— Кто-то постарался устроить тут светомаскировку. — Он посветил фонарем по комнатке. — И еще разводил огонь в очаге. Взгляните на головешки: вряд ли они пролежали тут с восемнадцатого века. Фрэнк снова повел фонарем. Его луч высветил пару мешков, лежавших напротив очага, и повернутую к нему дубовую скамью со спинкой и подлокотниками, старую, но прочную. Свет фонарика выхватил из темноты не так давно починенную ножку: там свежее дерево четко выделялось на фоне старого. Обогнув далеко выступавший подлокотник, мисс Сильвер вскрикнула: — Вот это да! На скамье валялась кипа папоротника пополам с соломой, прикрытая какой-то материей. Луч фонарика прошелся по ней, и стало ясно, что сверху лежит армейское одеяло. Глава 9 При осмотре Дома лесника Фрэнк Эббот не обнаружил никакого трупа. Он убедился в неоспоримости факта, что Мэри Стоукс в ужасе оттуда сбежала, однако не было свидетельств тому, что именно заставило ее пуститься наутек. Вторым фактом являлось то, что домом кто-то пользовался, и этот кто-то взял на себя труд перевесить дверь, привести комнату в более-менее жилой вид и обеспечить полную тайну, наглухо заколотив окно. Даже без веских доказательств можно было сообразить, что к чему, или прийти к самому собой напрашивающемуся выводу: у Мэри Стоукс есть любовник, и встречается она с ним в Доме лесника. Однако во встречах тайных любовников ничего криминального нет. Сколь бы аморальной ни была подобная ситуация, она не относилась к вещам, которые должны волновать сержанта уголовной полиции из Скотленд-Ярда. Фрэнк не мог определить, где именно жуткий образ убитой девушки вписывался в эти неоспоримые факты и с какой степенью вероятности эту девушку можно отождествить с исчезнувшей квартиранткой миссис Хоппер из Хэмпстеда. Пропавшая сережка тоже отсутствовала, как и тело ее владелицы, — по крайней мере, после поверхностного осмотра, который произвел Фрэнк Эббот. — В комнате наверняка масса отпечатков пальцев, и пока мы все их не снимем, мне нельзя тут ничего трогать. Лучше давайте отправимся домой. Я свяжусь со Смитом и попрошу его привезти криминалистические инструменты. После обеда мисс Сильвер позволила себе отдохнуть в удобном кресле у себя в спальне. Фрэнк отправился встречать инспектора Смита из Лентона, а радушная хозяйка дома организовала скромное чаепитие. — Будут мисс Эльвина Грэй, дочь покойного священника, и миссис Бауз, вдовая сестра нашего врача, Сирила Уингфилда, — объяснила Моника Эббот, однако не добавила, что устроить это чаепитие ее попросил Фрэнк. — Соберите самых языкастых деревенских сплетниц и не позволяйте им останавливаться! Моника рассмеялась: — Дорогой Фрэнк! Они не остановятся, потому что не умеют и не знают, как это делается. Какие сплетни тебе хочется от них услышать? — О чем и о ком угодно, но лучше бы о Мэри Стоукс и всех, с кем она могла бы общаться. Никогда не поверю, чтобы в деревне вроде нашего Дипинга не чесали языками о такой особе, как Мэри. Моника задумалась. — Ну, понимаешь, тут все не так просто. Насколько мне известно, о ней вообще не сплетничают. Правда, все знают, что Джозеф Тернберри пытался к ней подкатиться, а она дала ему от ворот поворот. — Конечно, он ей совсем не пара. — Вот это бедному Джозефу и дали понять, причем в не самых вежливых выражениях. Фрэнк посмотрел на нее и нахмурился: — Послушайте, Моника, по-моему, у нее есть любовник. Мне нужно выяснить, кто он, и как можно скорее. Могу вкратце его охарактеризовать. Вероятно, он родился и вырос не в Дипинге. Служил в армии. И у него есть чрезвычайно веские причины скрывать свои отношения с Мэри. Поможете мне? Моника отвела глаза и со своей неизменной непоследовательностью воскликнула: — Но, Фрэнк, а кто теперь не служил-то?! — Где не служил? — Ну, как ты сказал, — в армии. Что же до остального, то не уверена, какого ты мнения о моей осведомленности об интрижках этой Стоукс, но я о них ничего не знаю. — Вероятно, знают миссис Бауз и мисс Эльвина. — Они знают много того, чего никогда не случалось, — усмехнулась Моника Эббот. — Сис лучше отправиться порепетировать на органе — она не выносит этих кумушек. Ну, в любом случае, пока они судачат о Мэри Стоукс, наши сплетницы хотя бы ненадолго оставят в покое Сис и Гранта. Чаепитие удалось на славу. Мисс Сильвер поделилась с обеими гостьями секретом чудесной строчки для вязанья, и ей пообещали рецепт клубничного варенья миссис Кэддл. — Если, конечно, мне удастся этот рецепт у нее выведать, — произнесла мисс Эльвина. — Я была в кухне, когда она варила варенье, но вы же знаете, как бывает: если не делаешь что-то сама, то много чего не замечаешь. Так что не смогу вам объяснить, почему у нее получается совсем не так, как у остальных, и чрезвычайно вкусно. В Дипинге она своим рецептом ни с кем не делится, а варенье такое варит только для меня. Ее, возможно, и удастся уговорить, если я скажу, что это для одной благородной дамы из Лондона, но, конечно же, не могу обещать… Миссис Бауз, миловидная и румяная дама сорока пяти лет прервала щебетание мисс Винни громовым ударом здравого смысла. — Обещать? Я бы не советовала. А что касаемо получить у Эллен Кэддл рецепт… — Она протянула к камину крупные обветренные руки. — Напрасная надежда! Она из тех, кто скорее умрет, чем расстанется с тем, что ей принадлежит. Не так уж много у нее всего, чтобы позволить себе этим швыряться. Может, этот ее жуткий Альберт и ускользает у нее между пальцев, но она, по крайней мере, сумеет сохранить рецепт клубничного варенья. Мисс Сильвер заметила, что имя Альберт уже давно вышло из моды. — Но, вероятно, в деревне вроде Дипинга… Обе гостьи одновременно принялись рассказывать ей, что Дипинг не имеет ровным счетом никакого отношения к Альберту Кэддлу и его имени. Гулкий голос миссис Бауз давал ей незаслуженные преимущества, и именно она закончила сагу о семействе Кэддл. — Служил в спецназе, потом устроился водителем к старому мистеру Харлоу. А когда поместье отошло к его племяннику Марку, тот его оставил. Полагаю, он хорошо помогает по хозяйству, но слишком уж он симпатичный, и Марк от него еще наплачется. Так я ему на днях и сказала, а он лишь рассмеялся. Конечно, нельзя ожидать от молодого человека серьезного отношения к подобным вещам. Бедная Эллен Кэддл сама загнала себя в угол, когда вышла за него замуж, — вот ведь дуреха! Она, наверное, лет на десять старше, а уж сама — смотреть не на что. Вот почему, по ее мнению, он на ней женился? Да из-за ее сбережений и того, что ей отказала леди Эвелин! Это же ясно как божий день. Я ей сама говорила: «Эллен, ты просто дура». А она скорчила непонимающую рожу и ответила, что имеет право поступать как хочет. «Может, оно и так, — добавила я, — но вот зачем он на тебе женится — ты сама об этом подумай!» — Она прекрасно готовит, — заметила мисс Винни. Еще один сокрушительный удар. — А он позволяет ей готовить на стороне, для вас, вместо того, чтобы она сидела дома и готовила для него! Говорю вам — творится что-то неладное, если муж разрешает жене работать на других людей. Я ей прямо в глаза это заявила: «Он хорошо зарабатывает, вот только на что тратит деньги?» Так прямо и сказала. «Или на кого? Ты подумай хорошенько, Эллен!» — добавила я. — Никогда бы не подумала, что Марк Харлоу может позволить себе держать водителя, — вступила мисс Эльвина. — Поговаривали, будто у старого мистера Харлоу дела шли так себе, а тут