— Мы восстанавливаем Мигран, Катрин. Моя мать жива… Не только Мигран, Ашерт, Дангат, Наркен — города поднялись из пепла. И ты нужна нам, слышишь? Я слышала. Каждое слово слышала. Не поверила про города… просто не в состоянии была поверить, но Адрас жив! Адрас был жив… ради этого стоило даже умереть. — О, ты вполне с этим справилась! — зло произнес кесарь. И, наверное, он был прав… потому что я снова провалилась с сумрак, боль и небытие. *** Но пробуждение того стоило. — Утыррка глупый, глупый орк, — услышала я, и улыбнулась, пусть не губами, они едва ли слушались меня, но если можно было улыбаться душой и сердцем — моя улыбка явно сияла счастьем сейчас. И когда папа поднял меня на руки и прижал к волосатой груди, я улыбалась тоже… просто все так же внутри. — Ледяной Свет сильный воин, но и ему нужно спать, — сказал затем Джашг. — Я не нуждаюсь в заботе, — холодно ответил кесарь. — Ледяной Свет ни в чем не нуждается, но он выдержал многие битвы, и не спал много дней, — возразил Джашг. А я не поняла сейчас сколько-сколько дней? — Она тебя слышит, Джашг, и улыбается всей душой, — вдруг тихо произнес Араэден, а я поняла, что его голос звучит гораздо более усталым, чем когда тут был Адрас. Сколько дней назад тут был Адрас? — Семь, — сказал кесарь. А сколько дней прошло до того, как Адрас пришел? Но ответа я не получила. — Джашг, портал открыт за дверью. Если ее пульс станет слабее — зовете меня. Сразу зовете! Мысленно, вслух, да даже шепотом — я услышу. И никакой магии, это убьет ее. Я услышала, как захлопнулась дверь за кесарем и вдруг поняла, что он оставил меня впервые за… даже не знаю сколько дней. Оставил с теми, кому действительно доверял. Оставил, потому что знал, что я хочу побыть с папой… хоть немного. — Утыррка, что же ты сделать? — прорычал шенге, прижимая меня к себе и баюкая как ребенка. — Что же ты глупый добрый девочка сделать?! И с моих ресниц соскользнули слезы, их было очень много, слез, но в них не было ни капли сожаления. Ни единой капли сожаления. Не о чем сожалеть, если точно знаешь, что поступил правильно. Единственное , о чем я сейчас жалела — что не могу открыть глаза и посмотреть на папу, что не могу обнять его, не могу сказать ни слова… Этого было жаль, всего остального – нет. *** Я проваливалась в омут бессознательного состояния, и достигая глубин, отталкивалась, чтобы вынырнуть вновь и только бы слышать, слушать, ощущать себя на руках у папы, и не терять этого ощущения. Папа рассказывал. Носил меня по огромной спальне кесаря, и рассказывал о Готмире, чьи рубежи рухнули, едва мы с Араэденом покинули Рассветный мир. Рассказывал о животных, которых невольно впустили в наш мир Динар и Синее пламя, отчаянно пытающиеся меня найти. И Готмир, бывший оплотом самых злобных существ моего мира, стал первым рубежом защиты от пришельцев. Потом совет орков запретил открытие порталов, и элементали стали перемещаться из своего мира. Так погибла Арриниэль – элементаль Тьмы. Это было больно слышать. Потери, потери, потери. Я не могла осуждать Динара за то, что он пытался найти меня, но… они уже раз привели шипастую аррэке в Рассветный мир, и тогда только вмешательство кесаря спасло племя Лесных орков от потерь, неужели это не стало уроком для Динара и Цвета?! Должно же было стать! Потом папа рассказывал о танцах гоблинов и троллей. Забавно, но оба племени сочли, что именно их Великий Танец привел к избавлению от Великого зла — в смысле мы же в тот день с кесарем Рассветный мир покинули. Теперь гоблины танцуют каждый год свою партию, а потом тролли свою. Всем весело. Особенно оркам – они неизменно приходят полюбоваться «танец веселый гоблин». На полувековой юбилей Веселых танцев устроили целое празднество, где собрались все свободные народы… правда это не помешало Руху для начала устроить гоблинам пакость, а потом украсть для себя невесту, да так, что пропажу вообще не скоро заметили. Надо же, маленький Рух женился. Это потрясло сильнее, чем празднование «полувекового» юбилея. А потом что-то случилось со мной. Я просто внимательно слушала, но внезапно поняла, что не могу сделать даже вздох… Грохот распахнувшейся двери, быстрые шаги Араэдена, знакомые руки, стальная хватка, рывком прижавшая к твердой груди и прикосновение к губам, практически с приказом: — Дыши! Нежная моя, вдох, давай! И откуда-то берутся силы для такого простого действия, как просто начать дышать. Сначала едва-едва глотнув воздуха, потом чуть больше, и затем вернуться к такому несложному