И бывшая… сестра? В этом что-то есть? Я поднимаю лицо к небу и смотрю, как звезды парадируют над головой. Обычно мир кажется таким большим, когда я смотрю вверх, но прямо сейчас мне кажется, что я уменьшаюсь. Как будто я исчезну, если это не прекратится. Я обхватываю себя руками, пытаясь оставаться на земле. Алистер неправильно истолковывает это движение и сбрасывает куртку. — Я в порядке, — выдавливаю я. Он грубо накидывает ее мне на плечи, полностью игнорируя меня. Как обычно. Придурок. Я сбрасываю с себя куртку. Он останавливается и натягивает ее обратно. На этот раз он берет мои руки и просовывает их в рукава. Его лицо застыло, как камень, но его прикосновения… нежные. Такие же нежные, как и тогда, когда он обнял меня возле квартиры Санни той ночью. Что происходит прямо сейчас? Он не из тех мужчин, которые, похоже, знают значение слова ‘нежный’. До той ночи я не думала, что у него есть пульс. Если бы кто-нибудь сказал мне, что Алистер — вампир-кровосос, я бы полностью в это поверила. — Вот так, — тихо говорит он. — Сними это снова, и в следующий раз я не буду таким милым. Это тот Алистер, которого я знаю. Властный, грубый, высокомерный. Когда он нежен, когда он чем-то близок к порядочному человеку, это слишком безумно. От этого становится трудно дышать. Я свирепо смотрю на него. — Куда мы идем? — Я не знаю. Я просто гуляю. — Ты? "должен иметь резервный план" парень на ходу без цели? Он хмурится. Я хмурюсь в ответ. — Почему ты поблагодарил меня при всех? — Я отругал тебя при всех. — Он делает резкий жест рукой. — Будет справедливо и наградить тебя публично. — Люди будут болтать. — О чем? Ничто из того, что я сказал сегодня вечером, не было ложью. — Его глаза прожигают меня. В них есть что-то дикое. Что-то непредсказуемое. Это пугает меня. Не потому, что я боюсь, что он причинит мне боль. Я боюсь, что он тоже обнаружит во мне эту дикую, непредсказуемую сторону и вырвет ее наружу. Я не могу позволить, чтобы это произошло. Вздернув подбородок, я останавливаюсь возле скамейки под фонарным столбом. — Ты знаешь, с каким подозрением все относятся к моей должности в Belle's Beauty. И ты также знаешь, как сильно я хотела признания. Итак, ты дал мне то, что я хотела, способом, который наверняка причинит мне боль. — Я не знал, что вы придерживаетесь теорий заговора, мисс Джонс. Я подхожу к нему ближе. — Ты достаточно дьявольский, чтобы думать о чем-то настолько злобном. — Понятно. — На его красивом лице появляется непроницаемое выражение. У меня перехватывает дыхание. — Если я такой злой человек, — он делает шаг ко мне, — тогда почему, — еще один шаг, — ты следовала за мной всю дорогу сюда? Я отползаю назад, но мои бедра ударяются о скамейку. Гравитация решает, что ненавидит меня, и вдавливает в кресло. Вместо того чтобы помочь мне, Алистер перегибается через скамейку и обхватывает меня обеими руками. — Ты тыкаешь в медведя, а потом кричишь, когда тебя царапают когтями. Скажите мне, мисс Джонс, — его глаза ласкают мое тело, — насколько это справедливо? Боль начинается у меня в животе и распространяется прямо между бедер. Клянусь, у меня как будто второй пульс. — Ты подтолкнул меня последовать за тобой, — шепчу я, мой голос горит. — И ты знаешь, я люблю вызов. — Ты сделаешь все, на что я посмею? — Его горячее дыхание касается моего лица. Его пальцы впиваются в спинку скамейки, не касаясь меня, и все же касаются меня везде. Я — лужа болезненного замешательства и противоречивых эмоций. Мы не равны. Он даже не пытается притворяться, что считает меня таковой. Я просто самый удобный человек, с которым можно поиграть, потому что я была достаточно глупа, чтобы клюнуть на его бред. Разозлившись на себя, я убираю эти липкие глазки и отталкиваю его назад. Он расслабляется с гордой ухмылкой, как будто он высказал какую-то точку зрения. В чем этот момент заключается? Я понятия не имею, потому что я уже в движении. Схватив