«Знаменательный день» — один из самых больших кассовых провалов за последние десять лет, и я была агентом ведущего актера — и выбила для него огромный гонорар — контракт с которым открыл для проекта все дороги. А теперь вспомните «Водный мир» и «Джильи» и вы получите полную картину. Это было настолько плохо, что и фильм, и моего клиента засыпали «Золотой малиной», плюс для СМИ оба стали любимой темой для сплетен. Я даже слышала, как кто-то использовал название как метафору любого другого провального фильма. Дамы и господа, встречайте: мое карьерное достояние. Самое жуткое — что я была сокрушена еще до того, как все это развернулось в полную силу. У Альтермана я в последние два года была самым прибыльным агентом, а в «П&Д» до сих пор вхожу в лучшие двадцать процентов. Но из-за «Знаменательного дня» моя репутация — как и уверенность в себе — оказалась под мощным ударом. Не могу отделаться от ощущения, что это первое, о чем думают люди в этом бизнесе, когда знакомятся со мной. А Брэд только рад количеству рычагов влияния на меня, которые дала эта история. Но, будучи хорошей подчиненной, я никогда не напоминала ему, сколько раз он сам говорил о потенциальном успехе того фильма и что он, по его словам, будто бы «Дархэмские быки» и «Мстители» вместе взятые. Словно читая мои мысли, Брэд обходит стол и усаживается на его край. — Плохие решения вроде «Знаменательного дня» могут погубить карьеру большинства агентов, не говоря уже о тех, кто еще себя не зарекомендовал. Но разве я позволил этому случиться? — спрашивает он и смотрит на меня взглядом, который сторонний наблюдатель сочтет искренней заботой. Я сдерживаю рвущийся ехидный ответ, потому что он прав; Брэд действительно пришел мне на выручку. Заступился за меня, в то время как другие считали, что меня стоит уволить. Зато не переставал мне об этом напоминать. — Нет. Ты меня поддержал, — отвечаю я и не добавляю, что на тот момент я себя более чем зарекомендовала. Тогда я уже восемь лет работала агентом. — Верно. Потому что твои неудачи — это мои неудачи. А твои победы… — он делает паузу. — Это твои победы, — заканчиваю я. — Умная девочка, — от этих двух слов меня пробирает пылающая ярость. Он снова садится за стол. — Держи меня в курсе, иди работай и закрой дверь с той стороны. Разговор со мной окончен. *** После последней встречи я вытащила Амелию и Дэрил поужинать в Café Med. На улице было не меньше двадцати градусов, когда мы сели в патио, но Дэрил сидела в огромном бежевом свитере и солнцезащитных очках, хотя солнце село час назад. Это Лос-Анджелес, детка. Café Med — это крутой маленький ресторанчик на бульваре Сансет, что означает превосходный обзор. По тротуару на противоположной стороне идет женщина на восьмисантиметровой платформе и в шелковом кимоно. Из-за угла поворачивает машина с аэрографией пустыни на заднем стекле. Мы предпочли бы увидеть какую-нибудь знаменитость, но нашим взглядам предстает мужчина в балетной пачке с детской коляской, наполненной алюминиевыми банками. — Слышала, ты сегодня разговаривала с Брэдом, — говорит Амелия, а потом с широкой улыбкой добавляет: — Уверена, было весело! — Он всегда так по-мудацки себя ведет с тобой, — замечает Дэрил. — Не знаю, — уклончиво отвечаю я. — Думаю, у него есть версии мудаковатости для каждого. Он умный. И знает, у кого и где больные мозоли. Мы поворачиваемся и смотрим, как Стеф обходит хостес и с улыбкой быстро идет к нам. — Простите, что опоздала, — она вешает сумку на спинку пустого стула рядом с Дэрил и садится. — Самая длинная встреча с клиентом на свете. — А мы еще не заказали, — я протягиваю ей меню. — Но вино уже в пути. — И ангелы поют «Аллилуйя», — бормочет Стеф и выбирает блюдо. — Как пятничный вечер? Понравился? — спрашивает Дэрил. — Мне да, — искренне отвечаю я. — Это означает, что я прощена за свое отсутствие? — интересуется она. Стеф энергично кивает, но я кидаю кусочек хлеба в рот и, склонив голову набок, задумчиво жую. — Еще не решила. Дэрил демонстративно хватается за сердце. Открыв было рот, чтобы рассказать им обеим про вечеринку, я внезапно понимаю, что если Стеф и