Первые шестнадцать фигур, шаг влево, поворот. Смена партнеров. Темные глаза под волчьей маской. Горячая рука на талии. – Как зовут прекрасную леди? – Эдельвейс, – шепчу я ему в лицо и отступаю назад. Два шага рука в руке, и нет пола под ногами, нет никого вокруг. Снова руки на талии, и я медленно кружусь вокруг него, легко касаясь плеча. – Серебряный цветок, – говорит он хрипло и проводит рукой по моей спине вверх, касается колец тяжелого колье. – Кажется мне, вам больше пошел бы жемчуг, леди. Я улыбаюсь насмешливо и терпко. Приседаю в изящном реверансе, гляжу, как он обходит меня, подает руку, поднимает наверх, на волны музыки. – Жемчуг рассыпан в Лесовине, милорд. – В следующий раз я закажу нить из самой крепкой стали, огненная Эдельвейс. Сердце парит и играет, горячие руки в последний раз скользят по атласу платья – и я чувствую их так, будто это не ткань, а иллюзия. И снова меняются партнеры. Мир полон красок, праздник весел и затягивает все глубже – я снова ощущаю эту звенящую натянутую нить, привычный взгляд, сопровождающий меня всюду, и понимаю, что жизнь без этого пуста и пресна. Все вокруг так прекрасно и ярко, что для меня это становится слишком, и я, поблагодарив очередного партнера, выхватываю взглядом Марта – он танцует с сердитой Викторией, – киваю ему, не понимая, увидел или нет, и сбегаю вниз по хрустальной лестнице в светящийся огоньками парк, погруженный на эту ночь в лето. * * * Последний тур нестока, танца-игры, танца-лотереи свел двух старых друзей. Барон фон Съедентент перехватил руку Виктории, поспешно решившей выйти из круга, потянул ее к себе – и пришлось подчиниться, чтобы не привлекать внимание. Но волшебница была очень недовольна. – Ну же, Вики, – насмешливо сказал Мартин, закружив ее, – разве можно так откровенно сбегать? Где твой боевой дух? Потанцуй со мной. Прекрасно выглядишь, кстати. Дивные плечи и мой любимый вырез декольте. – Разве у тебя нет спутницы, которая вынуждена терпеть твои комплименты? – проговорила раздосадованная волшебница, высокомерно поводя теми самыми дивными плечами. Сменилась фигура нестока – и они, рука в руке, двинулись по кругу. – Есть, – согласился Мартин, – но сейчас-то рядом со мной ты. Не поверишь, в танцах у обычных людей принято обмениваться вежливыми глупостями. А лучшие друзья могут и вовсе поболтать без условностей. Леди Лыськова иронично фыркнула, приседая в реверансе. Март поклонился – и снова протянул ей ладонь. – Улыбаться тоже принято, Кусака, – подсказал он. – Это такое движение, знаешь, когда края губ раздвигаются к щекам. Попробуй, это не страшно, – блакориец засмеялся, увидев выражение ее лица, развернулся синхронно с волшебницей. – Хорошая попытка, Вики, но неудачная. Это называется оскал. Вспомни, как ты улыбалась этому Дармонширу – бедняга, наверное, остатки разума потерял. – Ревнуешь? – мило поинтересовалась Виктория. – Я просто наблюдательный. А ревность – для слабаков, – хмыкнул барон, прижал ее к себе спиной, покрутил – и шагнул навстречу. И произнес уже озабоченным тоном: – Вики, серьезно, сделай что-нибудь с лицом, а то их величества смотрят на нас и думают о том, что́ мы могли не поделить. Вики через силу, хмуро улыбнулась, бросила взгляд через плечо на королевскую ложу – и шепотом выругалась партнеру на ухо. Как раз позволила фигура – очень тесно они сблизились, плечо в плечо. – Грязные словечки от леди? Ай-ай, как некрасиво! – Врун. Как я купилась? – Это потому что я мастер, – снисходительно пояснил Март, обходя вокруг нее. И, когда их руки снова встретились, добавил: – А ведь мы первый раз танцуем, Вики. Так и не довелось. Упущение. – Ничего, – ответила она едко, – у тебя было с кем потренироваться, Кот. – Я с ними не танцевал, – напомнил Мартин любезно. Волшебница воздела глаза к погодному куполу. – Заткнись, Март. – Злая-злая Вики, – насмешливо поддел он. Она замолчала – и упорно молчала до конца тура. Музыка затихала – пары останавливались, партнеры благодарили друг друга. Барон тоже поклонился, поднес руку волшебницы к губам. И поцеловал, шутливо прихватив кожу зубами. Виктория сладко улыбнулась, вцепилась ногтями в его ладонь и проворковала: – Вот поэтому я не хочу находиться рядом с тобой, Март. Ты не понимаешь границ. – Ну не злись, – смешливо проговорил он, морщась и провожая ее к краю зала. – Мы же друзья. Что делать, если я не могу не цапать тебя? Ты так забавно реагируешь. – Понимаю, – пропела она еще слаще и вцепилась сильнее. – Больно, Вики, – сообщил барон удрученно. – Какие острые у тебя когти. – Больно – это хорошо, – удовлетворенно кивнула Виктория и отняла руку. – Принеси мне шампанского. По-дружески, Кот. За оттачивание на мне остроумия ты обязан хоть чем-то расплатиться. * * * У подножия лестницы передо мной вынырнула серебристая змейка, мигнула сапфировыми глазками. – Какая ты красивая, – сказала я радостно. Змейка равнодушно смотрела на меня, покачивая головой. – Если есть свободная беседка, – попросила я, – отведи меня туда. Свободная все не находилась, но мне было в радость пройтись. Я видела парочки, что прогуливались между деревьев или катались на лодках в прудах. Видела синие огоньки над занятыми беседками – так гостей деликатно предупреждали о том, что не стоит соваться внутрь. Их было много, и мое воображение рисовало пикантные сцены. Выхватила взглядом змеек, собравшихся под сияющей паутинкой на ветке дерева – они сидели, обвив ее хвостами, раскачивались, напоминая бабушек-кумушек, и наверняка судачили об этих странных людях и их забавных танцах. Я, следуя за стихийным духом, долго гуляла по волшебному парку, наполненному музыкой, и чувствовала себя девочкой, отправившейся навстречу приключениям. Надеюсь, Мартин занят Викторией и не устроит мне нагоняй за отлучку. Круглая беседка была теплой, освещенной тусклым фонариком, с плотным занавесом плюща, сквозь который почти не пробивался свет. Внутри находилась широкая скамья, столик с пепельницей, и я, сняв маску, вздохнула, села и вытянула ноги, достала сигарету и закурила. Мысли текли ленивые, пьяные. Я докурила, чуть поежилась – тело остыло после танцев, – пожалела, что не взяла с собой накидку, и встала: нужно было возвращаться. На самом деле глупо было уходить так далеко. Я обошла столик, когда в беседке вдруг замерцал и погас свет. Открылась дверца, очертив синим сиянием мужскую фигуру, закрылась, оставив нас в полной темноте. – Кто это? – спросила я тихо, отходя назад и упираясь бедрами в стол. Вытянула вперед руки, слушая мягкие шаги и тихое дыхание, уткнулась ладонями в горячую грудь. Мужчина взял меня за запястья, опустил руки вниз, по бокам, прижавшись всем телом, и я задрожала, вдыхая его запах. – Р-р-р-р-р-р-р-р, – мягко и хрипло прорычал он мне на ухо, куснул мочку, потянул зубами длинную серьгу. Ладони легли мне на талию, спустились ниже, посадили на стол. – Разве вы не знаете, леди, что одиноким девочкам в лесу обязательно встретится страшный серый волк? – Вы сейчас будете меня есть, господин