еще расходы на похороны… — Да у него свои деньги были! — воскликнула миссис Бауз. — Вот не понимала… — Он не мог бы содержать поместье в таком виде, как теперь, не имей он за душой чего-то весьма внушительного. — Она повернулась к Монике Эббот. — В этом же ваш зять убедился, верно? И ему, конечно же, гораздо тяжелее, чем Марку, поскольку он на самом деле очень дальний родственник, не так ли? И эти похоронные расходы легли на него тяжким бременем. Это чудовищно, но он, полагаю, никогда с ними не расквитается. Вот скажите мне, миссис Эббот, это правда, что он продает фамильные бриллианты? Моника загадочно улыбнулась. За этой загадочностью скрывалась жгучая злоба. Ее утешала лишь мысль, что Мэйбл Бауз надела самый не шедший ей наряд — твидовое платье в зелено-коричневую клетку. Слишком в обтяжку и слишком яркое. Оно выпирало на всех ее выпуклостях и обтягивало там, где совсем не нужно. Успокоившись подобными мыслями, Моника произнесла: — Не знаю… А почему бы вам самой его не спросить? — Ах, ладно… — пробормотала миссис Бауз и обратилась к мисс Сильвер: — Мы все искренне переживаем за Гранта Хатауэя и с нетерпением ждем, когда же его опыты увенчаются успехом. Он все делает по последнему слову науки, и мне это сложно понять. Но, разумеется, подобные занятия лишь пожирают капитал, и уйдут годы, прежде чем можно будет надеяться на какую-то отдачу. Так что, боюсь, сейчас он переживает не лучшие времена. Он получил наследство от какого-то старого дальнего родственника и принял поместье в весьма плачевном состоянии. Моника надеялась, что ей позволят объяснить положение дел своего зятя, но пикировка с миссис Бауз ни к чему не привела — от той все отскакивало, как от стенки горох. Миссис Эббот переключилась на Марка Харлоу. — Он обосновался в этом своем большом амбаре примерно тогда же, когда Грант приехал в Дипсайд. Однако не пытался заняться сельским хозяйством. Оно его не интересует. По его словам, все шесть лет войны он вкалывал и валялся в грязи, и считает, что для разнообразия вполне заслужил пожить в чистоте и немного отдохнуть. Ну, я всегда говорю прямо, так что я ему заявила: «А вы ведь просто молодой бездельник». В ответ Марк рассмеялся и сказал, что такой он и есть. Знаете, на самом деле он очень музыкальный — пишет песни и получает за них большие деньги. Он написал музыку для ревю, которое в прошлом году пользовалось успехом. Вот только не припомню, как оно называлось, — все эти эстрадные вещи так похожи. По крайней мере, мне известно, что Марк написал для ревю несколько песен, потому что он сам мне об этом рассказал. Мисс Сильвер кашлянула. — Вот ведь как интересно. — Он весьма обходительный молодой человек, — пробормотала мисс Винни, но больше ничего сказать не успела, поскольку ее слова потонули в мощном рокоте голоса миссис Бауз. — Ну обходительный или нет, к ферме это не относится, так ведь? Он сдает землю в аренду Стоуксам, что избавляет его от множества забот, а те и рады, потому что там прекрасный выпас. Стоукс держит большое молочное хозяйство. Не будь его племянница такой изнеженной, она стала бы там отличной помощницей. Сдается мне, что они терпят ее у себя, особо не утруждая. Я так прямо и сказала миссис Стоукс: «Отчего бы вам не загрузить эту девицу работой?» А ей мои слова не понравились. Она покраснела, будто ее лицом в огонь ткнули, и ответила, что у Мэри силенок маловато. Ну, я с таким ответом не смирилась и заявила: «У нее хватает сил где-то пропадать допоздна и разносить яйца и масло по домам, где есть симпатичные молодые мужчины». Вы не поверите — вид у нее стал такой, будто она вот-вот бросится на меня. Но миссис Стоукс сдержалась и ответила, что у нее масса