— Семья Пэйнор мне задолжала. Много задолжала за Кройдон. — О, Олли, я сильно разочарована. — А мне плевать. Плевать даже на деньги. — Тогда на что тебе не плевать? — Знаешь, что сказала мне Джад, как раз перед тем, как полиция нагрянула на Личфилд–роуд? Перед тем, как мои последние друзья погибли в бою? — Это имеет значение? — Ага, имеет. Это единственная вещь в мире, которая имеет значение. — Что–то сомневаюсь, но все равно скажи. Вижу, тебя это гложет. Линзы Олли оставались сфокусированы на Николаи; Тай анализировал инфракрасное излучение ее кожи, выискивая температурные колебания — или любые аномалии, которые показали бы активацию периферии. И ничего не находил. Это было… неправильно. — Она сказала: оликсы навсегда. Он ждал, что в ее глазах вспыхнет тревога, что она всполошится, поняв, что он знает, что она предатель. Но она только поджала губы: — Нет. — Что? — Коу–Джад такого не говорила. Ты лжешь. Зачем? — Что это, черт возьми, за Коу… Все было очень странно. Олли услышал громкий хлопок, и в тот же миг мир словно заледенел, и сам он оцепенел. Потом взгляд его сместился: Олли рухнул. Все чувства резко вернулись, завизжав в мозгу. Он ударился об пол, раздираемый такой агонией, что казалось, голова вот–вот взорвется. Взгляд скользнул вдоль тела, мимо пояса… Олли заорал от ужаса. Ног у него не было — только лужа крови растекалась по ковру. Позади, в двери, зияла пятисантиметровая дыра. — Анализ указывает на попадание волоконной пули, — сообщил Тай; голос его, казалось, пульсировал в такт миганию на линзах красных медицинских сигналов. Мир отступал, холод полз по спине, заставляя Олли дрожать. Потом перед ним оказалась Джад. Хмурясь, она опустилась на колени: — Ты истекаешь кровью, — сказала она. — Но я могу тебя спасти. Она кивнула, подзывая кого–то. Дверь открылась, и вошел обнаженный мальчик. В одной руке он держал большой пистолет, в другой — медицинский саквояж. — Я наложу на твои раны заплаты из К-клеток, Олли. Никто не должен больше умирать. Мы спасем тебя. Мы тебя любим. Олли попытался заговорить, но губы, к вящей его досаде, отказывались шевелиться. Джад наклонилась ближе: — Что? — Все умирают, — радостно сказал ей Олли. — Так что давай мы с тобой встретимся с Легионом вместе. — И он приказал Таю активировать все новое оружие периферии. Всё сразу. Кохаи бежал по лестнице сразу за боевиками и чуть впереди парамедиков. В доме гремело эхо выстрелов: это ликвидировали последних капитанов семьи Пэйнор. Им не дали возможности сдаться. В гостиную. — Черт! На полу лежало три тела. Первое: обнаженный мальчик с черным кратером в левой стороне груди, оставленным микроракетой, разорвавшей сердце. Второе: Олли, на спине, ноги ниже бедер отсутствуют, по ковру размазалась мясная каша — все, что осталось от костей и мышц, развороченных изнутри волоконной пулей. Кровь еще выплескивалась слабыми толчками из разорванных бедренных артерий. И третье тело, тело Николаи. С аккуратной дырочкой в виске от проникшего в череп кинетического взрывателя органов. Из ушей, из ноздрей, изо рта течет суп–пюре из инопланетного мозга. Микроракеты сдетонировали также в коленях и локтях, оторвав конечности от туловища. Визор шлема Кохаи, бухнувшегося на колени рядом с Олли, скользнул вверх. Он хотел что–то сказать парню. — Ты сделал эту суку. — Боже, какая глупость! — Ты спас Лондон, Олли. Парамедики принялись заталкивать истерзанные обрубки ног Олли в аварийные модули. Но Кохаи в свое время видел достаточно ранений, чтобы понимать, что все их усилия бесполезны. Челюсть Олли с трудом шевельнулась, изо рта вырвалось невнятное бульканье. — Что? — Кохаи наклонился, вслушиваясь. — Да пошел ты. И последняя кривая улыбка застыла на мертвых губах. Медкомплекс пронзительно засигналил. Кохаи отодвинулся, тяжело вздохнул и закрыл глаза. — Шеф, что бы вы ни планировали, пусть это будет чертовски зрелищно. — И он отдал приказ своим тактическим группам пресечь все диверсионные операции против Лондонского щита, которые организовала Николаи. — С максимальным ущербом для исполнителей, понятно?! КВИНТА ГОКС-НИКОЛАИ «Спасение жизни», 11 декабря 2206 года Чер–р–р-рт! Как всегда, боль от насильственной смерти тела была мучительной. Слишком много оружия поразило наше человеческое тело Николаи; в плоти Олли Хеслопа было спрятано пять периферий. Разработали их, должно быть, неаны, поскольку сенсоры дома ничего не засекли. Что ж, неудивительно. Предательство неан — вещь неизменная во вселенной. Мы уверены, что Бог у Конца Времен сурово покарает их за неповиновение. Мы знали, что с этой встречей что–то не так. Входя в кабинет, Олли Хеслоп был напряжен и встревожен. Признаем, чего–то подобного следовало ожидать. Как и многие люди, он был сильно травмирован неминуемой добротой нашей цели вознести их расу. Однако разум его сохранил воспоминания о событиях на Личфилд–роуд и последнем бое Коу–Джад. Нам всем было бы очень интересно узнать, что случилось с человеческим телом Коу–Джад. Отряд людей, напавших на дом, явно пытался захватить ее. Да, поведение Олли Хеслопа настораживало. Проведя так много времени среди людей, особенно пользующихся дурной репутацией, мы знали, что что–то не так. Эмоциональное совмещение — чужеродная черта, от которой нам придется избавиться по завершению вознесения, но пока что оно позволяет эффективно действовать на Земле. Олли Хеслоп нервничал, а потом солгал. Сказанные им слова не были последними словами Коу–Джад. Мы предположили, что он собирается с духом, чтобы совершить какой–нибудь жалкий акт мести, как делают многие люди. Естественно, мы приказали Джоэлю стрелять. Выстрел искалечил бы Олли Хеслопа, поставил бы его на грань смертельного исхода. Тогда его можно было бы подчинить, и мы приняли бы его с любовью. А этот засранец взял и… Нет, это плохая мысль. Человеческая мысль, подхваченная от эмуляции, которой мы пользовались, маскируя нашу личность в теле Николаи. Теперь она исторгнута. Мы Гокс. Мы квинта. Не человек. Олли Хеслоп использовал скрытую периферию. Кошмарная боль пронзила плечи и бедра. Ужас затопил наш объединенный разум при виде отрывающихся от туловища — моего туловища — человеческих конечностей. Шок человеческого тела скрутил все наши тела. Проклятье, как мы ненавидим подобную слабость. Олли Хеслоп лежал на полу и смотрел на меня, беспомощно воющего. Губы его скривились в злобной ухмылке. Периферия на его правом запястье развернулась, и мы уставились прямо в узкое дуло. Последовала вспышка… На то, чтобы восстановить самообладание, ушло слишком много времени. Каждый раз времени требуется все больше и больше. Все наши тела испытывают от этого дискомфорт, как будто бы потеря человеческой эмуляции — это что–то плохое. Наши оставшиеся тела на миг замерли. И перевели дыхание — словно мы были людьми. Стоп. В четырех наших оставшихся мозгах квинты нет включающих эмоции нейрохимических потоков. Они идеальны. Мы не подвержены случайным животным вспышкам хаоса. Превосходство квинты первостепенно. Единое сознание «Спасения жизни» осознало мое беспокойство. — Объясните происходящее, — потребовало оно. — Мы обратились в четырех Гокс. Наше человеческое тело Николаи уничтожено. — Как? — Выстрелом человека, Олли Хеслопа. Единственного уцелевшего члена уличной банды Саутаркский Легион. — Личность установлена. Его использовали при нападении на лондонскую электросеть в Кройдоне. — Подтверждаем. Людей низкого статуса легко ввести в заблуждение. Они поддаются жадности. — Зачем он убил ваше тело Гокс–Николаи? Мы сделали паузу, обдумывая ответ. Горячность Олли Хеслопа свидетельствовала о том, что им двигала жажда мести. Вполне человеческая черта. И все же — что–то тут было не так. Что–то неуловимое. — Он заявил, что хочет отомстить Николаи. Он считал, что Коу–Джад, заключившая договор с Легионом, входившая, как и Николаи, в преступную семью, предала его. Такая реакция типична для людей. С искоренением общественных ограничений подобные стычки стали обыденными. — Объясните свои сомнения. — Я… у нас… Объяснение в данном случае сложное и неопределенное. Это инстинкт. Я… мы общались с людьми больше любой другой квинты. Мы видели, как они ведут себя в критических ситуациях. Мы хорошо их знаем. Что–то в этой встрече было не так.