– Да, командир, ну ты и жук, – хитро, подмигнул мне Гриша. – Это ж надо: не только воевать, но еще и девиц охмурять получается. И когда только на все время находишь? А. девка то, знатная. Фигурка – пальчики оближешь. – Гриша уймись, я женатый человек. У меня двое детей. И жену я свою люблю. – Ну-ну, – Гриша, аж светился от радости. – А, кто мешает любить жену… и одновременно любить и не жену? А если тебе, та барышня по барабану, то уступи её мне, очень уж у неё попка аппетитная, я бы с такой замутил. – Гриша, еще одно слово и лишишься пары зубов, – «закипая» от нахлынувшей злости, прошептал я. Удивительно, но слова Захарова, действительно зацепили меня. Ревную? Да, ну на фиг. Какая ревность? Кто, мне, эта Лера? Случайная попутчица… встретились… разбежались и забыли друг друга. Или нет? – Вот таблетки, – Испанец прервал мои мысли, протягивая коробку, с написанной на ней маркером, инструкцией. – Доктор просил передать. Я открыл упаковку, достал блистер с таблетками и сразу же выпил две штуки… и только потом посмотрел, что было написано на коробке – оказывается, надо было принимать по одной таблетке три раза в день. – О Валерии позаботились. Её уже перевели в нашу палату, я озаботил нужных людей, все будет в порядке. Не беспокойся. Состояние у неё стабильное, раны заживают, ну, а теперь, все еще быстрее пойдет с таким то уходом. – Что еще за наша палата? – спросил я. – В больнице очень много раненных, люди лежат в коридорах и просто на полу. Палаты переполнены. Но, я договорился, и всех интернатовских и тех, кто имеет отношение к нашему отряду, размещают в отдельных платах, с особым уходом и снабжением. Твою Леру, поместили в одну из таких палат. Не беспокойся, там круглосуточная охрана, усиленное питание и нет проблем с медикаментами. Я, лишь кивнул головой и дал отмашку рукой, приказывая Испанцу, возвращается на базу. Подъехав к дому, с удивлением обнаружили шесть машин, стоящих на дороге – четыре легковушки и два грузовых ГАЗона. Ну и о какой конспирации может идти речь, когда здесь такой демаскирующий фактор? Во дворе дома было многолюдно – человек двадцать, никак не меньше. Я хотел было незамеченным прошмыгнуть внутрь дома, но не тут-то было. Заметили! Оказалось, что это братья Патроховы и Кожанов, привели, по их словам, самых надежных и проверенных бойцов, которые и должны стать костяком нашего отряда. И сейчас, происходили сборы, потому что было принято решение переместиться в месторасположение нашей новой базы – комплекс строений, в районе со странным названием – Старый карантин, на пересечении улиц Зябрева и Ульяновых. В советское время здесь располагались магазины, потом, это все закрыли, новые хозяева, что-то открывали, потом сдавали в аренду, снова закрывали и так по много раз. Место для торговли было не очень удачное – вокруг частный сектор, где проживало не так уж и много людей. Зато магазины стояли очень удачно – буквой «Г», образуя большой внутренний двор, скрытый от посторонних глаз, где можно было спрятать, несколько десятков грузовиков и никто бы не догадался об их существовании. При этом до линии обороны было рукой падать – не больше километра. В переезде, я не участвовал, вместо этого, собрал в одной из комнат братьев Патроховых, Испанца, Деда, Захарова и Кожанова, для совещания. Обсуждали два вопроса: как будем брать злодеев, что собирают дань с отъезжающих беженцев и надо ли ставить об этом в известность ментов, которые «держат» этот район города. Захаров, больше всех настаивал на том, что милиционеров никак нельзя ставить в известность, потому что среди них есть «крот». В итоге решили, что Дорушевича, все-таки поставим в известность, но только перед самой операцией. Так, вроде и правила приличия будут соблюдены и информация не успеет, просочится к противнику. Пользуясь ноутбуков, нашел карту нужного района и Захаров показал, где обитают нужные нам злодеи. Гриша, не обманул, у него действительно было, много полезной информации по нужным нам личностям. Группа состояла из восемнадцати человек: двенадцать мужиков и шесть женщин. Активными бойцами были десять человек, остальные обслуживающий персонал. Обитала банда в большом пакгаузе, что примыкал к причалу. Из оружия у них были автоматы и пистолеты. Откуда взялось оружие, Гриша не знал, но предполагал, что раздобыли его на погранзаставе, которая находилась на улице Курортной. Двое из бойцов, как раз служили на той самой заставе. Так, что сложить два плюс два, было не трудно. Каждые несколько