Однако сейчас она отчего-то перевела взгляд туда, где на возвышенности стояли здания, казавшиеся старее остальных. Они были отделены от города высокой стеной, облицованной мрамором. Она уже видела это место в своем сне. Старый город – обитель Тринадцати Первых. Место, в которое не разрешалось входить никому из живущих на острове. И единственное место, где боги все же сумели найти необходимое им уединение. Неужели Вильгельмина была права и Первые до сих пор там жили? Наверняка они, как и во сне, пировали в своих хрустальных замках и белокаменных особняках, с хитрыми улыбками наблюдая за происходящим внизу. И управляли людьми как своими марионетками. «Прыгай», – вспомнила Деметра потусторонний голос, прозвучавший в голове как наяву, и поежилась. Уж с кем она никогда не хотела бы встретиться, так это с ними. Лилианна Эмброуз привела их к закругленной лестнице, проложенной по самому краю острова и молча растворилась в воздухе перед дверью, ведущей в маленький холл. Собравшись с духом, Деми потянула на себя ручку и пропустила Рицци внутрь. Вместе они поднялись в главный зал, в котором в прошлый раз проходил ужин. И, как и тогда, призраки оказались дома – они сидели на диване в углу и о чем-то говорили, но замолчали, едва завидев гостей. Первой к ним подлетела Антуанетта. Она была мрачна и явно находилась не в духе. – И вновь добро пожаловать. Гости из вашего мира слишком уж зачастили к нам в последнее время, – сказала она. – Полагаю, вам уже обо всем известно. – Да, мы знаем, что Коул, которого ты обещала охранять, каким-то образом сумел улизнуть из-под надзора, – ответила Деметра. – Антуанетта, Вильгельмина, знакомьтесь – это маркиза Патриция Альфано, еще один член Верховного Ковена. – Ковена, которому вот-вот суждено распасться? – насмешливо спросила Вильгельмина, подплывая ближе. – Ну, птенчики мои, проходите, присаживайтесь, рассказывайте нам о ваших новых бедах. – О, в этот раз мы хотели бы поговорить о ваших, а не о наших бедах, – парировала Деми. – Что за история о «Названых сестрах»? И почему кто-то старался ее скрыть, но при этом раскидал везде странные подсказки? Едва ли Антуанетта могла выглядеть бледнее, чем в это мгновение. Она кинула быстрый взгляд на своего ментора-компаньонку и не торопилась с ответом. – Узнали-таки, любопытные пташки, – удовлетворенно заключила старая цыганка. – Эта история – о том, как мы все здесь оказались. – Но я думала, история о том, как вы здесь оказались – это история о «Людвиге и Антуанетте», – слишком уж робко заметила Рицци. Впервые увидев живых легенд, она, как и остальные до нее, слегка испугалась. – Эти истории одинаково важны и образуют единое целое, – подтвердила Вильгельмина и указала рукой в дальнюю часть зала, где в большом камине едва теплилось пламя. – Столько воды утекло с тех пор, нет смысла более скрывать истину. Мы расскажем. Прошу вас, птички. Суеверный страх накрыл Деметру по пути к камину. Именно возле него, в кресле, в их прошлый визит сидел жутковатый человек в белой маске. Сидел он там и сейчас, так, словно за все это время не поменял позы. Сквозь прорези маски на них глядела пустота. Человек – если это вообще был он – по-прежнему сжимал в руке дорогую трость, был одет в черный смокинг и перчатки. На шее был повязан старомодный платок до самого подбородка. А маска, как оказалось при ближайшем рассмотрении, закрывала не только лицо. Она одевалась на голову, как шлем. Передняя ее часть была сделана из папье-маше, а задняя – из мягкой белой ткани. Ткань закрывала макушку, и волосы, и шею таким образом, что нигде не виднелось ни кусочка, ни полоски кожи. – Дорогой мой, к тебе пришли гости, – мягко обратилась к нему Вильгельмина. – Пора поговорить. – Гости? – раздался низкий, скрипуче-скрежещущий хриплый голос. Нечеловеческий. Жуткий. – Гости, мой милый, – ласково повторила цыганка, разговаривая с ним, как с ребенком. – Они нашли твои подсказки и желают узнать правду. Человек в маске медленно кивнул. – Кто это? – испуганно прошептала Рицци. И вышло у нее это так эмоционально, что под высокими потолками прозвучало чересчур громко. Все услышали вопрос. Антуанетта Вайерд вздохнула. – Это Томас Герберт Вэлфорд, – сказала она. * * * Из воздуха Вильгельмина сотворила еще четыре кресла и расставила их полукругом вокруг камина, а Антуанетта разожгла огонь поярче. Все заняли свои места. Деметра оказалась рядом с Томасом, а Рицци, наоборот, отсела от него как можно дальше. – С чего бы начать… – протянула Вильгельмина. – Тогда все было так запутано. – Начнем сначала, – раздался нечеловеческий голос. Он говорил с тяжелым придыханием, словно каждое слово давалось ему с трудом. – Сначала, значит, – опечаленно повторила цыганка. – Хорошо. Будет вам реальная сказка. Жили в Эмайне, что на острове Нью-Авалоне, три девочки. Светлая волшебница Дельфина Бланшар, темный маг Ионика Альфано и светлая чародейка Стефания Райнер. Все происходили из очень древних родов, да вот незадача – из них две в раннем возрасте