— О, я и не собиралась! Я еще долго не выйду замуж. Принесли суп. Запах был божественным. Доринде удавалось есть не слишком быстро только благодаря строгому воспитанию тетушки Мэри. На смертном одре тетушка Мэри сказала Доринде: — Пусть я оставляю тебе лишь пятьдесят фунтов в год, зато я научила тебя правилам хорошего тона! Доринде правила хорошего тона часто мешали. Например, сейчас. Она была очень голодна. Поглощая суп, она делилась с Джастином взглядами на брак. — Понимаешь, замужество — это надолго, если, конечно, не рассматривать развод. А развод — это отвратительно, лучше постараться обойтись без него. Джастин усмехнулся. — Да, бывают неприятные случаи… — Допустим, выйду я за Типа, — продолжила Доринда. — Ему двадцать четыре, а мне двадцать один. Значит, жить вместе придется лет пятьдесят-шестьдесят. Это ужасающе долго… Конечно, у него полно денег. Он работает у дяди и через пару лет станет совладельцем компании, и очень здорово иметь квартиру и машину, однако, боюсь, мне надоест быть замужем за Типом. Доринда сделала паузу и перешла к рыбе соль меньер. — Я бы на твоем месте за него не выходил, — сказал Джастин. — Я и не собиралась, — ответила Доринда. — Точнее, очень вряд ли — если только Окли не окажутся «адом кромешным», как сказала рыженькая девушка. Она, кстати, была милая. Я бы не возражала с ней познакомиться поближе. — Не увиливай — ответь по существу! Собираешься ты выходить замуж или нет — это полдела, а что думают твои ухажеры? Ты обещала кому-то из них — или им обоим — свою руку? Доринда лучезарно улыбнулась. — Джастин, милый, рыбы вкуснее я еще не пробовала! Как хорошо, что я пропустила обед! Джастин смотрел на нее сурово. — Опять отвлекаешься… Забудь про рыбу! Дала ты им надежду или нет? — А можно мне добавки? — Можно, но ты еще не знаешь, что у нас дальше. Доринда внимательно изучила меню и с сожалением вздохнула: — Пожалуй, обойдусь без добавки… Столько всего вкусного! — А на вопрос ты ответишь? Пока официант делал перемену блюд, Доринда смотрела на Джастина, и он успел заметить, что несуразное платье делает цвет ее волос еще ярче. Даже Тип Ремингтон и Баззер Блейк с их неискушенным вкусом нашли бы ее волосы привлекательными. Хотя вряд ли они сумели бы оценить, что ресницы у Доринды точно такого же золотисто-каштанового оттенка. Если она решит краситься, придется с ней поговорить — столь необычный оттенок нужно сохранять как есть, чисто из эстетических соображений. Когда они отведали курицу ан кассероль с грибным соусом, Джастин повторил вопрос. — Надо бы ответить: «Тебя это совершенно не касается», — дружелюбно сказала Доринда. — Вот как? Доринда рассмеялась. — Да, но я отвечу иначе. Дело в том, что… — В чем же? — К сожалению, я не умею отказывать… Джастин даже рассмеялся. А рассмешить Джастина было большой удачей. Глаза у Доринды еще больше засверкали и потемнели от радости. — Я серьезно — отказывать сложно. Они оба мне нравятся. Пожалуй, Баззер больше… вероятно потому, что он тоже беден, и я чувствую в нем родственную душу. С другой стороны, выходить за мужчину совершенно без средств я тоже не хочу — если уж я буду замужем, то хорошо бы завести детей, а растить их без денег крайне затруднительно. — Пожалуй, верно. — Еще бы! Я много думала о детях. Я бы хотела двух мальчиков и двух девочек. Даже при бесплатном образовании придется покупать всякие учебники и школьную форму. Однако это еще полдела! Родители должны выпустить ребенка в мир, обеспечить заработком… Так что за Баззера идти не стоит. А за Типа грустно выходить — получается только из-за денег. — Послушай, дорогая! Я тебе все равно не разрешу выйти ни за кого из них! — И как же ты намерен мне помешать? — с искренним интересом осведомилась Доринда. — Точно не знаю, что-нибудь придумаю, не сомневайся! А тебе советую тренировать характер и твердить «нет» перед зеркалом по пять минут каждый день. Нельзя выходить за всех, кто позовет! — Никто и не звал, кроме Типа. Баззер сказал, что не женится, пока не найдет нормальную работу, и, если я его дождусь… Считается