часов, в течение к ночи, парный патруль делал обход прилегающей к пакгаузу территории. Бандосы не гнушались и мелким разбоем – многие беженцы ночевали прямо на причале, их и грабили, от нечего делать, по ночам. Ну, а если взять было нечего, могли и просто избить, ради смеха. По словам Гриши, милиционеры до сих пор не «зачистили» эту группу, только по одной причине, пакгауз был хорошо защищен, и в нем всегда оставались вооруженные люди, поэтому если идти на штурм, то можно потерять много народу, а тут и так каждый человек на счету. И опять же, эта группа еще никого не убила, а на разбой и сбор дани можно и глаза закрыть. Банду решили брать на «медовую» приманку. Возле причала расположились несколько молодых и весьма легкомысленно одетых девчонок, которые всем своим видом, должны были вызвать интерес со стороны патруля. Ну, а там уже как получится. Всего в захвате участвовало три группы, по пять бойцов в каждой. Одну группу возглавлял Испанец, а две других Витя и Гена Патроховы. Девчонок, которые изображали невинных «жертв», вооружили, пистолетами ГШ-18, которые пожертвовал я и Испанец, все-таки, ни были легче и с большим количеством патронов в магазине, чем ПМ и ТТ. Чтобы быть хоть чем-то полезным, я и Дед, остались сидеть в машине, которая стояла среди промзоны. С этой стороны был виден край забора, нужного нам пакгауза, но в этом направлении злодеи никак не могли уйти, поэтому мы здесь сидели больше для очистки совести, чем для пользы дела. – Алексей, а тебе не бывает страшно? – неожиданно спросил Дед. Время перевалило уже за полночь, и по моим прикидкам, с минуты на минуту, должен был выйти патруль на обход. С нашего места ничего не было видно, все активные действия произойдут без нашего участия. Скорее всего, что мы услышим лишь стрельбу, да и все!. – В смысле? – не понял я. Что еще за разговоры? Боюсь, не боюсь. – Дед, ты чего? – Ну, ты не боишься принимать такие решения? Вот сейчас, наши парни, которые совсем не обучены для таких задач полезут на штурм. А вдруг, там засада и всех положат из пулемета? – Сплюнь три раза и постучи по дереву! Если там засада, то первых возьмут девчонок, а у одной из них граната, так, что мы услышим, если произойдет что-нибудь не так. – Вот, я об этом и говорю – ты не боишься посылать людей на смерть? Ведь, смерть подчиненного всегда ложится на командира. Скольких мы уже парней и девчонок потеряли? Тебя, что совсем совесть не мучает? – Дед, если честно, то совсем не мучает. Ни капельки. Я даже не знаю почему, вроде и должны быть какие-то моральные переживания и терзания… но их нет. Совсем нет, как будто все, что происходит вокруг меня – это съемки фильма. – Это хреново, – грустно покачал головой Дед, – совесть, она зараза, такая, рано или поздно проснется! Причем, может, так навалиться, что пулю себе в лоб пустишь! По мне, уж лучше, каждый день понемногу мучает, чем в один прекрасный миг, как скрутит, что на стену полезешь от тоски! – Ты, доживи еще до этого, прекрасного мига, когда совесть тебя замучает, – ответил я. Дед ничего не ответил. А уже через несколько минут по ту сторону забора загрохотали автоматные выстрелы… часто и густо… били, одновременно из десятка стволов, несколько раз ухнули ручные гранаты, потом, наступил кратких миг тишины… и короткой, запоздалой очередью затараторил пулемет, автоматы, как по команде, снова застучали, как десяток, обезумевших швейных машин… снова тишина, несколько громких команд… три одиночных выстрела – добивают раненых. – Закончили, – тихо произнес Дед. – Ну, что заводим машину и поехали посмотри, как там дела? – спросил я. – Подождем еще немного. Ну подождем, так подождем. Дед – ветеран множества локальных войн, в которых Советский Союз выяснял отношения со Штатами, на территории третьих стран. Дед, он мудрый и опытный, ему виднее. Прошло еще минут десять… тишина, ничего не происходит, лишь за забором слышна возня, как будто что-то тащат по асфальту. Короткие, резкие команды… стоны… треск ломаемых деревянных досок… шум работающих автомобильных двигателей – привычная, рабочая суета, парни взяли пакгауз и теперь шмонают его. Неожиданно, из-за угла выскочили две фигуры, одна массивнее и выше ростом, а вторая, более хрупкая и тонкая. – Видал, – кивнул головой Дед. – Я, же говорил, что надо немного подождать. Щелк! – одной рукой я ударил по кнопке включения фар, а другой рву ручку двери и выбрасываю свое тело на холодный бетон. С другой стороны, машины, падает Дед. – Стоять, суки! Руки в гору! – я громко крикнул, держа неизвестных на прицеле. Свет мощных фар, вырвал из темноты фигуры незнакомцев. Двое. Парень, лет двадцати – двадцати трех, мощный, богатырского телосложения. В руках «огрызок» Калашникова, за спиной рюкзак, а подсумки «лифчика» чем-то туго набиты, аж мешковато оттопыриваются под тяжестью. Разгрузка одета на голый торс, из одежды только камуфляжные штаны и носки. Девушка, совсем молодая, наверное, и семнадцати еще нет. Красивая, хоть и вид у неё, какой-то весь потрепанный и истасканный, как будто она несколько недель не выходи из запоя. Волосы взлохмачены и торчат в разные стороны. Из одежды – на ней длинный сапоги «ботфорты», весьма скудные трусы и короткий топ, одетый на голове тело, в том смысле, что лифчика под топом нет. В одной руке пистолет Макарова, а в другой спортивная сумка. – Вы, чё, мля глухие?! Вам, что было сказано? Руки вверх! Еще пара сек и вентиляцию насверлю в бошках! – я немного отполз в сторону, чтобы, хоть как-то, укрыться за стоящим рядом столбом. – Не стреляйте! – громко крикнул парень. – Мы сдаемся! «Ксюха» упала на пол, парень скинул рюкзак на землю и, подняв обе руки вверх, сделал шаг вперед. Бах! – неожиданно громко, прогремел, близкий пистолетный выстрел. Парень, громко, вскрикнул и упал на колени… девушка, стоявшая сзади него, мгновенно подскочила и, захватив шею раненного в захват, приставила к его голове ствол пистолета. Под правой ногой парня растекалась лужа крови. – Еще шаг и я стреляю! – визгливо закричала девушка. – Не подходите, иначе я его убью! Дайте мне уйти! Посмотрев в сторону Деда, я убедился, что он надежно укрыт за большой цветочной клумбой, которая совершенно не понятно, как здесь оказалась. – Ты, что совсем обкурилась? – громко крикнул я. – Ты же ему ляшку прострелила. Как теперь ты его тащить будешь, он же в три раза тяжелее. – Не подходите! – не унималась девушка и продолжала кричать: – У меня заложник, я требую, чтобы вы меня пропустили! – Дура, бросай ствол и поднимай руки. Нам твой бой-френд побоку. Хочешь стрелять, стреляй, мы плакать не будем. – На, получай! – девушка, ударив ногой, оттолкнула от себя парня и вскинула руку, с зажатым в неё пистолетом, в нашу сторону. Выстрелить она не успела, пули, выпущенные из моего пистолета-пулемета и пули из автомата деда, синхронно попали в тело девушки, отбросив её назад. – Не стреляйте – жалобно прошептал парень. – Мне нужна помощь. Перевяжите меня, пожалуйста. – Эй, чего там у вас? – из-за забора высунулась довольно улыбающаяся рожа Гриши. – О! А, вот и две не достающие особи. А, мы тут с ног сбились, все не можем понять, куда еще два злодея подевались. Пока Дед перевязывал подранка, я осмотрел трофеи. Улов оказался очень богатым. Автоматные подсумки были набиты золотыми украшениями: цепочки, серьги, кулоны, браслеты, часы, крестики и еще много чего, а вот автоматных рожков не были ни единого. Этот дурила, выбежал с единственным автоматным рожком, который был примкнут к автомату. В сумке, которая лежала рядом с застреленной девушкой оказались деньг… много денег. Толстые пачки, перетянутые резинками. Доллары, евро, российские рубли и украинские гривны. Деньги был разложены по номиналу. Разгрузку с золотом, я нацепил на себя, а сумку с деньгами кинул на заднее сидение. Захаров перелез, через забор и начал допрашивать пленного. Рана на его ноге оказалась очень плохой – пуля выпущенная, практически в упор перебила кость и порвала кровеносные сосуды. Наложенная повязка быстро пропиталась кровью. Дед наложил еще один слой бинта и перетянул ногу, чуть выше раны. Оставив Захарова наедине с пленным, мы с Дедом перегнали машину к главным воротам пакгауза. Рядом с гнездом бандитов толпились люди, многие с любопытством тянули шеи, пытаясь разглядеть подробности. Когда наша машина подъехала к толпе, люди благоразумно расступились, давая возможность заехать внутрь. Нас встретил Испанец, выглядел он вполне довольным и счастливым – возле его ног стояло несколько картонных ящиков. Внутри одного ящика были разномастные бутылки с алкоголем, а в другом – деревянные коробки с сигарами и блоки сигарет. – Видал?! – Испанец, вытащил одну из бутылок. Судя по этикетке это было вино, Массандровского винзавода. – Разлив сорок шестого года. В магазине, такая бутылка стоит, почти шестьсот баксов. Ох, и знатный мы гешефт взяли. Ты только загляни внутрь, это же не лабаз, а мечта контрабандиста. Рядом с большими воротами, которые вели внутрь склада лежали трупы убитых при