его за галстук, я тяну его вниз. Обычно этот прием не сработал бы, потому что он в два раза больше меня и у него сплошные мускулы, но я застаю его врасплох. Алистер падает на скамейку, его ладони разжимаются. Деревянный стул дрожит, но не переворачивается. Он надежно закреплен болтами в земле. Его глаза расширяются от шока. Хорошо. Я не его неуклюжий второй помощник. Мы не в офисе. И что бы это ни было, это тоже должно быть на моих условиях. Я хлопаю руками по обе стороны скамейки, мои слова тихие и отрывистые. Из-за разницы в росте его голова оказывается на одной линии с моей. Вероятно, я выгляжу для него не так устрашающе, как он для меня. Неважно. Это передает суть. — Не связывайся со мной, Алистер. — В моем голосе звучит угроза. — Если мы собираемся перейти черту, мы сделаем это вместе. Ты не тащишь меня. Ты не обманываешь меня. Ты не командуешь мной. — Я отпускаю галстук и разглаживаю его на его груди. — Если это правда или вызов, ты тоже играешь. Его глаза загораются первобытным блеском. То, что должно было свести нас на равных, только сильнее затянуло меня в его объятия. Дрожь пробегает по моему позвоночнику, когда его губы изгибаются. Его пальцы проводят линию вниз по моей лопатке к локтю. — Ты не знаешь, насколько это опасно, не так ли? Стопки водки, которые я выпила, должно быть, лишили меня здравого смысла, потому что я действительно хочу увидеть, насколько это может быть опасно. Его взгляд скользит к моему рту. Я слышу, как мое дыхание учащается. Сохранять дистанцию больно, но я сопротивляюсь желанию прижаться своими губами к его губам и отомстить ему за все то, как он превратил мою жизнь в сущий ад. Это приятный порыв, но это не будет похоже на наказание. По крайней мере, не для него. — Ты это имел в виду? — Шепчу я. Его руки скользят по моей талии. Они большие. Теплые. Дразнящие. — Что это значит? Мои колени подгибаются. Я еще немного прислоняюсь к скамейке. Что заставляет меня сильнее прижиматься к нему. Моя грудь практически нависает над его лицом, но, к его чести, он продолжает смотреть мне в глаза. — То, что ты сказал сегодня вечером. — Я хмурюсь. Мой второй пульс превращается в ревущий, пульсирующий ад. Зачем нужны слова? Это кричит. Почему на тебе все еще одежда? Я впиваюсь пальцами в деревянную скамью. Алистер пристально смотрит на меня. Я вижу его искренность, когда он говорит: — Ты спасла сделку с бэби-боксом. Это правда. И… Я не должен был кричать на тебя. Даже если ты перешла черту. Он делает эту невероятно мужественную вещь, когда извиняется, на самом деле не произнося слова "извините". Я давлю на него. — Это настоящее, живое извинение, мистер Алистер? — Я только наполовину такой ублюдок, каким вы меня считаете, мисс Джонс. — Для меня это все еще слишком большая сволочь. Его большой палец рисует круг на моем бедре. — Ты даже не представляешь, в какие неприятности тебя втянет этот рот. — Я полагаю, ты собираешься просветить меня? Наши взгляды задерживаются. У него жжение. Ожоги второй степени. Желание когтями пробирается вверх по моей груди. Слишком много ткани мешает. Его пальто. Мое платье. Мое нижнее белье. Слишком много барьеров между моей кожей и его. Он гладит меня по щеке. — Спасибо. — Наконец-то, — выдыхаю я, убирая руку со скамейки на его плечо. — Хотя, теперь, когда я услышала эти слова от тебя, мне нужно найти что — то еще, над чем можно работать. Прежде чем я успеваю закончить предложение, его большие руки сжимаются на моей талии и тянут меня вперед. Это быстрое, решительное движение. В одну минуту я склоняюсь над ним, а в следующую прижимаюсь к его телу. Мои ладони ложатся плашмя на спинку скамейки, когда мой рот сталкивается с его ртом. Я застываю в шоке. Мой мозг изо всех сил пытается осмыслить этот поцелуй. Затем Алистер наклоняет голову, регулируя угол наклона. Внезапно мне становится наплевать на то, чтобы во всем был смысл. К черту рациональность.