остались сиротами. Родственники Ионики по отцу не пожелали удочерить ее, а у Стефании вообще никого из близких не осталось. Потому и получилось, что семья Бланшар приютила девочек, и росли они все вместе в мире и согласии в Тинвингс-хаусе, как настоящие сестры. Так их и прозвали. Росли они красавицами и вызывали всеобщий восторг в высшем свете аристократии. Были искусны в различных чарах, привлекали внимание потенциальных женихов. Продолжалось это и после смерти опекунов. – Я часто бывала у них с визитами, – вставила Антуанетта. – И особенно подружилась с милой Фани. А Ионика и Дельфина выглядели для меня очень уж высокомерными. Прошу, прости меня за эти слова, Том. Человек в маске вновь кивнул. Вильгельмина продолжила: – Так вот. Привлекали девушки внимание женихов. И был один такой жених, прекрасно образованный и прекрасный внешне. Занимался он алхимией, увлекался искусством и писал картины. Звали его Томас Герберт Вэлфорд. Полюбил он златоволосую Дельфину Бланшар всем сердцем, и свадьбу они сыграть решили. – И если бы не Фани… – сокрушенно проговорила Антуанетта. – Если бы Стефания за несколько месяцев до того их не опередила, все так и случилось бы, – кивнула Вильгельмина. – Влюбилась Стефания в гостя иностранного, да и поспешила в любви своей. Стала она ожидать ребенка вскоре. А Дельфина пошла на попятную: «Не хочу, – говорит, – выходить замуж, пока моя сестра ко мне не вернется». Помолвку тайную они с Томасом организовали и не сказали об этом никому более. Молодые были, суетливые, о будущем не задумывались… Но прежде, чем Стефания вернулась – без своего ребеночка… – Мы отдали его в семью дальних родственников французского джентльмена, с которым у нее случилась романтическая связь, – добавила Антуанетта. – Я способствовала этому договору. И взяла с той семьи обещание, что у малыша, как он вырастет, будет фамилия Райнер, чтобы осталась память о его матери. – Но прежде, чем Стефания вернулась, – строго повторила Вильгельмина, посмотрев на свою компаньонку, – в Эмайн прибыла четвертая девушка, светлая волшебница, доселе никому не известная. Звали ее Азурия Старлинг. – Лайз, – стальным тоном перебил рассказчицу Томас. – В то время она представлялась всем как Азурия Лайз. – Лайз? – переспросила Рицци. – Как Юфемия Лайз? – Какая из этих фамилий являлась настоящей? – уточнила Деметра. – Полагаю, что все же Старлинг, – сказала Вильгельмина. – Это был старый род, полностью угасший и исчезнувший. К концу девятнадцатого столетия, о нем уже век как не слыхивали. Фамилию Лайз и вовсе никто не знал. Обустроилась Азурия в крошечной каморке на окраине Эмайна и потихоньку к сестрам, как змея, стала подбираться да присматриваться. Затем вернулась Стефания, и воссоединились три сестры. Но воссоединились только на словах, ведь не жили они больше вместе. Предпочла Эмайну Стефания особняк Антуанетты и новый город Хэксбридж. Начались визиты, и чаи, и суаре, и балы. Везде блистали сестры и силы свои чудесные демонстрировали. – Все, кроме Стефании, – тихо проговорила Антуанетта. – Она потому и съехала от сестер. В детстве они были неразлучными и все плохо владели чарами. А как выросли, разница в способностях стала заметна. Фани не удавалось толком ничего, кроме чар перемещения. У светлых особый дар к ним, а еще к чарам невидимости и левитации, только сейчас об этом уже позабыли. И, понимая свою слабость, Стефания переехала в Хэксбридж, чтобы быть поближе к своему ментору – Уильяму Далгарту. Он начал ее всему обучать и верил, что возможно превратиться из чародейки в волшебницу одними лишь тренировками. – И он рассказал ей о Белом Вороне, – дополнила Деми. Антуанетта энергично закивала, явно волнуясь, – прошлое все еще не давало ей покоя. – Уильям Далгарт скрывал ото всех свое изобретение. Он говорил, что идея чертежа пришла ему в дивном сне, который происходил словно бы наяву. И подумал, что таково желание богов, – поделилась она. – Он организовал мастерскую в бывшем фермерском домике неподалеку от «моста». И там создал Белого Ворона. – А пока происходило это, и вернулась Стефания к обучению, – подхватила Вильгельмина, – сестры ее удивляли всех своим мастерством. Дельфина хвалилась амулетом, выполненным в виде чудесного венка. Говорили, будто бы она сама его сделала, да вот в это мне не верится. Заказала, я думаю, у мастера. Однако сил у нее и вправду было с избытком. Ионика же сама смастерила волшебное платье, которое могло принимать вид любой одежды по желанию владелицы и к тому же работало как амулет. Невиданной силы артефакт получился! Тут, как и в сказке, пробилась в их ближний круг Азурия Старлинг. И стала крутиться всюду рядом с ними и сестрой их себя называть. А девушки-то уши для комплиментов развесили, зла в своей жизни не видывали, потому и назвали Азурию сестрой в ответ. Художник написал их совместный портрет. Так и подписал: «Названые сестры». – Портрет из Тинвингс-хауса, – прошептала Деметра. – Там его повесили, – подтвердила Вильгельмина. – И…