штурме бандитов. Их стащили в одно место и, рядком, разложили на земле. Десять трупов, из них более менее целых, всего шесть, остальные, представляют собой кровавое месиво, с оторванными конечностями и выпущенными наружу кишками. Все верно, на войне смерть, редко бывает красивой, обычно, она так и выглядит – отвратительно и непрезентабельно. Высокий, худощавый мужчина лет сорока, деловито обыскивал трупы, выворачивая содержимое их карманов, тщательно охлопывая одежду в поисках тайников. Лицо у мужика знакомое, а так это капитан из разрешительного отдела городской управы. Как там, его – Николай Федус. Точно! Капитан, хоть и занимал очень хлебную должность, но стоит заметить, что никогда не брал взяток… даже подарков в виде спиртного. Это было настолько большой редкостью, что коллеги и посетители отдела в это не верили и предполагали, что он берет взятки, но делает, это настолько умело и тайно, что просто, ни разу не попадался. Но, я знал наверняка, что он, точно не берет. А знаете почему? Потому что сам несколько раз предлагал ему взять небольшие суммы, ради ускорения решения некоторых вопросов, но он отказался. Федус вытаскивал содержимое карманов и складывал аккуратной кучкой рядом с трупом. Рядом с мертвецами стоял молодой парень и фиксировал действия капитана на камеру, при этом старался направлять камеру так, чтобы никто из окружающих не попадал в объектив. Надо было отдать приказ, чтобы все действовали, исключительно в защитных масках – «балаклавах». Оглянувшись вокруг, я только сейчас заметил одну особенность, которая объединяла всех присутствующих – единая форма, черного цвета, та же самая, что сейчас была на мне. – Старший. Прием. Тут менты нагрянули, хотят попасть внутрь, угрожают оружием, – прошипела рация, голосом Ветрова. – Господин Дорушевич прибыл собственной персоной, с ним человек десять, все вооружены «ксюхами». Что делать? – Внутрь не пускать. Скажи: работает детдом. Если будут бузить, положим всех на хер, за попустительство и распространение на подконтрольной им территории бандитов. Как понял меня? Прием! – Понял тeбя отлично. Они и сами все слышали. Пошли совещаться. Отбой. – Подгони к воротам грузовик и поставьте на крыши будки пулемет, а то развелось здесь деятелей, шагу ступить не дадут, – коротко приказал я, подошедшему Гене Патрохову. – Что с содержимым склада делать? – спросил Витя. – Там, столько всего, что вывозить замучаемся. Я зашел внутрь лабаза чтобы посмотреть о чем столько восторженных разговоров. Ну, ничего себе! Пакгауз был большой, квадратов четыреста, длинный, вытянутый прямоугольник, стены которого сложены из известняка, а крыша из шифера, уложенного на деревянные стропила. Высота стен, порядка шести метров. Вдоль стен установлены широкие полки настилы, поднимающиеся на три метра вверх. Часть склада была отгорожена и переделана в жилое помещение, сюда натащили разномастной мебели, делающей похожей лабаз, на мебельный салон. Большая часть полок, была заставлена: коробками, ящиками, мешками, тюками и различного размера и конфигурации емкостями, наполненными всякой всячиной. Похоже, банда «взяла» магазин или склад, да не один… Чего здесь только не было: компьютеры, преимущественно ноутбуки и планшетники, мобильные телефоны, радиостанции, фотоаппараты, видеокамеры, различная бытовая и оргтехника, телевизоры, мониторы, в дальнем углу возвышали две стопки – автомобильные покрышки, рядом с которыми лежала целая груда легкосплавных дисков, канистры с машинным маслом, различная автомобильная косметика и химия, детские игрушки, одежда, постельные принадлежности и одеяла, ткань лежала, в длинных, туго перемотанных рулонах. Продуктом питания была отведена отдельная сторона, судя по всему, при их захвате учитывался только один фактор – условия и длительность хранения. Консервы были на любой выбор и вкус: мясные, рыбные, овощные, маринованные. В железных и стеклянных банках. Целыми, не распечатанными ящиками и упаковками, а также по штучно. Мешки с сахаром, крупами, мукой и макаронами. Несколько запакованных в полиэтиленовую пленку паллет, с различными супами и быстрорастворимой лапшой. Ни и конечно, куриные кубики, куда же без них? Буль, буль! Бери, не хочу. Копченая колбаса, салями, сервелат – все это свисало с вбитых в стену штырей, целыми гирляндами. Рядом с жилым отсеком стояло несколько больших холодильных витрин, которые были забиты сыром. Всего было много… очень много. Хватило бы, чтобы единоразово накормить не одну тысячу людей.