— Как? — Вот так! Со смесью печали и отчаяния! — рыкнул Кир. — Бесит! — А как мне еще смотреть на тебя? — в ответ на его рычание я моментально завелась. — Из-за тебя моя жизнь перевернулась! Ты единственный, кто может дать мне хоть каплю ясности и надежды! Но ты только и делаешь что затыкаешь меня, и ничего, слышишь, совсем ничего не объясняешь! — последние слова я уже почти кричала. Кровь, будто в нее попала ядовитая кислота диких муравьев, вскипела от ярости, и я сильнее сжала пальцы на вилке, борясь с собой. И тут же удивленно выдохнула: эта вспышка ярости не шла ни в какое сравнение со вчерашней, практически слепой злостью и желанием уничтожить кое-кого. Но и этот странный “приступ” удивил меня не меньше. Постаравшись сдержать бушующие эмоции, расслабленно выдохнула: моя свобода, моя жизнь — все, что имело для меня значение, зависит от Кира. Склонившись над тарелкой, я торопливо доела все, что было предложено, и отложила приборы в сторону. Кир также закончил с обедом и, подперев пальцами подбородок, внимательно следил за мной. Он будто простил мне мою вспышку ярости, просто приняв ее как естественную реакцию, и это удивило меня не меньше. Вскинув брови, взглядом указала на пустую посуду, как бы намекая, что я его условия выполнила, а теперь готова к разговору. Кивнув мне, Берхольд, вместо того чтобы начать рассказ, спросил: — Что ты знаешь о первом советнике Его Величества? — О том, кто «стоит за плечом правителя»? — спросила я, опустив руки на стол и сцепив их в замок. — Да. — Он из рода Риттан. Как и все, кто «стоит»… — ответила, пожав плечами. — При чем тут советник? Ты обещал рассказать об отце! — Я расскажу, но начать хочу самого начала. Возможно, это поможет нам в дальнейшем. — Как я и сказала, — кивнула ему, принимая ответ и надеясь на обстоятельный разговор, — он из рода Риттан. Кир молчал, явно ожидая еще чего-то, и я постаралась вспомнить все, что знала об этом светлом. — Он одаренный, — я прикусила губу, подбирая слова, — видит суть и именно по этой причине является Первым советником Его Величества практически во всех вопросах. Он не входит в совет светлых. Он неприкосновенен и не обладает никакой властью, а также не может принимать решения, лишь подсказывая правителю и обнажая перед ним личины других. Все, в общем-то! — Мда, — вынес свой вердикт Кир, — негусто. — Меня он никогда не интересовал как личность, да и родители были против того, чтобы я погружалась в это все. Я же и во дворце была всего раз. — И что, неужели, никогда не хотелось? — Что? — я посмотрела на Кира, а он, прищурившись, внимательно рассматривал меня. — Во дворце побывать снова. Все девушки этого хотят… — Нет, — перебила его, — не хотелось, как и подписывать с тобой договор. Не хотелось. Он нахмурился, будто вспомнив нашу с ним ту самую первую встречу. — Моя мать, — произнес Кир, — умерла, когда мне было пять лет. Говорят, в этом возрасте дети еще слишком маленькие и ничего не понимают. Но одно я знал совершенно точно: в тот момент я потерял ту единственную душу, которой был нужен. Ту единственную, кто любила меня просто за то, что я это я. С момента ее смерти меня окружали только бездушные оболочки. Никто не хотел и не стремился стать для маленького одинокого ребенка-полукровки хоть кем-то ближе, чем того требовали правила этикета. Нет, меня не обижали и не притесняли, разве что мои же сверстники: наследники королевства и дети высокопоставленных вельмож. Но и для них я был никем. Полукровка. Тогда-то на моем пути появился он, Виркур Риттан. Вначале он просто разговаривал со мной, одиноким ребенком, был рядом, слушал меня. Не думал, насколько для каждого важным является именно это: возможность выговориться. Осознать, что ты кому-то нужен! Одинокий не тот, рядом с кем никого нет, а тот, кого некому выслушать. Виркур слушал меня, а я, кажется, за несколько лет молчания не мог наговориться… Со временем он стал рассказывать и сам: о себе, о своей жизни, о своем детстве. Он много рассказывал о своем детстве, о друзьях… и о том, насколько стал одинок. Виркур был в том же положении, что и я: он не был никому нужен и не мог никому доверять. Он стал делиться со мной своими знаниями, опытом, учил меня защищать себя. Он постоянно повторял: «Когда-нибудь придет момент, и тебе захочется защитить кого-то еще, кроме себя»… Кир замолчал, задумавшись, но, будто спохватившись, продолжил: — Виркур стал не только моим самым близким другом, наставником и настоящим