алгоритму как вдох-выдох. — Ледяной Свет, как ты допустил это? — вдруг прорычал мой отец. Кесарь медленно прошел к постели, бережно уложил меня, поправил мои волосы и глухо ответил: — Джашг, вы заменили ей отца. Вы были для нее лучшим отцом в мире… во всех мирах. Мог ли я ее остановить? Мог. Простила бы она меня за это? Нет. Никогда. Я едва слушала, пытаясь все так же дышать, казалось бы только дышать — так просто, но как же трудно давался мне каждый вдох. — Джашг, вы — маг Земли, — продолжил кесарь, прикоснувшись ладонью к моему лбу, соскользнув пальцами по щеке, — вы маг Земли Рассветного мира, вы привязаны к своему миру, и оказавшись в этом — вы гибли. Аршхан маг Тьмы — у него был шанс и он довольно быстро пришел в себя. Айсир Грахсовен и Синее пламя — элементали, они не привязаны к миру в принципе. А вот вы погибали. И спасти вас можно было двумя путями – смешение крови, которое я применил к Кари, и которое отрезало бы вам возвращение обратно, или использование ее магии, вторжение которой вы пропустили, потому что Утыррка член вашего племени. Папа шумно выдохнул. — Есть много миров, — продолжил кесарь, держа ладонь на моей щеке, — и у каждого мира свои законы. Одни — пропускают, радушно открывая двери, другие – требуют платы взамен, третьи – отбирают практически все. Рассветный мир и Сатарэн относятся к категории третьих. И практически сразу приказ мне: — Вдох. Вдохнула, едва-едва пропуская воздух в себя, у меня не было сил ни на что, даже на то, чтобы дышать, поэтому и забывала о необходимости жить, прислушиваясь к их разговору. И мне хотелось задать свои вопросы тоже. — Какие к примеру, нежная моя? — мне послышалась улыбка в его голосе. И не ласковая, нет, скорее нежная, та которой он улыбался только мне. Арахандар? — спросила мысленно. — Мертв. Ты выпила его жизнь до капли. Почувствовала себя самкой серых гоблинов, которые жрут все до последнего кусочка, и даже косточки обсасывают. — Интересное сравнение, — произнес кесарь. Араэн принц Ночи? – задала я следующий вопрос. — Пытается восстановить хрупкое душевное равновесие своей супруги, — последовал странный, абсолютно лишенный конкретики ответ. — В нем больше конкретики, чем я хотел бы тебе сообщать, нежная моя, — сказал Араэден. Внезапно поняла, что я не хочу знать, как умирала Элиэ. Просто не хочу. Акъяр принц Ночного Ужаса? — еще один вопрос. И ответ, которого я явно не ожидала: — Исчез, — уведомил меня супруг. — Но проблему залежей взрывчатых веществ решили айсир Грахсовен и лорд Кеанран. Как бы мне хотелось сейчас открыть глаза и посмотреть на кесаря. Просто открыть и посмотреть, потому что я достаточно хорошо знала супруга, чтобы по его взгляду понять больше, чем по его словам. Потому что, по словам выходило – у нас проблемы! — Я контролирую ситуацию, — ледяным тоном произнес Араэден. «Вы контролируете меня, и не спите уже гоблин его знает сколько!» — зло ответила я. «А у нас еще восставшие из пепла человеческие поселения, человеческие маги Тэнетра и…» — Человеческие поселения контролирует Адрас, к его помощи твой сработанный аппарат управления и Юранкар. — Человеческих магов Тэнетра, как впрочем и все объявившие о независимости человеческие общины темных взял под управление айсир Грахсовен, к слову он сработался с лордом Кеанраном и они продолжают плотное сотрудничество. Человеческие маги проходят так же ускоренный курс обучения. «Только на Тэнетре?» — мгновенно спросила я. — Едва ли ты удивишься, но у павших человеческих королевств есть свои маги, — уведомил кесарь. Так вот почему эллары применили уничтожение злаковых культур и поголовье скота. Им пришлось для начала ослабить людей голодом, в ином случае на победу пресветлым переселенцам можно было бы не рассчитывать. — Примерно так, — подтвердил супруг. И светлые и темные — сволочи! — безапелляционно заметила я. — Ну если ты считаешь, что приносящие в жертву собственных детей люди лучше, то кто я такой, чтобы с тобой спорить, любимая? — насмешливо поинтересовался кесарь. Мне бы сейчас не помешала гора тарелок… — Ты едва дышишь, — с горечью усмехнулся император Эррадараса. — Но дышишь, и это уже радует. Кесарь поднялся, и обратился к моему отцу: — Разговоров достаточно. Ей нужно спать, и я буду искренне благодарен, если на это время вы останетесь рядом с Кари. Мой папа вновь вздохнул, тяжело и шумно, а затем сказал: — Ледяной Свет тоже должен спать. — Я справлюсь, — холодно ответил кесарь. Папа не стал спорить, но с присущей оркам мудростью, заметил: