— Я знаю, что за последнее время в его кабинет было направлено много отчетов о прибылях, — добавляет Амелия. — Не понимаю, что это означает, но это достаточно странный факт, чтобы девочки из финансового сбились с ног. — Почему меня все это беспокоит? — задаю я сама себе вопрос и беру бокал. — Просто я не доверяю Брэду. — Слушай, вот именно поэтому тебе и стоит позвонить Картеру, — говорит Стеф. — Снять стресс оргазмами. Мои подруги те еще помощнички. — глава четвертая — Картер МК и я — единственные люди, которые счастливы, что я сейчас живу в Лос-Анджелесе. Моему брату, понятное дело, все равно, а вот родители… что ж, даже спустя два года они продолжают протестовать столь же яростно. Джоне в Малибу жить нормально, потому что Джона молод, идет вслед за своей мечтой и с ним не случится ничего плохого. Но Картер, живущий в Беверли Хиллз… Это страх и ужас. В понедельник вечером я звоню родителям, чтобы подтвердить, что я не умер и не валяюсь в канаве. — Ну ладно, — говорит папа. — Но тебе стоит почаще видеться с братом. Ему одиноко. — Это Джоне-то? — со смехом переспрашиваю я и переворачиваю сыр на гриль-сковороде. — Поверь мне, он совершенно не одинок. — Повидайся с ним, — встревает мама. — Он ведь живет совсем рядом. — Мам, он в Малибу. Это где-то в часе езды. Папа недоверчиво покашливает. — Бруклин от нас тоже в часе езды, но мы видимся с твоими тетушками каждые выходные, а ты знаешь, что у них творится в Бруклине? Картер, у них деревья наряжены в свитера. Однажды я увидел, как кто-то выгуливал чертового павлина. А когда зашел выпить кофе, странное хипстерское место оказалось по совместительству магазином, где продают пряжу. Кофе и пряжа. Кому в голову придет соединить это вместе? — Хорошо, я вписываю тебя в колонку тех, кто не приедет в Лос-Анджелес на День благодарения, — говорю я и кладу сэндвич на тарелку. В Лос-Анджелесе случаются вещи куда более странные, чем кофе+пряжа. Повисает тяжелая и многозначительная пауза, прежде чем вновь заговаривает мама. — Джона сказал, что ты ночуешь у Майкла Кристофера, потому что тебе негде жить. Я потираю виски. Вот трепло. — Джона вечно врет. — Как некрасиво, — ругает меня она. — Еще он сказал, что ты познакомился с девушкой. Откусив кусок сэндвича, я не спеша жую, чтобы дать себе время и подавить растущее раздражение на брата. — Она подруга друзей, мам. Я познакомился с ней на вечеринке. — Ты познакомился с женщиной на вечеринке? — переспрашивает она. — На костюмированной вечеринке, не на пьянке, — отвечаю я. — Она дружит с Майклом и Стеф, так что она не голливудская «мадам». — И ты сделал это предположение, просто потому что она нравится Майклу? — спрашивает мама. Меня это смешит. — Мы провели вместе три часа. Ничего такого. И уверяю тебя — с ней все нормально. — Она живет в Лос-Анджелесе, Картер, — недовольно ворчит мама. — Ничего нормального тут для меня нет. И я не понимаю, почему ты не мог найти кого-нибудь здесь. У нее, наверное, фальшивая грудь и это… Ну, то… Гадость, которую колют себе в лоб. — Ботокс? — подсказываю я. — Да. Оно. — Так, ладно, давай успокоимся, — говорю я. — Джона живет в Лос-Анджелесе, но я не припомню, чтобы ты с ним носилась как курица с яйцом. — Во-первых, следи за языком. А во-вторых, я редко вижу твоего брата, так что не используй его в качестве наглядного примера, — она глубоко вздыхает. — Джона всегда был мечтателем. А ты ответственным. Позвони ему. — Хорошо, мам. Скорее всего, потребуется время, чтобы состыковать наши расписания, но я позвоню ему. — Узнаю своего милого мальчика. *** В нашем бизнесе в течение недели не слышать от кого-нибудь новостей нормальное дело. Все мы заняты, столы завалены пачками сценариев, книг