волк? – спросила я тонким испуганным голосом, проводя губами по его шее. – Сделайте так, чтобы мне не было больно, умоляю. – Съем, – шепнул он мне в губы, – прямо сейчас съем, всю. Всю, Маришка. Загр-рызу. Р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р…. Это мягкое рычание творило со мной что-то невообразимое. Горячая струна внутри тела вибрировала и дергала болезненными и сладкими узлами в груди, внизу живота, и я вдруг поняла: боги, по какой-то своей воле, по какому-то высшему замыслу, создали мое тело идеальным резонатором для его голоса. Порычи он еще немного, и я бы взорвалась от удовольствия. – Меня зовут Эдельвейс, – возразила я слабо. – Так кого вы искали, господин волк? – Госпожу своего сердца, – сказал он очень тихо. – Поцелуй меня, принцесса. Поцелуй меня. Разве я могла отказать? Я подняла руки, сжала в пальцах его короткие волосы и притянула к себе, окунаясь в знакомое умопомрачительное безумие. Боги, что он творил со мной. Темнота была вокруг меня, темнота полыхала внутри, тяжелая, жаркая, бьющая тягучими волнами, необходимая. Ничего не было важным, только пить его, поглощать, чувствовать – его губы, горячие, умелые, его руки, ласкающие меня, опускающие спиной на стол, его хриплые стоны, дрожь его сильного тела. Он держал мои запястья, не давая коснуться себя, целовал мои плечи, опаляя их жаром и нависая надо мной, вдыхал воздух у основания шеи и рычал уже натурально, утробно, оглаживая тело, поднимая юбку, касаясь края чулок, сжимая мои бедра. – Будешь моей? – прохрипел он мне в лицо и коснулся моих губ пальцами. – Будешь моей, Марина? Я потянулась вверх и поцеловала его. За стенами беседки загрохотали взрывы, плющ осветился разными цветами – Инландеры давали салют, а мы целовались, исступленно, жарко, и ничего не было важнее в целом свете. Не задавай глупых вопросов, Люк. Будто ты давно не знаешь ответ. В беседке вдруг зажегся свет, Кембритч потянул меня на себя, обнял, подавая маску, повернулся к открывающейся двери. Мартин. Хмурый, сердитый Март. Я улыбнулась ему самой идиотской улыбкой на свете, шагнула вперед, коснувшись на прощание руки Люка, и, пройдя мимо мага, вышла на дорожку, чувствуя, как легкий ветерок овевает мои горящие губы. Сделала несколько танцевальных па, поклонилась неодобрительно наблюдающим за мной с дерева змейкам, оглянулась на дверь – она закрылась. Мужчины остались внутри. Ну и пусть. Я пошла к дворцу, глядя на расцветающие под куполом цветы салюта. Все будет хорошо. Теперь-то точно все будет хорошо. В беседке двое мужчин стояли и молча смотрели друг на друга. Спокойно, без агрессии или злости. – Сюда мог зайти и не я, – сказал наконец блакориец. – Вы бы пощадили ее имя, милорд. Герцог усмехнулся, достал сигарету, закурил. – Вы не вовремя явились, барон. Не делайте так впредь, иначе мне придется убедить вас по-другому. – Мальчишка, – беззлобно хмыкнул фон Съедентент, оставив почтительный тон, – эгоистичный мальчишка. – Люк глянул на него с изумлением, нахмурился. – Во всем так. Сначала делаешь, потом думаешь. В драке ты даже коснуться меня не успеешь. Говорю прямо: даже простой девке надо задирать юбки с умом. А Марина не девка. Она принцесса дома Рудлог с кровью Красного, руку которой сочли бы за честь получить в любом королевстве мира. Думай о ней, а не о себе. Разберись со своими долгами и совестью и тогда уже открывайся ей. – А вы, барон, при ней нянюшкой? – Люк недобро посмотрел на собеседника, покрутил головой, словно разминаясь.