Ирелла медленно выдохнула. «Мне нужно время, чтобы приноровиться к новым возможностям, которые открываются здесь, сделать их частью своих инстинктов». — У натуралистов должны были быть дети, — сказало Вим. — Именно так, — с энтузиазмом подтвердил Иммануээль. — Чтобы разместить их, было построено восемнадцать отдельных доменов, каждый с несколько иной социальной структурой. Некоторые оказались более… успешны, чем другие. — Впервые безмятежное самообладание Иммануээля слегка поколебалось. — Джордж Сантаяна был прав: кто не помнит своего прошлого, обречен пережить его вновь. Но все, кто родился здесь, в конце концов приспособились и преуспели. Домены, содержащие их сообщества, забрала с собой фракция выхода — туда, где их будут оберегать и лелеять, пока время внутри не перезапустится. — Четыре тысячи лет, — пробормотало Вим. — Сколько же их было, когда они ушли? — Точно не скажу. Мы, комплексы, не любим вмешиваться в дела натуралистов. Но в каждом домене размещалось по несколько миллионов. Некоторые даже начали разрабатывать субдомены. — А как они жили? Что делали? — Есть записи, показывающие их существование, вы можете ознакомиться с ними в любой момент, если захотите удовлетворить свое любопытство. — Спасибо. Мне было бы интересно. — Итак, теперь вы должны решить, — сказал Иммануээль. — Я отправлюсь к анклаву оликсов вместе с остальной фракцией истории, чтобы нанести Последний Удар. Вы собираетесь сопровождать нас? — А есть ли смысл? — спросил Деллиан и пожал плечами. — Я хочу сказать, что каждый из вас, похоже, по меньшей мере не слабее Энсли. Так какой, черт возьми, вклад можем внести мы? Святые, я вообще не понимаю, зачем вы нас ждали? — Что касается военных кораблей и вооружения, мы полагаем, что обладаем ресурсами, чтобы справиться с оликсами в бою, достигнув таким образом цели, поставленной много лет назад Энсли и Эмильей. Взломав анклав, мы должны будем отыскать «Спасение жизни» и все остальные корабли–ковчеги, в которых хранятся человеческие коконы, — не такая уж простая задача, которая при необходимости будет выполняться в зоне активных боевых действий. Вот тут и становится актуален вопрос о вашем участии. Вы взяли на себя обязательство освободить обычных людей от оликсов, а взводы «Моргана» имеют опыт ведения войны внутри вражеских кораблей. Нам хотелось бы помочь вам выполнить свои обязательства, пригласив вас присоединиться к нам. После всего, что вы пережили, мы искренне верим, что вы заслужили шанс внести свой вклад в Последний Удар — если пожелаете. И, конечно, нам хотелось встретиться с создателем. Ирелла почувствовала, что все опять смотрят на нее. Щекам стало жарко от прилившей к ним крови. Словно ощутив ее дискомфорт, Александре сказало: — Иммануээль, спасибо за объяснение. Нам действительно нужно многое обсудить. — Конечно. Пожалуйста, не стесняйтесь, отдыхайте. Оборудование тут — лучшее из того, что мы можем предложить, и, полагаю, вы найдете, что оно приятно отличается от систем жизнеобеспечения ваших кораблей. Если что–то понадобится, просто закажите это через свои инфопочки. Все встали — как в детстве, в поместье Иммерль, когда учитель выходил из класса, окончив урок. Заскрежетали об пол передвигаемые стулья; все заговорили разом. А Ирелла подошла к поднявшемуся Иммануээлю: — Нам надо кое–что обсудить. Ирелла уже представила, как они вдвоем прогуливаются по одной из гравийных тропинок, вьющихся между старыми болотными кипарисами тора, и вспугнутые птицы с возмущенным щебетом летают среди высоких ветвей. Вместо этого Иммануээль повел ее к порталу на другой стороне зала. Пройдя через него, она оказалась в причудливом полусферическом помещении двадцати метров в поперечнике, с металлическими пурпурно–красными стенами, которые могли быть деталями какого–то механизма; а может, то было гнездо, зарытое в груде мусора. Между странными, геометрически правильными выступами тянулись глубокие трещины, сходящиеся в верхней точке купола. По трещинам мерно и неизменно, из ниоткуда в никуда, скользило множество крохотных искр, от которых и исходил свет. — Что это за место? — спросила Ирелла. Пол был так гладок, что она боялась поскользнуться, сделав хоть шаг. Цвет под ногами отсутствовал, как будто голограмма застыла в нейтральной позиции, и Ирелле казалось, что она стоит на стеклянной крышке, закрывающей жутко глубокий колодец. — Мой центрекс, — ответил Иммануээль. — Э? — Дом. Мне хотелось бы, чтобы мы стали друзьями или по крайней мере образовали прочный союз. Если не ошибаюсь, приглашение кого–то в свое жилище имеет большое значение в вашей культуре? — Да, конечно. Имело. Приглашение разделить что–то с тобой обладало большой социальной силой на старой Земле, но тогда были другие времена. Постдефицитный период изменил социальный подтекст. Однако обычай остался — и это очень мило. Но ты сам это