работы. Мисс Сильвер поставила на стол чашку и заметила: — Как же много всего происходит в деревне, не так ли? Это свой маленький мир. Весьма интересно. Значит, мисс Стоукс разносит по домам яйца и масло. А вы у нее что-нибудь берете, миссис Эббот? — Яйца, когда наши куры не несутся, — кивнула Моника. — Миссис Стоукс как-то по-особенному их кормит. А вот масло мы делаем сами, этим Сисели занимается. Она гордится своим маслом. — Прямо объеденье, — подтвердила мисс Сильвер. — Деревенское масло — это великолепно. А ваши соседи берут что-нибудь у Стоуксов? Миссис Бауз громко рассмеялась: — Марк Харлоу берет, и Грант Хатауэй тоже. Вот ведь глупость какая, когда фермеру приходится покупать масло! Я говорила Гранту, что над ним все насмехаются, а он лишь рассмеялся и заявил: «Вот подождите, пока мои инкубаторы и телятники дадут первую продукцию, тогда узнаете, как можно пойти в гору на молоке, сливках и масле!» Разумеется, шутка удалась на славу, и я от всей души желаю ему успехов, как и все местные женщины. Вот что я хотела сказать о том, что он обходительный. Вы представляете Мэри Стоукс, разносящую товар по деревне? Похоже, конечно, на работу, но такая работа не по ней. Нет-нет, она просто шагает по Мэйн-стрит, заходит в Дипсайд, большой амбар и Эбботсли, и если ей не удается состроить глазки Гранту или Марку, всегда остается Альберт Кэддл. — Тут она снова рассмеялась — чересчур громко и злорадно, как показалось мисс Сильвер. Мисс Эльвина вздохнула и заметила: — Здесь ей очень скучно. Для девушки вполне естественно интересоваться молодыми людьми. — Она затараторила, продолжив: — Думаю, что с вашей стороны, Мэйбл, весьма непорядочно отзываться о ней подобным образом, к тому же после такого потрясения. — Она повернулась к мисс Сильвер: — Миссис Эббот наверняка рассказывала вам, как перепугалась бедняжка Мэри. Она и мистер Фрэнк Эббот пили у меня чай. Все было очень мило, и тут вдруг такое потрясение — вбежала бедная Мэри и сообщила, что видела, как кого-то убили. — Действительно — потрясение. — Да ерунда это все! — возразила миссис Бауз. — Конечно, не чаепитие. А вот нелепые россказни этой девицы — чистой воды выпендреж! Я сказала брату: «Сирил, Мэри Стоукс видела труп убитой так же, как и я. Ей до смерти скучно на ферме, вот она и выдумала способ заставить всех говорить только о себе. Помяни мое слово, — заключила я, — это сплошная рисовка и ничего больше». Мисс Эльвина продолжала стоять на своем, негромко, но твердо заметив: — Да, Роща Мертвеца пользуется дурной славой. Не знаю, слышали ли вы местную легенду… — Хотелось бы услышать, — ответила мисс Сильвер. Обе дамы придвинулись поближе к ней и принялись пересказывать поверье. Будь там Фрэнк Эббот, он бы не без интереса подметил, что мисс Сильвер почти слово в слово услышала то, что не так давно сообщили ему самому. Мисс Сильвер внимательно слушала легенду. Когда дамы замолчали, она заметила, что вера в колдовство пагубно влияет на людей. — Боюсь, она порождает массу суеверий и ожесточает людские сердца. — Да-да, именно так! Мой дорогой отец чрезвычайно интересовался этим вопросом. Он собрал много похожих поверий и записал их. Составил нечто вроде сборника и издал несколько экземпляров за свой счет. Один из них хранится у меня, и, если хотите, могу его вам показать. Еще один был у старого мистера Хатауэя. Он и сам интересовался подобными преданиями — нет, не Грант, а дальний его родственник, от которого он получил наследство, старый мистер Элвин Хатауэй. Они с моим отцом были настоящими долгожителями — мистер Хатауэй умер в девяносто пять лет — и очень дружили. Мистер Хатауэй стал моим крестным отцом, и меня назвали Эльвиной в его честь.