Майку по двадцать семь лет, а Картер их ровесник, то… Картер младше меня на шесть лет. На шесть лет. Словно прочитав мои мысли, Стеф кладет меню на стол и говорит: — Ты очень понравилась Картеру. Сама не понимаю, почему про разницу в возрасте до меня не дошло еще на вечеринке, но сейчас это кажется решающим фактором «против». Я никогда не встречалась с парнем значительно моложе себя. А разница между тридцатью тремя и двадцатью семью действительно значительная. Конечно же, на свидание еще никто не идет, но если я отправлю ему сообщение или, например, пофантазирую о нем без одежды… Не сделает ли меня эта разница в шесть лет престарелой любительницей молоденьких мальчиков? Поблагодарив поставившего передо мной бокал вина официанта, я поворачиваюсь к Стеф. — Ой-й-й, Стеф. До меня только сейчас дошло, что он твой ровесник. — А кто такой Картер? — спрашивает Амелия. — Что-то не припомню это имя. — Он друг Майка и Стеф, — отвечаю я и делаю глоток вина. — Он забавный. Кстати, Дэрил может быть с ним знакома. Он из TV-lit, работает в «CTM». — Картер Аарон? Я с ним не работала, но говорят, он хорош. — Еще как, — говорит Стеф, а потом смотрит на меня. — Ты назвала его «забавным»? Да он обжигающе горяч, Иви. Картер очень привлекательный, умный и действительно хороший парень, который вполне может оказаться достаточно хорошим для тебя. Я решаю не заострять внимание на том, что я якобы чересчур придирчивая. — И слишком молод, — добавляю я. — Этот факт ты почему-то забыла упомянуть. — Ему двадцать восемь! — Пф-ф, — что ж, выходит, я всего на пять лет старше. — Да я уже в школу ходила, когда он только родился. — В детский сад, — поправляет меня Стеф. — И эта разница в возрасте ощущается важной, — я вспоминаю себя в двадцать восемь. Наблюдать за моими сверстниками-парнями тогда было все равно что смотреть на кукол-маппетов, поселившихся в телах взрослых вроде бы людей и пытающихся оттуда ориентироваться в пространстве. — Ну, на восточном побережье мальчики взрослеют быстрей, — рассуждает Стеф. Мы с Амелией обмениваемся скептическими взглядами. — Для всех, кому уже тридцать лет, двадцать восемь — это какой-то ненастоящий возраст, — говорит она. Я киваю. — А мне уже три года как тридцать. — Это всего лишь означает твой сексуальный расцвет, — нараспев говорит Дэрил. — Да ладно тебе, поживи полной жизнью хоть немного, — потанцевав сидя на стуле и хитро глядя при этом в мою сторону, она добавляет: — Парень… да еще и моложе. Я издаю стон. — Если честно, Иви, — говорит Стеф, — у меня такое чувство, будто ты постоянно ищешь причины, чтобы ни с кем не встречаться, — ее слова эхом отзываются в моей голове, даже когда она продолжает: — Тебе с ним понравилось. Ему с тобой тоже. Почему бы тогда ему не позвонить? — Я не ищу причины, чтобы ни с кем не встречаться, — немного обидевшись, хмуро замечаю я. — Вообще-то, — встревает Дэрил, — ищешь и находишь. Ты придирчивая до невозможности. Я бросаю на Дэрил подозрительный взгляд. — Сказала одинокая девушка. — Так, ладно, — подняв руку, говорит Амелия. — Я все понимаю, когда ты говоришь про возраст, но пять лет — это немного. Стала бы ты сомневаться насчет свидания с парнем на пять лет старше? — Ты слишком, умная, Амелия, — бормочу я. Она смеется. — Я считаю, ты должна ему позвонить. — А ты слышала, как я говорила, что он агент? Агент, который при этом младше. Амелия морщится. — Кстати, — Дэрил наконец снимает солнцезащитные очки. — Ты так и не рассказала, о чем с тобой хотел поговорить Брэд. — Он хочет, чтобы я помогла Джону Файнману и заняла его работой, — смеюсь я. — В какой вселенной так бывает? Джон показывал мне офис, когда я начала работать в «П&Д». Посмотрев по сторонам, чтобы убедиться, что рядом нет никого из знакомых, я снова поворачиваюсь к девочкам. — Знаете, да, когда кто-нибудь что-нибудь замышляет, то он подозревает в том же всех остальных? Вот в последнее время у меня такое же чувство по отношению к Брэду. — Ага, типа когда один изменяет и думает, что ему изменяет вторая половина, — кивая, говорит Дэрил. — Наверное, так, — я пожимаю плечами. — Но что-то явно происходит.