учителем, он стал моей семьей в той мере, в какой мог быть ею. Как ты, думаю, догадываешься, тайна моего рождения умерла вместе с моей матерью, дядя же хранил молчание, скорее о чем-то догадываясь. Я не раз спрашивал Виркура, что он видит, смотря на меня, и он повторял одно и то же: «Тебя, Кир. Таким, какой ты есть». Прошёл не один год, я вырос, получил в полную собственность все то, что было моим по праву. Больше я не был просто приживалкой во дворце. Я стал самим собой. Наконец… Только в один совсем не прекрасный день ко мне пришел Виркур. Он сообщил, что я должен нанять защитника. Думаю, ты понимаешь, что эта идея мне не понравилась: я был вполне способен защитить себя сам, обученный Виркуром и выросший во дворце. Я знал все об изворотливых и подлых светлых, знал, кто на что способен, и довольствовался тем, что у меня имелось. В то же самое время я был связан по рукам и ногам: постоянный контроль со стороны совета, подставные друзья, ненастоящие враги, невинные девочки, на деле оказывающиеся… И тут такое — еще один соглядатай. Я был категорически против, но Виркур настоял, напомнив, что никогда не просил меня ни о чем. Я согласился только потому, что это был он — мой друг и наставник. Через какое-то время Виркур снова посетил мой дом, что было несвойственно моему наставнику, на этот раз в сопровождении другого мужчины — Ариса Риттана. — Папа! — ошарашенно выдохнула я, подавшись вперед. — Да, Ани, твой отец прибыл в мой дом вместе с первым советником. Они настояли на том, чтобы я заключил контракт с некоей Анией Риттан. Я был уже согласен на это, когда Виркур выдвинул новое условие: контракт по историческим условиям. Но самое главное, я должен представить ее всем как свою невесту: забрать в собственный дом, подпустить близко к себе и, — Кир сделал паузу, внимательно следя за моим лицом, — она должна понести как можно раньше. Глава 17 — Что? — я задохнулась, возмущенная его словами. — Что ты такое несешь?! О чем ты?! — Они хотели, чтобы я… — Нет! — выкрикнула, подскакивая на месте и одним движением ноги отбрасывая стул назад. — Нет! Ты врешь! Отец не мог такого требовать! — Сядь, любимая, — произнес он спокойно, что вывело меня из себя еще сильнее. Ударив кулаком по столу, я закричала громче: — Ты врешь! Врешь! — Хватит, Ани! Замолчи! — Кир тоже поднялся в полный рост, перекрикивая меня. Мы застыли, таращась друг на друга и тяжело дыша: я от шока и нахлынувших эмоций, а Кир, кажется, от еле сдерживаемой ярости. Его глаза снова переливались знакомой молочно-перламутровой дымкой. — Ты просила, нет, любимая, ты требовала от меня честных ответов! — выдавил он наконец, вкладывая в это уже ставшее привычным слово «любимая» максимум ярости, что ему все еще удавалось каким-то чудом удерживать под контролем. Но я чувствовала, физически ощущала, как она, словно густое марево, окутывает его фигуру. Знакомый в мельчайших деталях образ Кира дернулся, будто готовая слететь личина, и мгновенно вернулся на место. Этой секунды мне хватило, чтобы разглядеть за ней лицо зверя. — Сядь! — практически выдохнул он с рыком, и я резко отступила, готовая сесть прямо на пол, просто неспособная удержаться на ногах под этим взглядом. — Ты готова слушать дальше, Ани? Я кивнула, давая понять, что готова, и подалась чуть вперед, желая вставить пару слов в защиту отца, но была прервана: — Тише! Прибереги свои силы. — Но это просто невозможно, слышишь, он совсем не такой! Он не мог, понимаешь? — не желая промолчать, прошептала ему в ответ. — Все возможно… — Кир внимательно разглядывал мое лицо, словно от того, что он там увидит, зависел сам факт дальнейшего разговора. — Как ты думаешь, что я им ответил? — Н-нет? — с надеждой прошептала, а Берхольд как-то странно скривился и кивнул. — Я был категорически против того, чтобы связывать себя хоть какими-то узами с неизвестной мне девицей. Но Виркур настаивал, при этом он категорически отказывался объяснять свой нешуточный интерес. И тогда меня это задело! Я согласился на его условия, для начала решив выяснить о тебе побольше. К моменту подписания контракта я знал практически все: что ты ешь, с кем общаешься, какое белье носишь и каким мылом пользуешься, что тебе снится по ночам. А после этого раз в неделю получал от Виркура послания с одним и тем же вопросом. И каждый раз отвечал “нет”. Я встрепенулась, удивленная его словами, но просто стиснула кулаки, натолкнувшись на какой-то злой и предостерегающий взгляд. Я