ли это за предложение? — Не считается! Ни тот, ни другой! Пообещай мне, пожалуйста, хотя бы одно! Доринда не была лишена осторожности. Она предусмотрительно спросила: — Что именно? — Не обручайся без моего ведома! И вообще — не торопись! Принцип таков: обручайся только если точно уверена, что хочешь выйти замуж, а замуж выходи только если без этого совсем никак. Разве тетушка Мэри тебя не научила? — В глазах Джастина читалась легкая насмешка. Доринда ответила с присущей ей откровенностью: — Тетушка вообще велела не выходить замуж. Она недолюбливала мужчин. Из-за Подлого дядюшки. — Я никогда тетю Мэри не встречал, однако, по твоим рассказам, она весьма неприятная особа. — Совсем нет! — воскликнула Доринда. — Она, например, сделала невероятно доброе дело, взяв меня на воспитание. Кроме нее охотников не нашлось, а она посчитала своим долгом приютить ребенка. Мне было всего два года, и она наверняка со мной намучилась! Если Джастин и умилился при мысли о двухлетней улыбчивой Доринде, которой и в голову не приходит, что ее приютили из жалости, то виду не показал. Миссис Поршес не стала нравиться ему больше. Доринда продолжила: — Подлый дядюшка на самом деле был редкостным пройдохой. Сбегал из дома и кутил напропалую, потом возвращался, забирал у тети деньги и снова кутить. — Существует закон, по которому имущество замужней женщины неприкосновенно. Почему она позволяла ему себя грабить? — Она мне рассказывала про дядю, будучи уже больной. Кажется, она была немного не в себе… Она говорила: «Никогда не выходи замуж, Доринда! Дай мужчине власть, и он разобьет тебе сердце!» Как-то раз призналась: «Он был негодяем до мозга костей». И спросила, помню ли я его. Я ответила, что помню, как называла его «дядя Глен», у него были смеющиеся темные глаза и белый шрам на запястье. Тетя ответила с горечью: «Да, было в нем очарование. Своей улыбкой он мог и душу вытянуть, и последний пенни». Дядя, оказывается, присвоил все ее сбережения, кроме годовой ренты и пятидесяти фунтов в год, отложенных для меня. Тетя велела дяде больше ни пенни не давать. — Он разве не умер? — Она не знала, жив он или нет. Под самый конец — совсем уже не в себе — она пыталась взять с меня обещание, что я никогда не выйду замуж. Я, конечно, обещать не стала. — Отсылай претендентов ко мне. — А знаешь, Джастин, это неплохая идея! Безумно сложно постоянно говорить «нет» одной, без поддержки. Я давно мечтала иметь строгого родителя или опекуна, чтобы говорил «нет» за меня. Ты действительно готов отшивать женихов? — Готов! Отошью с удовольствием. У меня отлично получится! Вот увидишь! Будешь мороженое? Доринда посмотрела с укором. — Разумеется буду! Джастин, спасибо за прекрасный ужин! — На здоровье, дорогая. Послушай, я тут навел справки по поводу твоих Окли. Муж хорошо заработал во время войны. — Да, я же говорила — они богаты. Миссис Окли рассказывала. Она из тех, кто сразу все выкладывает… Джастин рассмеялся. — В таком случае, Мартин Окли, должно быть, старается ни во что ее не посвящать. В общем, он вполне стабилен в плане денег, а про нее ничего плохого не известно — пожалуй, нет причин отказываться от работы. Доринда зарделась от удовольствия. Джастин взял на себя труд разузнать, что за люди Окли, потому что она собирается у них работать. Доринда нашла его жест невероятно милым. О чем сразу же сообщила Джастину. — Ведь больше никто обо мне не заботится! Только я сама. А было бы чудесно иметь строгого отца или опекуна — или кого-то в этом роде — для подобных случаев. Я бы ощущала тыл, если понимаешь, о чем я… Джастин мило улыбнулся и возразил: — Отцом я быть отказываюсь! Доринда окинула его оценивающим взглядом. — Да, ты, скорее, тянешь на брата… — Вот уж нет, Доринда! Братом я тебе точно не буду! Доринда списала резкий ответ на неудачное платье. Конечно, сестра Джастина никогда не купила бы платье только из-за того, что понравился цвет. Сестра Джастина должна обладать безупречным вкусом и не позорить его перед людьми. Однако в голосе Джастина была непонятная ей теплота.