Используя всю силу, которая у меня есть, я бью его в живот, затем замахиваюсь ногой, чтобы нанести удар с разворота по голове. Он падает, как пресс-папье — тяжелый, неподвижный, без сознания. Звучит гонг, и толпа сходит с ума, празднуя мою победу. Рефери объявляет меня победителем, и я выхожу с ринга. Грейсон протягивает мне бутылку с водой, когда я благодарю его, задыхаясь. Я киваю всем людям, поздравляющим меня, когда я покидаю арену, и мы вдвоем направляемся в офис Кэла. В ту секунду, когда мы входим в дверь, он уже разговаривает по телефону. Он одаривает меня ослепительной улыбкой, заканчивает разговор и вешает трубку. Я падаю на кожаный диван. Возможно, я испачкаю кровью всю его драгоценную мебель, но после такой драки мне похуй. — Вон! Мой мальчик! — Он приветствует меня. — Сегодня вечером там была отличная драка. Ты устроил хорошее шоу. Я все еще тяжело дышу, но это начинает замедляться. — Он хорошо защищался. Этот парень стал бы хорошим дополнением к вашей команде. Он неумолим. Он кивает. — Да, очень жаль, что он ушел. Джексон мог бы сделать из него чемпиона. — Ушел? — Мои брови хмурятся. — Куда он ушел? — Нокс, он умер. Удар, который ты нанес ему по голове, сломал ему шею. — Его слова звучат с такой небрежностью, что я почти не верю ему. — Это один из рисков, на которые ты идешь, когда попадаешь на Смертельный ринг. Он продолжает говорить, но звон в моих ушах становится таким громким, что я не слышу ни слова. Он мертв. Он мертв, и это моя вина. Я убил его. Через несколько секунд я бросаюсь через комнату к мусорному баку и вываливаю в него содержимое своего желудка. Я убийца. Ребенка, у которого вся жизнь впереди, больше нет. Я гребаный убийца. *** Я ворочаюсь и ворочаюсь в своей постели, безуспешно пытаясь хоть чуточку заснуть. Образы ребенка, с которым я дрался сегодня вечером, преследуют мой разум и отказываются куда-либо идти. Он был хорошим бойцом. Черт возьми, он даже казался тем, с кем я мог бы подружиться. Я восхищался его отказом здаться, но сейчас это не имеет значения. Его смерть на моей совести. Смотрю на часы, цифры смотрят на меня. 3:17 утра. Я сдаюсь и звоню единственному человеку, о котором я могу думать, чтобы заставить меня чувствовать себя хоть немного лучше прямо сейчас. Телефон звонит четыре раза, прежде чем, наконец, она отвечает. — Нокс? — Сонно спрашивает она. — Все в порядке? — Да, — вру я. — Я просто не могу уснуть. — Сейчас три часа ночи. Тьфу, черт. — Ты права. Прости, мне не следовало звонить. Возвращайся ко сну. — Нет, — отвечает она в спешке. — Все в порядке. Я не возражаю. — Я слышу, как она шаркает ногами, вероятно, снова устраиваясь поудобнее с прижатым к уху телефоном. — Итак, что происходит? — У меня на уме несколько вещей. Вот и все. — Ты хочешь поговорить об этом? Я вздыхаю, зная, что не могу. — Нет. Мне просто нужно отвлечься. Что ты делала сегодня вечером? — Я поехала и забрала Саванну из аэропорта. По-видимому, Грейсон был чем-то занят и не мог. Мы вдвоем поужинали, прежде чем отправиться домой. Я даже не учел тот факт, что Грейсону постоянно приходится лгать Саванне о том, что он делает, когда тренируется или на ринге. Честно говоря, я никогда не принимал во внимание его личную жизнь. Это то, к чему придет моя жизнь? Лгать Делейни, пока я иду, потенциально убивая больше людей по ночам? Одной мысли достаточно, чтобы меня пробрал озноб. Я никогда не хотел ввязываться в этот беспорядок, и теперь все, чего я хочу, это выбраться из него. Делейни спокойна, даже терпелива. Она продолжает разговаривать со мной по телефону, несмотря на то, что звучит спросонья, рассказывая о том, как Тессу снова посадили под домашний арест, потому что их отец увидел засос у нее на шее, и как ее сестра Эйнсли собирается приехать домой через несколько недель на весенние каникулы. Слушать ее голос, что бы он ни говорил, — это как мой личный бренд Ксанакса. Это успокаивает меня, снимает напряжение в груди и заставляет меня чувствовать, что все будет хорошо. Мы еще долго остаемся на связи после того, как она перестает говорить, и я позволяю звуку ее дыхания убаюкивать меня. *** Самое сложное иметь дело с чем-то настолько серьезным, как это, зная, что Зейн может читать меня как книгу, но все равно приходится ему лгать. С тех пор, как я пришел в школу этим утром, он наблюдал за мной, как ястреб. Я думаю, он сначала предположил, что это как-то связано с Делейни, но то, как я поцеловал ее на прощание, прежде чем мы ушли сегодня, исключило это. Тем не менее, он не спросил прямо, и даже когда он это сделает, он не узнает правду. — Я действительно хочу молочный коктейль, — говорит он мне. — Ты со мной? Я киваю. — Да, на самом деле это звучит довольно неплохо. Часть меня подумывает написать Делейни и спросить, не хочет ли она встретиться