знаешь. Я предоставила тебе все имеющиеся записи. — Воистину. — Значит, если ты — комплекс, физически распределенный по многим элементам… — она театрально повела рукой, как бы охватывая машинный рельеф стен, — это они? — Некоторые — да. — Ладно, тогда я должна спросить: почему — «создатель»? — Тебя это обижает? — Нет. Это разжигает мое любопытство, хотя я и знаю, что тут не обошлось без Энсли. Я считаю его несколько эксцентричным, особенно для искусственного интеллекта — или кто он там на самом деле. Он больше чем гендес, но меньше чем человек, несмотря на то, насколько быстр и умен. — Именно так он нам себя и описал. Умный, но без воображения. А воображение, по–видимому, неотъемлемая часть человеческой души, если не суть ее. — Не надо мне всей этой романтики. Интуиция, воображение, импульс; все они — часть случайных биохимических взаимодействий в нашей нервной системе. — Пожалуй. Но они никогда по–настоящему не воспроизводились вне биологического мозга. Сколько бы случайных факторов ни генерировал искусственный разум, истинное творческое воображение ему не подвластно. Идея насчет нас исходила от тебя, а не от него, не так ли? — Да. — Так что простое обращение к тебе — «изобретатель», «начинатель», «первая мать» и тому подобное — не передает грандиозности того, что ты сделала. Ты ведь действительно, в самом прямом смысле, создала нас, Ирелла. — Ладно. Полагаю, я смогу с этим жить. — Нам больно, что твои партнеры не вполне осознают твою ценность. Ты должна возглавлять флотилию. — «Вам»? Неужели нас слышит сейчас вся фракция истории? — Не совсем, но они настроены на наш разговор. — Но только небольшой частью своего сознания? Каким–то аспектом? — Верно. — Вам и вправду нужно, чтобы мы отправились с вами в анклав? — Мы можем нанести Последний Удар без вас. Конечно, можем. Однако ваши взводы идеально подходят для этой задачи. Они внесут ценный вклад. — Завершение, — изумленно сказала она. — Вы предлагаете нам завершение. — Именно так. — Меня тревожит то, что взводам придется сражаться внутри анклава. Неважно, насколько вы продвинуты, сколько аспектов несете, оликсы — серьезный противник. — Ты права. Даже мы не можем ничего гарантировать. — Но вы должны все–таки представлять, что там внутри. Вы строите свои домены по тому же принципу. — Да, мы знакомы с принципами квантовой темпоральной механики, в соответствии с которыми был создан и поддерживается анклав оликсов. А с его внутренней природой — нет. Это то, чего люди всегда боялись… — Иное. — Воистину. Мыслительные процессы оликсов по–настоящему нам чужды. Мы можем строить догадки о том, как устроена внутренняя часть анклава, — логические догадки. Но наверняка мы ничего не знаем. — А если узнаете, то сразу сформулируете план. — Всё гораздо хуже. — Ни один план сражения не выдерживает контакта с врагом. — Вот именно. Активная боевая обстановка постоянно меняется. И тут нужен командир, который делает выбор. Ты, возможно, подошла бы. Иммануээль наклонился, спина его изогнулась, так что хвост задрался довольно неприятным образом. Потом он прислонился к стене, с силой прижался к асимметричным контурам. Сияющие пурпурные компоненты раздвинулись, создав нишу, в которую тело Иммануээля вошло, как рука в перчатку. Патрубки плавно скользнули в гнезда на спине комплекса, включая его в конструкцию стены. — Нет, спасибо, — сказала Ирелла. — Тиллиана, Элличи и другие тактики могли бы предложить альтернативную точку зрения в случае столкновения с чем–то неожиданным, но я действительно плохо справляюсь в стрессовых ситуациях. — Понимаю и даже сочувствую. Мы не станем требовать от тебя мгновенного решения, но будем рады твоему участию в выработке общей стратегии. Голос Иммануээля, чье неподвижное тело объял центрекс, сделался всенаправленным. — Ну, по крайней мере ты не сказал, что будешь польщен. — Тем не менее ты знаешь, что мы были бы. Было бы уместно, если бы вы сопровождали нас; таким образом вы засвидетельствовали бы свой триумф. Ты — архитектор истинного Последнего Удара, Ирелла. Извини за бесцеремонность, но, с учетом того, что до анклава сорок тысяч световых лет, если вы не пойдете с нами, то никогда не узнаете исхода. Это ведь не то, чего ты хочешь. — Ох, святые! — Да покоятся они с миром. — Ты прав, конечно. Все первые взводы «Моргана» жаждут расплаты. Как–никак, именно для этого мы, бедные бинары, и были рождены. Даже мне трудно избавиться от обусловленности. — Жизнь дана для того, чтобы радоваться. И причину рождения, хорошую или плохую, не стоит принимать во внимание. — Вы действительно другие. — Ирелла все–таки сдвинулась с места, обходя центрекс по кругу, выискивая закономерности в формах и потоках огней, образующих неровные стены. — Но я рада, что ты и другие комплексы, члены фракции истории, считаете, что мы должны постараться освободить представителей нашего вида.