и аудиозаписей на прослушивание; ждут письма для ответа и списки номеров для перезвона. Последние ранжируются и выстраиваются в очередь. Так что неделя — это ерунда. Я мягко напоминаю об этом клиентам практически каждый день. И что отсутствие новостей — это уже сама по себе хорошая новость. Это означает, что клиент не получил отказ. Но когда на кону твои мечты, время ощущается совершенно иначе, и даже самый терпеливый человек может перестать таким быть. «Неужели они уже не поняли, нравится ли им то, что я прислал?» «Может, это от меня ждут звонка?» Про терпение проще говорить, нежели практиковать. Уж я-то знаю, потому что несмотря на то, что сказал Майклу Кристоферу про нежелание вовлекаться во что бы то ни было с Иви, перестать о ней думать я не могу. К полудню четверга от отсутствия от нее вестей я превратился в психованное нечто. Я вспоминаю свои слова, которые сказал, пока мы обменивались с ней телефонами: «Я помню, о чем мы договорились насчет свиданий с кем-нибудь из этого бизнеса, но я был бы не против злючных друзей. Мяч сейчас на твоем поле, так что если тебе захочется перемыть косточки нашим боссам и коллегам или просто посидеть и поплести мировой заговор без романтических ожиданий, ты знаешь, к кому обратиться». Она тогда рассмеялась, взъерошила мне волосы, задержавшись в них рукой чуть дольше, чем предполагали платонические отношения, и ушла. Может, мне стоило вместо этого сказать: «Ты мне очень нравишься. Давай обменяемся телефонами, чтобы запланировать увидеться в следующий раз без одежды»? Звонит мой телефон, и, подпрыгнув, я хватаю его со стопки файлов. — Алло? — затаив дыхание, говорю я. — Здорово, — приветствует Майкл Кристофер. — Как денек? Я встаю, обхожу стол и ногой захлопываю дверь кабинета. — Хорошо. Она не звонила, на случай если ты опять хочешь поинтересоваться. Он делает паузу. — А ты нацепил тот галстук в пятницу? Плюхнувшись на свой стул, я улыбаюсь. — Это ты про который? — Сам знаешь. Под названием «Преступление против человечества». Опустив взгляд вниз, я приглаживаю тот самый галстук, о котором речь. А он неплохо меня знает. — Да, — отвечаю я. — Этот галстук приносит удачу. А в качестве бонуса я в нем похож на Гарри Поттера. Он издает стон. — Ты и сегодня его напялил, да? Тогда дело плохо, Картер. — Иви не звонит не из-за галстука. — Слушай, Стеф приходится меня уговаривать не надевать спортивные штаны на ужины с друзьями, так что от меня камней в твой огород не поступит. Но даже я — неопрятная скотина — понимаю, что эту вещь давно пора похоронить с почестями. Я чувствую себя визуально оскорбленным, когда на тебе этот чертов галстук. — Может, снизишь уровень драматизма? — потянувшись к стоящей рядом с монитором коробке со скрепками, я беру одну и задумчиво начинаю ее разгибать. — Я не говорю, что это галстук виноват, — продолжает Майкл. — Просто намекаю, что не стоит носить то, что ты надевал, когда пытался победить в математической олимпиаде на втором курсе, Картер. — Когда победил в математической олимпиаде, — поправляю я его, бросаю скрепку в направлении мусорной корзины и победно вскидываю руку, когда та попадает точно в цель. — Победил, а не просто «пытался». И к твоему сведению, на мне был этот же галстук во время собеседования по поводу стипендии. И когда прошел SAT [Академический Оценочный Тест — прим. перев.]. И в тот вечер, когда на первом курсе мне улыбнулась удача с Самантой Ригби. Со временем мощь артефактов только увеличивается. И мой галстук — один из них. — Других таких суеверных еще поискать, — замечает он. — Я сложный человек, — отвечаю я. — Но что-то ты слишком беспокоишься за меня. Ты действительно звонишь, чтобы поклевать мне мозги?