерской наверху полно клиентов, а из всех оплачиваемых сотрудников этим безумием занимается одна Кэти. Меня ждет работа. – Фред… Его тон смягчился, он потянулся ко мне. Я отпрянула назад. Брэнсон опустил руку, но решительные нотки из его голоса пропали. – Прости. Мне действительно жаль, что так получилось. Я все сделал неправильно. На какой-то гнусный момент меня охватило желание сказать, что все хорошо, что я все понимаю. С одной стороны, так оно и было. Он служил в полиции в чине сержанта, а я всего лишь торговала книгами. Ему не было смысла обращаться ко мне с другими просьбами, а мне было все равно. – Это точно. – Еще раз прошу меня простить, – сказал он и попытался улыбнуться. – Но даже если я напортачил, мне все равно надо убедиться, что ты все поняла правильно. – И ты таким вот образом пытаешься все исправить? Намекая, что я не понимаю обычных английских слов? Ну ладно, мне и самой пришлось признать, что в этот момент я повела себя мелочно. – Фред! – В его голосе присутствовала предупреждающая нотка. – Да, сержант Векслер. Я вас услышала и поняла. Спасибо, что не преминули во всем окончательно убедиться. Он склонил набок голову и явно собирался попросить меня уточнить мою мысль. Сказать, что я поняла, ему было недостаточно, мне еще требовалось заверить его, что все требования будут выполнены. Со стороны полицейского подобная просьба к гражданскому лицу не так уж глупа. Проблема лишь в том, что она могла спровоцировать здесь второе убийство за последние пару месяцев. Осознав, по всей вероятности, этот факт, он резко кивнул: – Вот и отлично. Рад, что мы поняли друг друга. И прости, что я в конечном итоге тебя все же обидел. Это, по крайней мере, очень отличалось от поведения моего бывшего. Хотя на данный момент не настолько, чтобы иметь значение. – Мне пора возвращаться к Кэти. Он опять кивнул. – Хорошего дня, Фред, – сказал он, опустил глаза и добавил: – И тебе, Ватсон, тоже. Я бросила ему вслед злобный взгляд. Он промелькнул за огромными окнами и скрылся из виду. Брэнсон конечно же был прав, и я это прекрасно знала. Могла бы даже биться об заклад, что он поступил точно так же, как мой отец, если бы оказался на его месте. Хотя при этом предпочитала думать, что папа обошелся бы деликатнее с женщиной, которая была ему небезразлична. Впрочем, если быть честной до конца, то мне не казалось, что Брэнсон так уж обо мне печется. К тому же я знала, что в определенной степени вела себя как ребенок. И найти убийцу Генри хотела не только потому, что мне не велел это делать Брэнсон, хотя и поэтому тоже. Я не могла делать вид, что меня так уж задела эта смерть. Убийство любого человека – вещь сама по себе ужасная, но если позабыть, что ты лично лицезрел его труп, то воспринимается оно так же обезличенно, как история, рассказанная в новостях. Как и предполагала Кэти, часть моего естества уже пыталась сообразить, что же там могло произойти. Вероятно, этого оказалось достаточно, чтобы я занялась этим делом. Пожалуй, так оно и было. Но Брэнсон так или иначе сподвиг меня сделать совершенно однозначный выбор. Я опустилась на колени, легонько боднула Ватсона в лоб и взъерошила бока: – Ну что, старина, прогуляемся по снежочку? Глава 6 Всю оставшуюся часть дня я помогала Кэти в кондитерской. К полудню Сэмми уже надела фартук – ее официально приняли в кондитерскую «В гостях у милого корги». А я к моменту закрытия ухитрилась продать аж целых три книги. Когда наплыв посетителей схлынул, я предоставила Кэти возможность объяснить Сэмми премудрости дела и ее видение кондитерской, погрузила Ватсона в свой ярко-оранжевый «мини-купер» и покатила в нашу лесную лачугу. Когда мы проезжали мимо квартала роскошных, новых особняков, я задумалась о том, в каком из них обосновался Сайлес. В голову даже пришла мысль попробовать к нему зайти и спросить, не согласится ли он поехать со мной. Он казался человеком искусным и спокойным, слыл заядлым любителем птиц и в этом качестве наверняка отличался прекрасной наблюдательностью. Я понимала, что шляться по лесу одной, даже с собакой, было не самым умным решением. В качестве альтернативного варианта можно было рассматривать Лео, однако в этот день я уже исчерпала лимит конфликтов на романтической почве. Следующие полчаса я закутывалась в теплую одежду, сменив метелкообразную юбку на зимний комбинезон. Попыталась даже намотать шарф на Ватсона, но он этому решительно воспротивился. Прокатив мимо станции рейнджеров и въехав в парк, я с облегчением увидела, что сегодня дежурит не Лео. Еще через двадцать минут мы остановились на небольшой парковке у Медвежьего озера, где начинались туристические