с нами там, но она говорила что-то о девичнике с Саванной. По-видимому, Лейни хочет услышать все о ее поездке в Нью-Йорк, чтобы она могла решить, в какой колледж она хочет поступить. Хотя часть меня серьезно ревнует и хочет, чтобы она всегда была со мной, я не хочу быть властным. Мы с Зейном выходим, только чтобы найти мужчину в очень дорогом костюме, стоящего на обочине. В нем есть что-то знакомое, что я просто не могу понять, но то, как он представляет себя, кричит о силе. Я нерешительно подхожу к нему, оглядывая его в поисках любого видимого оружия. — Могу я вам помочь? Он снимает солнцезащитные очки. — Ты Нокс? — Это зависит от того, кто спрашивает. — Я выпрямляюсь, показывая, что не потерплю никакого дерьма. Мужчина протягивает ко мне руку. — Тристан Каллахан. Я отец Делейни. Я смотрю вниз на его руку, но не делаю движения, чтобы взять ее в свою. Я достаточно слышал об этом куске дерьма, чтобы понимать, что этот визит будет каким угодно, только не приятным, и что шансы на то, что Делейни знает, что он здесь, ничтожны. Зейн усмехается у меня за спиной и не может скрыть своего веселья. — Что я могу для тебя сделать, Тристан? Он прищуривает глаза от моего вопиющего неуважения. — До моего сведения дошло, что вы с моей дочерью стали чем-то вроде пары. — Черт. Слухи здесь распространяются быстро. — Да, без обид, но отношения между тобой и Делейни — это не те отношения, которые я могу поддерживать. Может, вы и преступник, но, похоже, вы достаточно умны, чтобы понимать, что вы двое воспитаны в двух совершенно разных семьях. Ни при каких обстоятельствах вы двое не принадлежите друг другу. Я закатываю глаза. — Тогда хорошо, что твое мнение ни хрена не значит, не так ли? На случай, если вы не заметили, вашей дочери восемнадцать лет, и она полностью взрослая с вашего согласия. Он поворачивается и лезет в свою машину, вытаскивая портфель. — Я не думал, что вы послушаете меня без какой-либо компенсации, поэтому я готов предложить вам наличные. Все, что тебе нужно сделать за двадцать пять тысяч долларов, это просто — держаться подальше от Делейни. Открываю портфель, и от вида такого количества двадцатидолларовых купюр у меня кружится голова. Я снова смотрю на ее отца, удивляясь, как кто-то может быть настолько осуждающим, что готов потратить такую сумму денег, чтобы избавиться от парня своей дочери. Это отвратительно, но, черт возьми, что я мог бы с этим сделать. — Что бы я ей сказал? Он пожимает плечами. — Что у тебя изменилось сердце. Что тебе не нужна девушка. Что ты понял, что ты гей. Говори ей все, что хочешь, просто держись от нее подальше. Делейни умна, и весь мир у ее ног. Ей не нужно, чтобы кто-то вроде тебя пришел и все испортил для нее. Я медленно киваю, прежде чем забрать у него портфель. — Я понимаю ваше беспокойство. — Я надеялся, что ты это сделаешь. — Он поправляет пиджак и обходит машину со стороны водителя. — Спасибо тебе за то, что не усложняешь это больше, чем нужно. Ты хороший человек. Когда он отъезжает, я поднимаю руку и провожаю машину. Зейн подходит, чтобы встать рядом со мной, и смотрит на портфель в моей руке. — Итак, это все? Больше никакой Делейни? Я хихикаю, качая головой. — Черт возьми, нет, но теперь у меня есть его деньги и его дочь. Мы вдвоем садимся в машину, и я вытаскиваю свой телефон из кармана. Нокс: Привет, детка. Мы идем в закусочную. Хочешь присоединиться к нам? Глава 16 ДЕЛЕЙНИ Я иду по переполненному коридору, отказываясь признавать мудака, следующего за мной. Саванна встречает меня у нашего шкафчика, и я быстро меняю свои книги. Она точно знает, что я делаю, и ни разу не попыталась остановить меня. — Давай, — умоляет Картер. — Я сказал, что сожалею. Ты не можешь игнорировать меня вечно. Сев издевается. — Ты буквально набросился на ее парня. Я думаю, что она может. — Технически, я набросился на парня, которого ненавидел годами. Ее свидание с ним не имело к этому никакого отношения. Наконец, я захлопываю шкафчик и поворачиваюсь к нему лицом. — Чушь собачья. Не надо мне этого. Вы двое годами сосуществовали, и ничего подобного не происходило, но в ту секунду, когда он получает то, что ты хотел, ты становишься Рэмбо. — Уайатт пытается скрыть свое веселье, что только привлекает мое внимание к нему. — Над чем, черт возьми, ты смеешься? Ты тоже в моем списке дерьма. — Я? Что я сделал? Мои брови поднимаются. — Как будто он мог бы сам подделать мой номер. Ты так же виновен, как и он. — Ой. — Джейс кладет руку на плечо Уайатта. — Это отстой, чувак. Он отталкивает его. — Заткнись. Не уделяя им больше ни секунды своего времени, я разворачиваюсь и иду в класс. То, что сделал Картер, было нелепо и неуместно. Ему нужно будет сделать гораздо больше, чем извиниться, чтобы вернуть мою благосклонность — если это вообще возможно. ***