Я знала то, чего не должна была знать. Видела то, что не должна была видеть. Прошли недели, и я довела себя до тошноты, просматривая и пересматривая видео, которое случайно записала в общественном центре. Я не могла просто молчать о том, что знала. Кто-то должен был что-то сказать. Сколько раз они это делали? Это был первый? Сделают ли они это снова? Не их дело было решать, должны ли другие люди иметь детей или нет. Не имело значения, сколько у них денег или власти. Это был не их выбор. — В приглашении сказано, что никаких мобильных телефонов, — сказала Татум, выдернув меня из моих мыслей, чтобы напомнить, что я не буду выкладывать события завтрашнего вечера в свой Insta. Она стояла в своем шкафу, перебирая вешалки с одеждой, пытаясь решить, что надеть завтра на Ночь беззакония, а ч сидела на полу, согнув колени и прислонившись спиной к стене. Я уже выбрала свой наряд — черные кожаные штаны и обрезанную футболку, хотя даже не была уверена, что смогу войти. Приглашение было от Татум, и не было похоже, чтобы где-нибудь были правила о том, чтобы приводить с собой плюс один. Я закатила глаза и окунула кисточку во флакон с лаком для ногтей, покрыла большой палец на ноге ярко-красным лаком, затем посмотрела на нее. — В приглашении также написано Татум Хантингтон, но я все равно пришла. — Я никогда никуда не ходила без телефона, особенно после того, чему стала свидетельницей в общественном центре. Я все ждала, что кто-нибудь появится и скажет мне, что знает то, что я слышала. Так и не дождалась. Все это казалось неправильным — сидеть здесь и планировать ночную прогулку, в то время как людей по всему миру без их ведома кормят наркотиками. Татум достала черный корсетный топ и прижала его к себе. — Да, черт возьми. Это чертовски сексуально. — Я покрасила еще один ноготь, затем осмотрела свою работу. — Кайл сейчас кончит в штаны. — Я подняла глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как она покраснела, а затем засунула корсет обратно в вешалку с одеждой. — Ты нервничаешь? — спросила она, сползая по стене и садясь рядом со мной. — Нет. — Я покрасила последний ноготь. — И ты тоже не должна. — Прислонила голову к ее плечу. — Потому что мы делаем это вместе. — Я поцеловала ее в щеку. — Держу тебя, буу. — Мои слова казались записанными, отрепетированными. Возможно, потому что мои мысли были за миллион миль отсюда. — Я бы не поехала без тебя. — Знаю. Татум была популярна в своем мире благодаря своей фамилии… и Линкольну. Но она не погружалась в это. Она играла роль, чтобы понравиться родителям, но сравнивать дизайнерские бренды за чашечкой латте было не совсем ее занятием. Я встала и подошла к ее шкафу, достала корсет и положила его на кровать. — Надень этот гребаный корсет. — Я подмигнула, затем наклонилась, чтобы взять свои шлепанцы. — У меня есть кое-какие дела, но я буду готова завтра в восемь часов, если ты захочешь за мной заехать. — Это свидание. — Самое горячее свидание в городе. — Я поцеловала ее, а затем отправилась делать то, что должна была сделать с самого начала. Я собиралась противостоять Киптону Донахью. *** Все в этом месте было безупречно. От черных железных ворот в конце подъездной дорожки до парадных дверей с двойными арками, которые выглядели как замок. Дом Донахью был таким же устрашающим, как и человек, который им владел. Дверь открыл мужчина средних лет в черном костюме. Его взгляд просканировал мой непринужденный вид. Хмурый взгляд сказал мне, что я не заслуживаю его одобрения. Прежде чем я успела позвать Киптона, к нему сзади подошла женщина с темными волосами, высокими скулами и полными губами. Ее ярко-красные каблуки щелкали при каждом шаге. Подобранное в тон красное платье подчеркивало ее высокую, стройную фигуру. В руках она держала фужер с шампанским, наполовину наполненный оранжевой жидкостью — мимоза, подумала я. Она была красивой женщиной. Все в ней говорило о классической утонченности. Она улыбалась, и улыбка казалась искренней. Наверное, дело в алкоголе. Никто в мире элиты не улыбался мне так, кроме Татум и Линкольна. — Каспиана здесь нет, дорогая. Она думала, что я здесь из-за Каспиана. Конечно, она так и думала. Зачем семнадцатилетней девушке стучаться в дверь в поисках Киптона Донахью? В этот момент я поняла, что действительно не продумала все до конца. Я вообще много чего не обдумала. Так я жила своей жизнью. Лучшим планом было бы встретиться с ним в его офисе, где-нибудь в более публичном месте. Разве не так поступают в фантастике? Я не должна была приходить одна и должна была взять с собой кого-нибудь. Я кричала на людей, которые делали такой выбор в кино. — Вы, должно быть, миссис Донахью. — Я протянула руку. — Я Лирика. Мужчина в костюме встал между нами, когда она потянулась пожать мне руку. Чертов ублюдок. — Как она и сказала, Каспиана нет дома. Я посмотрела вокруг него на миссис Донахью. — Ничего, если я оставлю ему записку или что-то