промолчала, отмечая, что и мир вокруг словно притаился, прислушиваясь к его словам. В эту секунду стало очень тихо: приглушенные голоса с улицы, скрежет телег, проезжающих почти под самыми окнами, пение птиц. — Я не знаю почему, не знаю зачем, но они хотели, чтобы мы с тобой были связаны, чтобы… Закончить Кир, как это уже стало закономерным, не успел. Дверь щелкнула и распахнулась. Затем раздался перестук каблучков и в кухню влетела растрепанная хозяйка. Сверток, что до этого момента она держала в руках, полетел в меня. — Давай, детка, быстрее! — кинула она, проносясь мимо и на ходу стягивая свой плащ. — Да поторопись же ты! — Вы достали? — спросил Кир и практически сразу получил утвердительный кивок. — Да! Поскорее же! Вам пора! Дурак, ой, дурак! Сколько раз говорила ему — не кури, Ритти… — и тут же она обратилась ко мне. — Ну что ты смотришь? Переодевайся уже! А ты — быстро за мной! Хозяйка бросила плащ на спинку стула и метнулась обратно в холл, крича уже оттуда: — Да что вы как сонные мухи! Поторопитесь! Я лишь растерянно перевела взгляд с Берхольда на сверток в своих руках. — Ани! — крикнул Кир, выбегая из кухни, а я торопливо развернула пропитанную маслом бумагу. Внутри оказалась пара мужских, точнее, мальчишеских сапог, уже немного потертых, но вполне целых. А еще там было что-то, завернутое в грубую темно-зеленую материю. Развернув куль, с удивлением поняла, что это сложенная в несколько раз куртка-туника с капюшоном. Расправив материю, с удовольствием натянула куртку на плечи и быстро застегнула потайные крючки. Затем, словно, не веря собственным глазам, опустила сапоги на пол и сравнила со своим ботинком. Медленно стянула один, тот, на котором шнуровка была разрезана, и примерила сапог. Размер подошел идеально. Быстро стащила другой ботинок и натянула вместо него второй сапог. Кир появился в холле, громко топая, остановился и одобрительно посмотрел на меня. Поверх его собственной рубашки и тонкой куртки была надета другая, тёмно-синяя, сильно напоминающая форму стражей. — Отлично! — из-за его спины выступила хозяйка. Каким-то невероятно привычным жестом, словно делала это уже тысячи раз, она расправила грубую ткань на его плечах, затем отряхнула рукава и смахнула несуществующие пылинки с груди. — Детка, — неожиданно она развернулась ко мне, — прекрасно! Я знала, что не ошибусь с размером! Больше она ничего не успела сказать, так как тишина за окном разразилась криками и топотом. Я молниеносно среагировала, повернувшись ко входу и застыв. Вскинула руки, готовая в любой момент достать из-за пояса оружие. Отметила, что хозяйка вцепилась одной рукой в плечо Киру, который также выставил руки в защитном жесте. Кончики его пальцев заискрились белым. — Т-ш-ш! — протянула женщина, призывая нас к тишине. — Это не к нам. И она улыбнулась, так же коварно, как делала это ранее, а перед моими глазами предстало удивительное зрелище: магия, что сорвалась с кончиков пальцев одной ее руки, метнулась к потолку десятком искристых нитей, расходясь по нему волнами во все стороны. Буквально одно мгновение, и от того места, куда вертикальным потоком струилась ее сила, по потолку, стенам и всем предметам в помещении, словно кругами по воде разлилось серебро. Вещи вспыхивали, будто подсвеченные, и тут же угасали, продолжая испускать еле видимое сияние. Эта же волна задела и нас с Киром, постепенно поднимаясь от подошв сапог вверх по одежде. Секунда, другая, и чужая магия коснулась кожи моих рук, щекоча ее. Приподняв ладони, я шокировано разглядывала, как ее сила оплетает мои пальцы серебряными нитями, словно вторая кожа. Еще пара мгновений, и лицо тоже начало еле заметно покалывать. — Невероятно… — с каким-то благоговением выдохнула я, разглядывая хозяйку. — Кто вы, к темным, такая? Но она только улыбнулась и, наконец, выпустила руку Кира из своей хватки. — Немного подзарядила защиту дома. Ее еще Марис сплел, а я лишь подпитываю. — Она прислонилась плечом к косяку двери, у которой они с Берхольдом стояли. Я торопливо развернулась вокруг своей оси, припомнив, что за моей спиной располагался открытый шкаф со стоящей там чистой посудой и натертым до блеска подносом. Немного склонившись к нему, стала разглядывать свое отражение. В общем-то, ничего не изменилось, разве что лицо, как и руки, было покрыто тончайшей сеткой серебристых нитей. — Невероятно, — прошептала, выпрямившись и во все глаза рассматривая Кира. — Что ты видишь? — напряженно произнес он.