тропы. И хотя шел лишь седьмой час, солнце уже спряталось за горизонт, а небо почернело, будто глубокой ночью. Но по сравнению со вчерашним вечером все равно было светлее. Над головой сияла полная луна, нигде не наблюдалось ни облачка. Я еще раз проверила снаряжение, убедившись, что захватила бутылку с водой, мобильник и фонарь. Затем мы с Ватсоном выступили в путь. Пес хоть и не пребывал в таком уж игривом настроении, но время от времени все же радовался снегу. Я никак не могла понять, в чем, собственно, заключалось отличие – он то вел себя так, словно эта белая штуковина раздражала его, как ничто другое в жизни, то, как сегодня, напоминал собой пятилетнего мальчонку, впервые севшего за стол в «Макдональдсе». Пока мы шли, Ватсон, не возражая даже против поводка, забуривался носом в самые большие сугробы у тропинки и расшвыривал их, будто бульдозер, напоминая мне старый диснеевский мультик о бурундуках, которые зарывались в землю и оставляли за собой след. В моей душе зрело сомнение, что мне удастся отыскать место, где убили Генри, но это как раз не составило никакого труда. Чего-то подобного, вероятно, надо было ожидать. Метели сегодня не было, а поскольку у Медвежьего озера сходились многие маршруты и тропы, определить самую проторенную из них было проще простого. За несколько часов после убийства на ней вытоптали почти весь снег, и теперь она чернела камнями и грязью. Полицейской лентой место преступления ограждать никто не стал. Я уже мысленно приготовилась под нее нырнуть, при этом мысленно показав Брэнсону язык, но стражи порядка, похоже, уже собрали все, что им требовалось. И, разумеется, обыскали все вокруг. Так что я не только вела себя как ребенок, но и вообще выглядела смешно, надеясь отыскать что-нибудь, чего не нашли они. На месте, где лежал труп Генри, в основном все было чисто, если не считать пары невытоптанных заснеженных участков да нескольких пятен крови, которые можно было увидеть до сих пор. На мгновение я подумала спустить Ватсона с поводка и предоставить полную свободу действий, чтобы он, воспользовавшись прославленным собачьим нюхом, откопал то, чего мне увидеть было не дано. Но в день нашей первой встречи Лео предупреждал меня, что горные львы и койоты имели обыкновение хватать домашних животных прямо со двора, даже если рядом находились люди. Я, может, и хотела доказать, что Брэнсон не имеет никакого права приказывать, что мне делать, а что нет, но рисковать ради этого Ватсоном не собиралась. Мы бродили вокруг места преступления примерно с полчаса, причем пес проявил к нему живейший интерес, не пропуская ни одного запаха. Но если что и смогли найти, то лишь сдвинутые со своих мест камни да сломанные веточки подлеска. Когда стрелки часов показали четверть восьмого, я почувствовала, что промерзла. По сравнению со вчерашним днем сегодня вроде бы похолодало, но это могло лишь казаться оттого, что меня ничто не отвлекало. Я уже хотела отказаться от дальнейших попыток, но в этот момент вспомнила инструктаж, который Лео накануне провел со мной и Кэти, прислонилась к толстому стволу осины и закрыла глаза, окунувшись в неподвижность и тишь вечера. Как и в прошлый раз, в первые минуты ничего не услышала, но потом в окружение медленно закрались перемены. Поначалу опять же о себе заявил ветер, зашуршавший наверху в ветвях деревьев. Затем я различила дыхание и шаги Ватсона, мягко ступавшего рядом со мной лапами. Через несколько секунд в спутанной траве и облетевших веточках у нас под ногами что-то юркнуло. Потом тихо чирикнула птица. Я открыла глаза. Поначалу даже ее не увидела, но она тут же сдвинулась с места. Отсвечивая в сиянии луны блестящей головкой, в том самом месте, где вчера лежал труп Генри, клевала землю чубатая сойка. Я запретила себе думать о том, чем именно она пыталась там поживиться. По-видимому, почувствовав чье-то присутствие, сойка бросила в мою сторону взгляд, склонила набок головку и отпрыгнула на пару футов дальше. Хотя сойки в заповеднике были распространены почти так же, как в городе голуби, я все равно застыла, любуясь ее красотой, – насыщенное голубое оперение птицы виднелось даже в тусклом свете. Она отпрыгнула еще на несколько ярдов дальше, без конца кося на нас с Ватсоном глазом, потом, отойдя всего ничего от того места, где убили Генри, решила немного передохнуть и опять стала клевать землю, только уже под другим деревом. А когда в очередной раз ударила клювом, у нее под лапкой в свете луны что-то блеснуло. Сойка чирикнула, клюнула опять, и в этот момент к ней ринулся пес, да так стремительно, что буквально вырвал из моих рук поводок и поволок его за собой по снегу.