в этом роде? Это очень важно. — Мое сердце бешено колотилось, пока ждала ее ответа. О чем, черт возьми, я думала? Терминатор в костюме смотрел на меня. Если она скажет «нет», я ожидала, что он выстрелит в меня из лазера, пока я бежала бы по круговой дороге к своей машине. — Конечно. Эван проводит вас в свою комнату. — Она обменялась взглядом с мудаком передо мной, затем слабо улыбнулась и пошла обратно в ту часть дома, где смех и женские голоса эхом отражались от стен. Эван вздохнул. — Сюда. Я победно улыбнулась. Лирика — один. Эван — ноль. Он закрыл за мной входную дверь, затем провел меня через массивное открытое пространство с мраморными полами и высокими потолками, которое открывалось до самого второго этажа. Стены были цвета слоновой кости и украшены дорогими произведениями искусства. В центре пола была замысловатая монограмма в виде буквы D, нарисованная черной краской. Широкая лестница с одной стороны комнаты вела на бельэтаж, откуда открывался вид на открытое пространство внизу. Думала, что люди живут так только в кино. Я последовала за ним вверх по лестнице, осматривая каждый сантиметр пространства по пути. Одна из этих дверей должна была быть кабинетом Киптона. Он мог выйти в любой момент. Что тогда? Неужели я только что столкнулась с ним на глазах у его дворецкого? На глазах у его жены, пока она потягивала мимозу и смеялась с подругами? Продолжала ли я лгать о том, что я здесь из-за Каспиана? Что, если Каспиан появится, пока я все еще здесь? Миллион различных сценариев пронеслись в моей голове и ни один из них не закончился для меня хорошо. Я была так далеко от своей зоны. Мне следовало просто вернуться домой, постараться забыть то, что я знала, и сосредоточиться на том, чтобы быть обычной девочкой-подростком. Но совесть не позволила мне. Эван открыл одну из дверей бельэтажа. — Вам сюда. Черт. Этот чувак действительно собирался просто стоять здесь и ждать, пока я проживу свою ложь. Что теперь? Избавься от него. Я остановилась прямо перед дверью. — Как думаешь, ты можешь принести мне листок бумаги и ручку? — Я похлопала себя по карманам и по заднице, словно ожидая, что блокнот чудесным образом появится. Он закатил глаза и снова вздохнул. — Ты всегда можешь просто написать ему, как нормальный человек, — пробормотал он себе под нос, уходя, чтобы, предположительно, найти то, о чем я попросила. В этой ситуации нет ничего нормального, приятель. Я стояла там, мой взгляд прыгал от одной двери к другой, гадая, что находится по другую сторону каждой из них. И это был только второй этаж. Внизу была еще целая область, которую можно было исследовать. Даже если бы рванула туда, я бы ни за что не смогла обыскать все комнаты, прежде чем Эван — или кто-то другой — найдет меня и увезет с территории в наручниках, причем не самых веселых. К тому времени, как он вернулся с бумагой и ручкой, я набралась храбрости, чтобы сделать то, ради чего сюда приехала — даже если это будет не лично, как я надеялась. Если подумать, то, наверное, лучше, что это будет не лично. У меня было больше смелости, когда я не смотрела опасности прямо в глаза. Я подошла к комоду из темного дерева, положила бумагу на гладкую столешницу и начал писать: Мистер Донахью, Я знаю, что вы сделали. Знаю о посылках помощи пострадавшим и о том, что вы сделали, чтобы саботировать их, слышала ваш разговор о контроле над населением и записала его. Проверьте свою почту, если вы мне не верите. Я высылаю вам аудиофайл прямо сейчас. На данный момент я уверена, что посылки уже отправлены, но также знаю, что есть время, чтобы остановить распространение других. Возможно, я не настолько влиятельна, как вы, но я сделаю все возможное, чтобы подобное никогда не повторилось. Вы удивитесь, что СМИ могут сделать с анонимной наводкой, особенно если есть аудио доказательства. Я не подписала свое имя и по рассеянности передала это его жене в присутствии дворецкого. Он бы точно знал, от кого это. Мои руки дрожали, когда я положила ручку и сложила бумагу на треть. Я глубоко вздохнула и протянула бумагу дворецкому. — Это не для Каспиана. — Мои глаза встретились с его. — Это для Киптона. Его взгляд сузился, когда он наклонил голову в сторону, чтобы изучить меня. Я сглотнула. — Спасибо за осторожность. — Он мог думать что угодно о том, почему я здесь, лишь бы это письмо попало в нужные руки. Мой пульс стучал в ушах, а ноги не могли двигаться достаточно быстро, когда я прошла мимо него, затем спустилась по лестнице и вышла через парадную дверь. Понятия не имела, с кем связаться в СМИ и как заставить их прислушаться к бредням семнадцатилетней девочки. Но я знала одного человека, который знал — моего отца. Он был защитником несправедливости и не боялся кричать об этом. И как только он возвращался домой, я рассказывала ему о том, что знала. Если повезет, Киптон больше никогда не будет руководить программой помощи пострадавшим от стихийных бедствий.