Люба положила десертную вилочку и, повернув лицо к молодому человеку, посмотрела на него в упор. - Артём... скажи, ты... - щёки её заливал жар, - ухаживаешь за мной? - Да, - ответил он так же прямо, не отводя глаз, и его смуглые щёки тоже слегка порозовели. - Взаправду? Не для того, чтобы кто-то подумал..? Артём улыбнулся и отрицательно покачал головой: - В самую, что ни на есть, заправду. - Он помедлил и добавил: - Ты такая красивая, Люба... Она прикрыла глаза, пытаясь успокоиться, но сердце бешено скакало в груди. - Я не знаю, что на это ответить... Большая горячая ладонь Артёма коснулась её спины между лопаток. - Ты можешь ничего не отвечать. Можешь сказать, что я тебе тоже... не безразличен. А можешь послать меня... на все четыре стороны, и я больше не стану тебя беспокоить. Люба снова зажмурилась. На секунду. - Пожалуй, я выберу первое. Какой смысл в наших признаниях, если мы не можем встречаться? Папа запретил мне... - Фёдор может иногда нас прикрывать, я с ним договорился. Люба отрицательно покачала головой: - Прости, Артём, я так не могу... Это обман. Это грех. Нельзя лгать родителям... Лицо его изменилось, меж бровей залегла сердитая складочка: - А что можно? Тебе почти восемнадцать, но ты даже друзей сама себе выбрать не имеешь права? - Он взял её за плечи, крепко, но бережно: - Люба, я на всё согласен. Я готов вести себя, как ангел безгрешный. Мне просто нужно видеть тебя хотя бы иногда... Разговаривать. Изредка обнимать... невинно! Неужели я многого прошу? Люба опустила глаза. Да, ей тоже этого всего хотелось, но... - Папа считает, что это всё равно кончится плохо. Что рано или поздно мы впадём в блуд. - Ну тогда... я женюсь на тебе. У Любы отпала челюсть. - А что такого? - запальчиво продолжал Артём. - В прежние времена люди в четырнадцать лет женились. По сравнению с ними, мы с тобой уже бобыль и старая дева! Люба невольно улыбнулась. Но потом опять отрицательно покачала головой: - Всё равно я не могу обманывать папу и маму. Это не приведёт ни к чему хорошему. Артём вздохнул: - Тогда я ещё раз с ним поговорю. Люба положила свою маленькую ладошку на его крупную ладонь: - Только не торопись, пожалуйста. Подожди. Дай ему время. Артём перевернул руку и погладил её ладошку большим пальцем. - Это сложно... ждать, не видя тебя. Не зная даже точно, сбудется ли то, чего я жду... Люба улыбнулась: - Считай, что это испытание твоих чувств. Как раньше: рыцарь должен был победить дракона, чтобы получить принцессу. Победи своего внутреннего дракона. А я буду молиться за нас. Люба сама себе поражалась. Своим словам, таким рассудительным, будто за неё говорил кто-то более взрослый, умудрённый опытом. Искушение было сильно, но она знала, что плата за падение непомерно высока. Расставшись с Артёмом, она набрала Фёдора. - Скажи, что за договорённость у вас! Иначе я не смогу спокойно спать. - Да не волнуйся, - буркнул Федя. – Ты в безопасности. Никому я ничего не скажу. - Нет! Меня совсем не это волнует. Я не собираюсь пользоваться вашим преступным сговором. - Почему это он преступный? - Потому что вы обманываете родителей. Твоих и моих. Это преступление перед Господом. Фёдор долго молчал. - Ну, дело твоё, - кажется, он отнюдь не был доволен таким поворотом. - Что Артём пообещал тебе взамен? - Бесплатные тренировки по борьбе. Индивидуальные. Ты это… может, погрешишь месяцок хотя бы? Я азы выучу… Знаешь, как тяжело быть умным, но слабым? Затюкиваешь сам себя до невроза… - Почему бы тебе не пойти просто в секцию? - Я пробовал. Там надо мной тоже смеются. Матерь Божья, ну что за искушения… *** Кирилл, который проотсутствовал всю прошлую неделю по неизвестной Любе причине, не явился и в понедельник. Однако после уроков он встретил её на пути домой, уже возле Администрации. Кирилл слегка пошатывался, и в целом, координация его была нарушена. - Святоша! – дохнул он на Любу перегаром и крепким ароматом табачного дыма. – Ты должна меня спасти… И упал на неё. Есть версии, что случилось у Кирилла? Или он опять притворяется? Глава 23. Тяжёлый день Кирилла Этот день по своей паршивости спорил за первое место с тем днём, когда Кирилл узнал, что его родители разводятся. Впрочем, нет. Развод – дело поправимое, хотя бы теоретически, а то, что сломалось в понедельник двадцатого ноября, починить было уже нельзя. Началось всё в воскресенье. Кирилл целую неделю был таким хорошим мальчиком, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Он поехал с матушкой к её родственникам в Тверь: его двоюродная сестра выходила замуж. Мало того, что в этом захолустье разруха полная, тоска зелёная и голуби со скуки дохнут. Мало того, что семейные посиделки и свадебные приготовления тоже совершенно не вдохновляют Кирилла. Так ещё накануне отъезда он услышал, как мать в разговоре с какой-то родственницей поносила всех мужиков, с особым акцентом на его бате. Нет, он всё понимает, обиды, развод и всё такое… но зачем посвящать какую-то тётю Машу в интимные подробности? Кирилл закусил, купил себе билет на самолёт и электричку до Москвы. Деньги были: батя выдал приличный бюджет на поездку, а накануне вылета цены упали до смешных. В общем, он уехал один. И вернулся в Сочи на сутки раньше запланированного – в пять утра в понедельник уже вошёл в квартиру. Отец не спал – бухал на кухне виски в одиночестве, курил там же, не включая вытяжку. - Чё такое, бать? – удивился Кирилл. Отец обычно был щепетилен в таких вопросах: всех гонял на балкон, даже курицу свою, хотя у неё вейп со вкусом бабл-гам. - Да ничего, - хрипло откликнулся он, наливая очередную порцию виски в стакан. Безо льда. – Просто… накатило что-то. Знаешь, всё кажется, я ещё молодой, только жить начал… А потом вдруг бах – и мне сорок пять… И жизнь почти прошла. Язык у него слегка заплетался, но мысль он выражал чётко. - Ты чё несёшь-то? – нахмурился Кирилл, доставая себе тоже стакан для виски и лёд из морозилки. – Сорок пять – это конец? Да ну нахрен. - А ты статистику почитай мужской смертности. Мне лет пять осталось, в лучшем случае. Отец отнял у Кирилла бутылку. - А ты не пей. Так скорее копыта откинешь. - Мне надо. - Зачем? С матерью поссорился?